Это качество свидетельствует о владении своей волей, что
подчеркивает Гете:
<Человек, владеющий и утверждающий господство над самим со-
бой, решает самые трудные и самые великие задачи>.
Это свойство позволяет ему не бояться насмешек, осмелива-
ясь делать то, на что не осмелилась бы уравновешенная мысль:
встать на колени, чтобы поцеловать землю концентрационного
лагеря, как канцлер Брандт, или воскликнуть <Я - Берлинец>, как
президент Кеннеди. Вопрос отваги всегда является центральным
в управлении, когда дружественные силы ненадежны, а враждеб-
ные - опасны. В сравнении с ней ум кажется скорее помехой, чем
козырем:
<Вождь, - замечает Ле Бон, - может быть порой умным и образован-
ным, но в целом это ему скорее бесполезно, чем полезно. Обнаруживая
сложность вещей, позволяя объяснить и понять их, ум проявляет снис-
ходительность и существенно ослабляет интенсивность и действенность
убеждения, необходимого проповеднику. Великие вожди всех эпох, глав-
ным образом, революционных были людьми ограниченными и, однако,
совершали великие деяния>.
Вот неизменный постуЛат: не бывает слишком много характе-
ра, то есть силы, но можно обладать избыточно большим умом, то
есть слабостью, которая обескровливает отвал и рассеивает ос-
лепление, необходимое, чтобы действовать. Известная поговорка
гласит: <Все понять - значит, все простить>. Эту идею можно
обнаружить в <Цоэзии и Правде> Гете:
<Это не всегда люди, превосходящие других умом или талантами
(как властители толп); редко они отличаются добры> сердцем: но им
свойственна необычайная сила, и они имеют не вероятную власть над
всеми существами и даже над природными силами, и кто может ска-
зать, до каких пределов способно простираться такое влияние? Все
объединенные силы морали бессильны против них; и напрасно самая
здравая часть человечества пытается заподозрить и обвинить их в об-
мане или в том, что они обмануты, масса завлечена ими>.
Можно упрекать психологию толп и особенно Ле Бона за
поспешные замечания, грешащие предрассудками, и, откровенно
говоря, поверхностные. Но поразительно, до чего они дублиру-
ются в описаниях двух наиболее показательных вождей нашего
времени: Сталина и Гитлера. По сравнению с другими руководи-
телями российской коммунистической партии, такими великими
ораторами, как Зиновьев и Троцкий, блестящим теоретиком Буха-
риным, Сталин слыл за личность неприметную, с посредственным
интеллектом. Он обладал весьма элементарными познаниями в
области истории, литературы и марксизма. Его тексты были со-
всем не оригинальны, выдавая ограниченность ума, к тому же ему
недоставало полемического дара. -
<В движении, привычном к самым напряженным дебатам идей,
пропитанном романтизмом, где одни великие революционные деяния и
блистательные атаки в область марксистской теории создают ауру, это
a priori неисправимый недостаток...>.
Да, этот человек имел не только этот недостаток, врачи даже
считали его психически больным:
<Врачи Плетнев и Левин диагностировали психическое заболева-
ние, даже произнеся слово паранойя>.
Хрущев констатировал тот же диагноз в своей знаменитой
речи о культе личности. Он подтверждает его, имея на то основа-
ния, так как был одним из его ближайших соратников. А блеск
ума и обширность знаний стали ограничениями не для Сталина,
которому их недоставало, а для Троцкого, который был ими щед-
ро наделен; они сделали его нерешительным в критические мо-
менты, склонным к компромиссам и к ложным расчетам. Один из
его сторонников, Иоффе, признался ему в этом перед самоубий-
ством в одном из писем:
<Но я всегда, думал, что вам недостает ленинского характера, не-
преклонного и неуступчивого, этой способности, которой обладал Ле-
нин, держаться одному, оставаться одному на пути, который он считал
верным... Вы часто отказывались от вашего собственного правильного
взгляда, чтобы прийти к соглашению или к компромиссу, значимость
которых вы переоценивали>.
Известно, каков был вердикт истории, кто из этих двух людей
надолго стал полновластным руководителем одной из самых ве-
ликих держав мира и коммунистического движения в целом.
Интеллектуальное убожество, недостаток культуры, несмотря на
страсть к книгам, нацистского диктатора описаны теми, кто был к
нему приближен, слышал его или читал. Сегодня трудно понять,
как, этот образчик предвзятых идей, пустыня ни-
кудышней прозы, смог прельстить издателя и найти читателя.
Однако многие его прочитали или по крайней мере купили и
говорили о нем. Вопрос страха, говорят некоторые, но это по-
спешно сказано. Во всяком случае, это произведение адекватно
передает посредственный интеллектуальный горизонт его автора,
которого Томас Мани описывает как неудачника, <чрезвычайно
ленивого, пожизненного пансионера приюта бездельников, чет-
верть неудавшегося художника>, другие определяют его проще:
безумцем, одержимым одной идеей. Однако именно этого безу-
мца вознесет на вершину власти страна, где было столько вы-
сочайших умов, мэтров науки, искусства и техники двадцатого
века. Народ, давший миру самых значительных теоретиков соци-
ализма. Когда я говорю о народе, я включаю сюда рабочие мас-
сы, даже если бы они и не обеспечили ему основную часть его
войск и избирателей. Эти примеры наглядно иллюстрируют то,
что Ле Бон писал о вождях:
<Они не слишком прозорливы и не могли бы таковыми быть, про-
зорливость в целом ведет к сомнению и бездействию>.
Бесполезно множить эти черты: в этом смысле портрет все-
гда беднее модели. Выдвинувшийся из людей особого рода, жер-
тва идефикс, идеальный для психологии толп вождь идет в своем
<безумии> до конца. Он взбирается на вершину, жертвуя тем, чем
дорожит человек уравновешенный, в полной мере использующий
свои возможности. Но что толку в сильном честолюбии, если к
этому не иметь веры и убеждений? А это великое преимущество,
по справедливости ему принадлежащее, - соединять честолюбие и
веру. Затем удел вождя состоит в том, чтобы обладать скорее
мужеством, мобилизующим людей, чем интеллектом, обезоружива-
ющим их волю. Без мужества ничего великого никогда не проис-
ходило. Без него ни одна мысль никогда еще не стала реальнос-
тью, ни один человек не вызвал восхищения. В действительности
этот портрет имеет оттенки: встречаются только уникальные слу-
чаи. Но компоненты всегда и повсюду одни и те же.
Глава седьмая
ОБ АВТОРИТЕТЕ
Вожди должны выполнять миссию. Без них массы, весь род
человеческий не могут ничего создать и даже выжить. Ле Бон
создал себе на основе этой идеи специфический метод и реноме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
подчеркивает Гете:
<Человек, владеющий и утверждающий господство над самим со-
бой, решает самые трудные и самые великие задачи>.
Это свойство позволяет ему не бояться насмешек, осмелива-
ясь делать то, на что не осмелилась бы уравновешенная мысль:
встать на колени, чтобы поцеловать землю концентрационного
лагеря, как канцлер Брандт, или воскликнуть <Я - Берлинец>, как
президент Кеннеди. Вопрос отваги всегда является центральным
в управлении, когда дружественные силы ненадежны, а враждеб-
ные - опасны. В сравнении с ней ум кажется скорее помехой, чем
козырем:
<Вождь, - замечает Ле Бон, - может быть порой умным и образован-
ным, но в целом это ему скорее бесполезно, чем полезно. Обнаруживая
сложность вещей, позволяя объяснить и понять их, ум проявляет снис-
ходительность и существенно ослабляет интенсивность и действенность
убеждения, необходимого проповеднику. Великие вожди всех эпох, глав-
ным образом, революционных были людьми ограниченными и, однако,
совершали великие деяния>.
Вот неизменный постуЛат: не бывает слишком много характе-
ра, то есть силы, но можно обладать избыточно большим умом, то
есть слабостью, которая обескровливает отвал и рассеивает ос-
лепление, необходимое, чтобы действовать. Известная поговорка
гласит: <Все понять - значит, все простить>. Эту идею можно
обнаружить в <Цоэзии и Правде> Гете:
<Это не всегда люди, превосходящие других умом или талантами
(как властители толп); редко они отличаются добры> сердцем: но им
свойственна необычайная сила, и они имеют не вероятную власть над
всеми существами и даже над природными силами, и кто может ска-
зать, до каких пределов способно простираться такое влияние? Все
объединенные силы морали бессильны против них; и напрасно самая
здравая часть человечества пытается заподозрить и обвинить их в об-
мане или в том, что они обмануты, масса завлечена ими>.
Можно упрекать психологию толп и особенно Ле Бона за
поспешные замечания, грешащие предрассудками, и, откровенно
говоря, поверхностные. Но поразительно, до чего они дублиру-
ются в описаниях двух наиболее показательных вождей нашего
времени: Сталина и Гитлера. По сравнению с другими руководи-
телями российской коммунистической партии, такими великими
ораторами, как Зиновьев и Троцкий, блестящим теоретиком Буха-
риным, Сталин слыл за личность неприметную, с посредственным
интеллектом. Он обладал весьма элементарными познаниями в
области истории, литературы и марксизма. Его тексты были со-
всем не оригинальны, выдавая ограниченность ума, к тому же ему
недоставало полемического дара. -
<В движении, привычном к самым напряженным дебатам идей,
пропитанном романтизмом, где одни великие революционные деяния и
блистательные атаки в область марксистской теории создают ауру, это
a priori неисправимый недостаток...>.
Да, этот человек имел не только этот недостаток, врачи даже
считали его психически больным:
<Врачи Плетнев и Левин диагностировали психическое заболева-
ние, даже произнеся слово паранойя>.
Хрущев констатировал тот же диагноз в своей знаменитой
речи о культе личности. Он подтверждает его, имея на то основа-
ния, так как был одним из его ближайших соратников. А блеск
ума и обширность знаний стали ограничениями не для Сталина,
которому их недоставало, а для Троцкого, который был ими щед-
ро наделен; они сделали его нерешительным в критические мо-
менты, склонным к компромиссам и к ложным расчетам. Один из
его сторонников, Иоффе, признался ему в этом перед самоубий-
ством в одном из писем:
<Но я всегда, думал, что вам недостает ленинского характера, не-
преклонного и неуступчивого, этой способности, которой обладал Ле-
нин, держаться одному, оставаться одному на пути, который он считал
верным... Вы часто отказывались от вашего собственного правильного
взгляда, чтобы прийти к соглашению или к компромиссу, значимость
которых вы переоценивали>.
Известно, каков был вердикт истории, кто из этих двух людей
надолго стал полновластным руководителем одной из самых ве-
ликих держав мира и коммунистического движения в целом.
Интеллектуальное убожество, недостаток культуры, несмотря на
страсть к книгам, нацистского диктатора описаны теми, кто был к
нему приближен, слышал его или читал. Сегодня трудно понять,
как
кудышней прозы, смог прельстить издателя и найти читателя.
Однако многие его прочитали или по крайней мере купили и
говорили о нем. Вопрос страха, говорят некоторые, но это по-
спешно сказано. Во всяком случае, это произведение адекватно
передает посредственный интеллектуальный горизонт его автора,
которого Томас Мани описывает как неудачника, <чрезвычайно
ленивого, пожизненного пансионера приюта бездельников, чет-
верть неудавшегося художника>, другие определяют его проще:
безумцем, одержимым одной идеей. Однако именно этого безу-
мца вознесет на вершину власти страна, где было столько вы-
сочайших умов, мэтров науки, искусства и техники двадцатого
века. Народ, давший миру самых значительных теоретиков соци-
ализма. Когда я говорю о народе, я включаю сюда рабочие мас-
сы, даже если бы они и не обеспечили ему основную часть его
войск и избирателей. Эти примеры наглядно иллюстрируют то,
что Ле Бон писал о вождях:
<Они не слишком прозорливы и не могли бы таковыми быть, про-
зорливость в целом ведет к сомнению и бездействию>.
Бесполезно множить эти черты: в этом смысле портрет все-
гда беднее модели. Выдвинувшийся из людей особого рода, жер-
тва идефикс, идеальный для психологии толп вождь идет в своем
<безумии> до конца. Он взбирается на вершину, жертвуя тем, чем
дорожит человек уравновешенный, в полной мере использующий
свои возможности. Но что толку в сильном честолюбии, если к
этому не иметь веры и убеждений? А это великое преимущество,
по справедливости ему принадлежащее, - соединять честолюбие и
веру. Затем удел вождя состоит в том, чтобы обладать скорее
мужеством, мобилизующим людей, чем интеллектом, обезоружива-
ющим их волю. Без мужества ничего великого никогда не проис-
ходило. Без него ни одна мысль никогда еще не стала реальнос-
тью, ни один человек не вызвал восхищения. В действительности
этот портрет имеет оттенки: встречаются только уникальные слу-
чаи. Но компоненты всегда и повсюду одни и те же.
Глава седьмая
ОБ АВТОРИТЕТЕ
Вожди должны выполнять миссию. Без них массы, весь род
человеческий не могут ничего создать и даже выжить. Ле Бон
создал себе на основе этой идеи специфический метод и реноме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204