Я говорил уже, что люди в толпе стремятся
к сглаживанию умственных различий, и доказательства этого мы
встречаем на каждом шагу. Вот, например, извлечение из прото-
кола одного собрания, состоявшего исключительно из студентов,
заимствованного мною из газеты от 13 февраля 1895 года:
<Шум все увеличивался по мере того, как время шло и я не думаю,
что нашелся бы хоть один оратор, который мог бы сказать две фразы и
при этом его не прерывали. Каждую минуту раздавались крики то из
одного места, то из другого, а то изо всех мест сразу; аплодировали,
свистели, между различными слушателями возникали яростные споры,
размахивали угрожающим образом тростями, мерно стучали в пол, кри-
чали: <Вон! На трибуну!>
М.С. начал расточать по адресу ассоциации самые нелестные эпи-
теты, называя ее подлой, чудовищной, продажной и мстительной и т.д.,
заявляя, что стремится к ее уничтожению... >.
Спрашивается, как же при подобных условиях избиратель со-
ставляет себе свое мнение? Но такой вопрос может явиться у
нас лишь тогда, когда мы пребываем в странном заблуждении
насчет свободы такого собрания. Толпа ведь имеет только вну-
шенные мнения и никогда не составляет их путем рассуждений.
В занимающих нас случаях мнения квоты избирателей находятся
в руках избирательных комитетов, где вожаками чаще всего бы-
вают виноторговцы, имеющие влияние на рабочих, так как они
оказывают им кредит. <Знаете ли вы, что такое избирательный
комитет? - спрашивает один из самых мужественных защитников
современной демократии, г. Сегерер. - Это просто ключ ко всем
нашим учреждениям, главная часть нашей политической машины.
Франция в настоящее время управляется комитетами>.
Комитеты, каково бы ни было их название: клубы, синдикаты и проч.,
составляют, быть может, самый главный элемент опасности надвигаю-
112
щегося могущества толпы. Они представляют собой самую безличную
и, следовательно, самую угнетающую форму тирании. Вожаки, руково-
дящие комитетами, имея право говорить и действовать от имени како-
го-нибудь собрания, избавляются от всякой ответственности и могут все
себе позволить. Ни один из самых свирепых тиранов не мог бы никог-
да и помышлять о таких предписаниях, какие издавались, например,
революционными комитетами. Они истребляли Конвент и урезали его,
и Робеспьер оставался абсолютным властелином до тех пор, пока мог
говорить от их имени. Но в тот день, когда он отделился от них, он
погиб. Царство толпы - это царство комитетов, т.е. вожаков, и нельзя
даже вообразить себе худшего деспотизма.
Действовать на комитеты не трудно; надо только чтобы кан-
дидат мог быть принят и обладал достаточными ресурсами. По
признанию самих же жертвователей, довольно было трех милли-
онов, чтобы устроить множественные выборы генералу Буланже.
Такова психология избирательной толпы; она не отличается
ничем от психологии толпы других категорий и нисколько не
лучше и не хуже ее. Но из всего вышесказанного я все же не
вывожу заключения против всеобщей подачи голосов. Если бы
от меня зависела судьба этого учреждения, то я бы оставил его в
том виде, в каком оно существует теперь, руководствуясь практи-
ческими соображениями, вытекающими непосредственно из изу-
чения психологии толпы. Без сомнения, неудобства всеобщей по-
дачи голосов достаточно бросаются в глаза, и отрицать это не-
возможно. Нельзя отрицать также, что цивилизация была делом
лишь небольшого меньшинства, одаренного высшими умственными
способностями и занимающего верхушку пирамиды, постепенно
расширяющейся книзу по мере того, как понижается умственный
уровень различных слоев наций. Конечно, величие цивилизаций
не может зависеть от голосов низших элементов, берущих только
численностью: без сомнения, подача голосов толпы часто бывает
очень опасна, и мы уже не раз расплачивались за это нашествия-
ми. Весьма вероятно, что мы еще дороже поплатимся в будущем
ввиду приближающегося могущества толпы. Но все эти возраже-
ния, совершенно верные в теоретическом отношении, в прак-
тическом теряют всю свою силу в наших глазах, когда мы вспом-
ним о непоколебимом могуществе идей, превращенных в догма-
ты. Догмат верховной власти толпы не подлежит защите с фило-
софской точки зрения, совершенно так же, как и средневековые
религиозные догматы, но тем не менее, он обладает абсолютной
силой в настоящее время; этот догмат, следовательно, столь же
неприкосновенен, как были некогда неприкосновенны наши рели-
гиозные идеи. Представьте себе современного свободного мыс-
лителя, перенесенного магической силой в средние века. Вы, мо-
жет быть, думаете, тго, удостоверившись в верховном могуществе
религиозных идей, господствовавших тогда, от стал бы пробовать
с ними бороться? Или, попав в руки судьи, желающего сжечь его
вследствие обвинения в заключении договора с дьяволом или же
посещении шабаша, он стал бы оспаривать существование дьяво-
ла или шабаша? Но ведь оспаривать верование толпы - это то же,
что спорить с ураганом. Догмат всеобщей подачи голосов обла-
дает в настоящее время такой же силой, какой некогда обладали
религиозные догматы. Ораторы и писатели отзываются о нем с
таким уважением и таким подобострастием, какие не выпадали
даже на долю Людовика XIV. Поэтому-то и надо относиться к
этому догмату, как ко всем религиозным догматам, на которые
действует только время.
Было бы, впрочем, бесполезно пробовать поколебать этот дог-
мат, так как он опирается все-таки на некоторые доводы, говоря-
щие в его пользу. <Во времена равенства, - говорит справедливо
Токвиль, - люди не питают никакого доверия друг к другу вслед-
ствие своего сходства. Но именно это сходство вселяет им дове-
рие, почти безграничное, к общественному мнению, так как они
полагают, что ввиду всеобщего одинакового умственного разви-
тия истина должна быть там, где находится большинство>.
Можно ли предположить, следовательно, что ограничение по-
дачи голосов на каких бы то ни было основаниях должно повес-
ти к улучшению голосований толпы? Я не допускаю этого на
основании ранее высказанных мною причин, касающихся низкого
умственного уровня всех собраний, каков бы ни был их состав. В
толпе люди всегда сравниваются, и если дело касается общих
вопросов, то подача голосов сорока академиков окажется нис-
колько не лучше подачи голосов сорока водоносов. Не думаю,
чтобы голосования, которые так часто ставились в вину всеоб-
щей подачи голосов (например, восстановление империи), были
бы иного характера, если бы вотирующие были выбраны исклю-
чительно из числа ученых и образованных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
к сглаживанию умственных различий, и доказательства этого мы
встречаем на каждом шагу. Вот, например, извлечение из прото-
кола одного собрания, состоявшего исключительно из студентов,
заимствованного мною из газеты
<Шум все увеличивался по мере того, как время шло и я не думаю,
что нашелся бы хоть один оратор, который мог бы сказать две фразы и
при этом его не прерывали. Каждую минуту раздавались крики то из
одного места, то из другого, а то изо всех мест сразу; аплодировали,
свистели, между различными слушателями возникали яростные споры,
размахивали угрожающим образом тростями, мерно стучали в пол, кри-
чали: <Вон! На трибуну!>
М.С. начал расточать по адресу ассоциации самые нелестные эпи-
теты, называя ее подлой, чудовищной, продажной и мстительной и т.д.,
заявляя, что стремится к ее уничтожению... >.
Спрашивается, как же при подобных условиях избиратель со-
ставляет себе свое мнение? Но такой вопрос может явиться у
нас лишь тогда, когда мы пребываем в странном заблуждении
насчет свободы такого собрания. Толпа ведь имеет только вну-
шенные мнения и никогда не составляет их путем рассуждений.
В занимающих нас случаях мнения квоты избирателей находятся
в руках избирательных комитетов, где вожаками чаще всего бы-
вают виноторговцы, имеющие влияние на рабочих, так как они
оказывают им кредит. <Знаете ли вы, что такое избирательный
комитет? - спрашивает один из самых мужественных защитников
современной демократии, г. Сегерер. - Это просто ключ ко всем
нашим учреждениям, главная часть нашей политической машины.
Франция в настоящее время управляется комитетами>.
Комитеты, каково бы ни было их название: клубы, синдикаты и проч.,
составляют, быть может, самый главный элемент опасности надвигаю-
112
щегося могущества толпы. Они представляют собой самую безличную
и, следовательно, самую угнетающую форму тирании. Вожаки, руково-
дящие комитетами, имея право говорить и действовать от имени како-
го-нибудь собрания, избавляются от всякой ответственности и могут все
себе позволить. Ни один из самых свирепых тиранов не мог бы никог-
да и помышлять о таких предписаниях, какие издавались, например,
революционными комитетами. Они истребляли Конвент и урезали его,
и Робеспьер оставался абсолютным властелином до тех пор, пока мог
говорить от их имени. Но в тот день, когда он отделился от них, он
погиб. Царство толпы - это царство комитетов, т.е. вожаков, и нельзя
даже вообразить себе худшего деспотизма.
Действовать на комитеты не трудно; надо только чтобы кан-
дидат мог быть принят и обладал достаточными ресурсами. По
признанию самих же жертвователей, довольно было трех милли-
онов, чтобы устроить множественные выборы генералу Буланже.
Такова психология избирательной толпы; она не отличается
ничем от психологии толпы других категорий и нисколько не
лучше и не хуже ее. Но из всего вышесказанного я все же не
вывожу заключения против всеобщей подачи голосов. Если бы
от меня зависела судьба этого учреждения, то я бы оставил его в
том виде, в каком оно существует теперь, руководствуясь практи-
ческими соображениями, вытекающими непосредственно из изу-
чения психологии толпы. Без сомнения, неудобства всеобщей по-
дачи голосов достаточно бросаются в глаза, и отрицать это не-
возможно. Нельзя отрицать также, что цивилизация была делом
лишь небольшого меньшинства, одаренного высшими умственными
способностями и занимающего верхушку пирамиды, постепенно
расширяющейся книзу по мере того, как понижается умственный
уровень различных слоев наций. Конечно, величие цивилизаций
не может зависеть от голосов низших элементов, берущих только
численностью: без сомнения, подача голосов толпы часто бывает
очень опасна, и мы уже не раз расплачивались за это нашествия-
ми. Весьма вероятно, что мы еще дороже поплатимся в будущем
ввиду приближающегося могущества толпы. Но все эти возраже-
ния, совершенно верные в теоретическом отношении, в прак-
тическом теряют всю свою силу в наших глазах, когда мы вспом-
ним о непоколебимом могуществе идей, превращенных в догма-
ты. Догмат верховной власти толпы не подлежит защите с фило-
софской точки зрения, совершенно так же, как и средневековые
религиозные догматы, но тем не менее, он обладает абсолютной
силой в настоящее время; этот догмат, следовательно, столь же
неприкосновенен, как были некогда неприкосновенны наши рели-
гиозные идеи. Представьте себе современного свободного мыс-
лителя, перенесенного магической силой в средние века. Вы, мо-
жет быть, думаете, тго, удостоверившись в верховном могуществе
религиозных идей, господствовавших тогда, от стал бы пробовать
с ними бороться? Или, попав в руки судьи, желающего сжечь его
вследствие обвинения в заключении договора с дьяволом или же
посещении шабаша, он стал бы оспаривать существование дьяво-
ла или шабаша? Но ведь оспаривать верование толпы - это то же,
что спорить с ураганом. Догмат всеобщей подачи голосов обла-
дает в настоящее время такой же силой, какой некогда обладали
религиозные догматы. Ораторы и писатели отзываются о нем с
таким уважением и таким подобострастием, какие не выпадали
даже на долю Людовика XIV. Поэтому-то и надо относиться к
этому догмату, как ко всем религиозным догматам, на которые
действует только время.
Было бы, впрочем, бесполезно пробовать поколебать этот дог-
мат, так как он опирается все-таки на некоторые доводы, говоря-
щие в его пользу. <Во времена равенства, - говорит справедливо
Токвиль, - люди не питают никакого доверия друг к другу вслед-
ствие своего сходства. Но именно это сходство вселяет им дове-
рие, почти безграничное, к общественному мнению, так как они
полагают, что ввиду всеобщего одинакового умственного разви-
тия истина должна быть там, где находится большинство>.
Можно ли предположить, следовательно, что ограничение по-
дачи голосов на каких бы то ни было основаниях должно повес-
ти к улучшению голосований толпы? Я не допускаю этого на
основании ранее высказанных мною причин, касающихся низкого
умственного уровня всех собраний, каков бы ни был их состав. В
толпе люди всегда сравниваются, и если дело касается общих
вопросов, то подача голосов сорока академиков окажется нис-
колько не лучше подачи голосов сорока водоносов. Не думаю,
чтобы голосования, которые так часто ставились в вину всеоб-
щей подачи голосов (например, восстановление империи), были
бы иного характера, если бы вотирующие были выбраны исклю-
чительно из числа ученых и образованных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204