Но оно может предупредить, чего нам
не делать.
Итак, неверно, будто в жизни <все решают обстоятельства>.
Наоборот, обстоятельства - это дилемма, каждый раз новая, кото-
рую мы должны решать. И решает ее наш характер.
Все сказанное приложимо и к общественной жизни. И там дан
прежде всего круг возможностей, а затем выбор и решение в
пользу тех или иных форм общежития. Это решение зависит от
характера общества или, что то же самое, от типа людей, в нем
преобладающих. В наше время преобладает человек массы, реше-
ние выносит од. Это совсем не то, что было в эпоху демократии
и всеобщего избирательного права. Там массы сами не решали;
или роль была лишь в том, чтобы присоединиться к решению той
или иной группы меньшинства. Эти группы представляли свои
<программы> общественной жизни, и массам предлагалось лишь
поддержать готовый проект.
Сейчас происходит нечто совсем иное. Наблюдая обществен-
ную жизнь в странах, где господство масс продвинулось далее
всего, - в странах Средиземноморья - мы с удивлением замечаем,
что там политически живут сегодняшним днем. В высшей степе-
ни странно! Общественная власть находится в руках представи-
телей массы, которые настолько сильны, что подавляют всякую
оппозицию. Их власть исключительна, трудно найти в истории
пример такого всемогущества. И тем не менее правительство
живет со дня на день. Оно не говорит ясно о будущем, и, судя по
его действиям, это не начало новой эпохи, нового развития и
эволюции. Короче, оно живет безжизненной программы, без пла-
на. Оно не знает, куда идет, ибо, строго говоря, без намеченной
цели и предначертанного пути оно вообще никуда не идет. Когда
это правительство выступает с заявлениями, оно, не упоминая о
будущем, ограничивается настоящим и откровенно признается:
<Мы - лишь временное, ненастоящее правительство, вызванное к
жизни чрезвычайными обстоятельствами>. Иными словами - нуж-
дой сегодняшнего дня, но по планами будущего. Поэтому его
деятельность сводится к тому, чтобы как-то увертываться от по-
минутных осложнений и конфликтов; проблемы не разрешаются,
а лишь откидываются со дня на день любыми средствам^, даже с
тем риском, что они скопятся и вызовут грозный конфликт.
Такою всегда была власть в обществе, управляемом непосред-
ственно массой, - она и всемогуща, и эфемерна. Человеку массы
не дано проектировать и планировать, он всегда плывет по тече-
нию. Поэтому он ничего не создает, как бы велики ни были его
возможности и его власть.
Таков человек, который в паше гремя стоит у власти и реша-
ет. Займемся поэтому анализом ею характера.
Ключ к этому анализу мы найдем, если вернемся к началу
исследования и поставим себе вопрос: откуда пришли те массы,
которые наполняют и переполняют сейчас историческую сцену?
Несколько лет тому назад известный экономист Вернер Зом-
барт указал на один простой факт, который должен был бы за-
помнить каждый, интересующийся современными событиями. Этот
простой факт сам по себе достаточен, чтобы дать нам ясное пред-
ставление о современной Европе: а если он и не достаточен, то
все же указывает путь, который нам все раскроет. Суть в следу-
ющем. За всю европейскую историю с VI века вплоть до 1800
года, то есть в течение 12 столетий, население Европы никогда не
превышало 180 миллионов. Но с 1800 по 1914-й, т.е. за одно с
небольшим столетие, население Европы возросло со 180 до 460
миллионов! Сопоставив эти цифры, мы убедимся в произ-
водительной силе прошлого столетия. В течение трех поколений
оно массами производило человеческий материал, который, как
паток, обрушился на поле истории, затопляя его. Этого достаточ-
но для объяснения как триумфа масс, так и всего, что он выража-
ет и возвещает. В то же время это подтверждает самым нагляд-
ным образом то повышение жизненного уровня, на которое я
указывал.
Но одновременно это показывает, насколько необоснованно
восхищение, какое вызывает в нас расцвет новых стран, вроде
США. Нас поражает рост их населения, которое в течение одно-
го столетия достигло 100 миллионов, и мы не замечаем, что это
лишь результат изумительной плодовитости Европы. Здесь я вижу
еще один аргумент для опровержения басни об американизации
Европы. Рост населения Америки, который считается наиболее
характерной ее чертой, вовсе не ее особенность. Европа за про-
шлое столетие выросла гораздо больше, Америка же наполнилась
за счет избытков населения Европы.
Хотя подсчет Зомбарта и не так известен, как он того заслу-
живает, все же факт необычайного роста населения не тайна и
сам по себе не заслуживал бы упоминания. Дело, собственно, не в
нем самом, а в головокружительной быстроте этого роста и в
последствиях его: массы людей таким ускоренным темпом влива-
лись на сцену истории, что у них не было времени, чтобы в доста-
точной мере приобщиться к традиционной культуре.
В действительности духовная структура современного сред-
него европейца гораздо здоровее и сильнее, чем у человека бы-
лых столетий. Она только гораздо проще, и потому такой сред-
ний европеец иногда производит впечатление примитивного че-
ловека, внезапно очутившегося среди старой цивилизации. Шко-
лы, которыми прошлое столетие так гордилось, успевали препо-
дать массам лишь внешние формы, технику современной жизни;
дать им подлинное воспитание школы эти не могли. Их наспех
научили пользоваться современными аппаратами и инструмента-
ми, но не дали им понятия о великих исторических задачах и
обязанностях; их приучили гордиться мощью современной техни-
ки, но им ничего не говорили о духе. Поэтому о духе массы не
имеют и понятия; новые поколения берут в свои руки господ-
ство над миром так, как если бы мир был первобытным раем без
следов прошлого, без унаследованных, сложных, традиционных
проблем.
XIX веку принадлежит и слава, и ответственность за то, что он
выпустил широкие массы на арену истории. Это отправной пункт
для справедливого суждения о веке. Нечто необычное, исключи-
тельное, должно быть, в нем заложено, если он смог дать такой
прирост человеческого материала. Было бы нелогично и произ-
вольно отдавать предпочтение принципам прошлых эпох, пока мы
не уяснили этого грандиозного явления и не сделали из него
выводов. Вся история в целом представляется нам гигантской
лабораторией, где производятся всевозможные опыты, чтобы найти
формулу общественной жизни, наиболее благоприятную для вы-
ращивания <человека>. И, опрокидывая все мудрые теории, пе-
ред нами встает факт: население Европы под действием двух
факторов - либеральной демократии и <техники> - за одно лишь
столетие утроилось!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
не делать.
Итак, неверно, будто в жизни <все решают обстоятельства>.
Наоборот, обстоятельства - это дилемма, каждый раз новая, кото-
рую мы должны решать. И решает ее наш характер.
Все сказанное приложимо и к общественной жизни. И там дан
прежде всего круг возможностей, а затем выбор и решение в
пользу тех или иных форм общежития. Это решение зависит от
характера общества или, что то же самое, от типа людей, в нем
преобладающих. В наше время преобладает человек массы, реше-
ние выносит од. Это совсем не то, что было в эпоху демократии
и всеобщего избирательного права. Там массы сами не решали;
или роль была лишь в том, чтобы присоединиться к решению той
или иной группы меньшинства. Эти группы представляли свои
<программы> общественной жизни, и массам предлагалось лишь
поддержать готовый проект.
Сейчас происходит нечто совсем иное. Наблюдая обществен-
ную жизнь в странах, где господство масс продвинулось далее
всего, - в странах Средиземноморья - мы с удивлением замечаем,
что там политически живут сегодняшним днем. В высшей степе-
ни странно! Общественная власть находится в руках представи-
телей массы, которые настолько сильны, что подавляют всякую
оппозицию. Их власть исключительна, трудно найти в истории
пример такого всемогущества. И тем не менее правительство
живет со дня на день. Оно не говорит ясно о будущем, и, судя по
его действиям, это не начало новой эпохи, нового развития и
эволюции. Короче, оно живет безжизненной программы, без пла-
на. Оно не знает, куда идет, ибо, строго говоря, без намеченной
цели и предначертанного пути оно вообще никуда не идет. Когда
это правительство выступает с заявлениями, оно, не упоминая о
будущем, ограничивается настоящим и откровенно признается:
<Мы - лишь временное, ненастоящее правительство, вызванное к
жизни чрезвычайными обстоятельствами>. Иными словами - нуж-
дой сегодняшнего дня, но по планами будущего. Поэтому его
деятельность сводится к тому, чтобы как-то увертываться от по-
минутных осложнений и конфликтов; проблемы не разрешаются,
а лишь откидываются со дня на день любыми средствам^, даже с
тем риском, что они скопятся и вызовут грозный конфликт.
Такою всегда была власть в обществе, управляемом непосред-
ственно массой, - она и всемогуща, и эфемерна. Человеку массы
не дано проектировать и планировать, он всегда плывет по тече-
нию. Поэтому он ничего не создает, как бы велики ни были его
возможности и его власть.
Таков человек, который в паше гремя стоит у власти и реша-
ет. Займемся поэтому анализом ею характера.
Ключ к этому анализу мы найдем, если вернемся к началу
исследования и поставим себе вопрос: откуда пришли те массы,
которые наполняют и переполняют сейчас историческую сцену?
Несколько лет тому назад известный экономист Вернер Зом-
барт указал на один простой факт, который должен был бы за-
помнить каждый, интересующийся современными событиями. Этот
простой факт сам по себе достаточен, чтобы дать нам ясное пред-
ставление о современной Европе: а если он и не достаточен, то
все же указывает путь, который нам все раскроет. Суть в следу-
ющем. За всю европейскую историю с VI века вплоть до 1800
года, то есть в течение 12 столетий, население Европы никогда не
превышало 180 миллионов. Но с 1800 по 1914-й, т.е. за одно с
небольшим столетие, население Европы возросло со 180 до 460
миллионов! Сопоставив эти цифры, мы убедимся в произ-
водительной силе прошлого столетия. В течение трех поколений
оно массами производило человеческий материал, который, как
паток, обрушился на поле истории, затопляя его. Этого достаточ-
но для объяснения как триумфа масс, так и всего, что он выража-
ет и возвещает. В то же время это подтверждает самым нагляд-
ным образом то повышение жизненного уровня, на которое я
указывал.
Но одновременно это показывает, насколько необоснованно
восхищение, какое вызывает в нас расцвет новых стран, вроде
США. Нас поражает рост их населения, которое в течение одно-
го столетия достигло 100 миллионов, и мы не замечаем, что это
лишь результат изумительной плодовитости Европы. Здесь я вижу
еще один аргумент для опровержения басни об американизации
Европы. Рост населения Америки, который считается наиболее
характерной ее чертой, вовсе не ее особенность. Европа за про-
шлое столетие выросла гораздо больше, Америка же наполнилась
за счет избытков населения Европы.
Хотя подсчет Зомбарта и не так известен, как он того заслу-
живает, все же факт необычайного роста населения не тайна и
сам по себе не заслуживал бы упоминания. Дело, собственно, не в
нем самом, а в головокружительной быстроте этого роста и в
последствиях его: массы людей таким ускоренным темпом влива-
лись на сцену истории, что у них не было времени, чтобы в доста-
точной мере приобщиться к традиционной культуре.
В действительности духовная структура современного сред-
него европейца гораздо здоровее и сильнее, чем у человека бы-
лых столетий. Она только гораздо проще, и потому такой сред-
ний европеец иногда производит впечатление примитивного че-
ловека, внезапно очутившегося среди старой цивилизации. Шко-
лы, которыми прошлое столетие так гордилось, успевали препо-
дать массам лишь внешние формы, технику современной жизни;
дать им подлинное воспитание школы эти не могли. Их наспех
научили пользоваться современными аппаратами и инструмента-
ми, но не дали им понятия о великих исторических задачах и
обязанностях; их приучили гордиться мощью современной техни-
ки, но им ничего не говорили о духе. Поэтому о духе массы не
имеют и понятия; новые поколения берут в свои руки господ-
ство над миром так, как если бы мир был первобытным раем без
следов прошлого, без унаследованных, сложных, традиционных
проблем.
XIX веку принадлежит и слава, и ответственность за то, что он
выпустил широкие массы на арену истории. Это отправной пункт
для справедливого суждения о веке. Нечто необычное, исключи-
тельное, должно быть, в нем заложено, если он смог дать такой
прирост человеческого материала. Было бы нелогично и произ-
вольно отдавать предпочтение принципам прошлых эпох, пока мы
не уяснили этого грандиозного явления и не сделали из него
выводов. Вся история в целом представляется нам гигантской
лабораторией, где производятся всевозможные опыты, чтобы найти
формулу общественной жизни, наиболее благоприятную для вы-
ращивания <человека>. И, опрокидывая все мудрые теории, пе-
ред нами встает факт: население Европы под действием двух
факторов - либеральной демократии и <техники> - за одно лишь
столетие утроилось!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204