д.). Каждый из символов и порядок их появления на
сцене имеют целью пробудить эмоции и, как говорится, накалить
атмосферу. Они направляют коллективное слияние к его высшей
точке. Требуется участие каждого, идет ли речь о шествиях, пе-
нии или выкрикивании лозунгов. Это условие перехода к дей-
ствию.
С другой стороны, манифестации, военные шествия, демонстра-
ции или политические съезды, предшествующие любой мобилиза-
ции толп, показывают нам, что без символов, почитаемых или
разрушаемых, не может быть активных масс, как, впрочем, и масс
вообще. Это наблюдается в ходе революционных восстаний: массы
здесь видят возможность убить принца лишь после того, как они
сожгли его изображение-символ и олицетворение господства. Или
же они захватывают банки как храмы чистогана, комиссариаты
полиции как высшие репрессивные органы и так далее. Взламы-
ваются двери тюрем, как были взломаны двери Бастилии - симво-
ла королевского правосудия, которое бросало в тюрьму любого
без суда и следствия по королевскому указу.
Эти действия могут показаться бесполезными или абсурдными.
И мы не преминем тогда поиздеваться над глупостью толпы.
Может быть, всегда бесполезно и абсурдно нападать на символ,
тогда как реальная власть в другом месте. Но высшая польза
этих действий заключается в том, что с их помощью массы узна-
ют себя и принимают на себя обязательства перед своим вождем.
Вождь же, какими бы неразумными он ни считал массы, вынуж-
ден взять на себя управление ими и владеть ситуацией.
<Великие события, - предупреждает Ле Бон, - родились не из раци-
онального, а из иррационального. Рациональное создает науку, ирра-
циональное направляет историю>.
Прохождение церемониала способствует вхождению ин-
дивидуальных клеток в массу, а также внедрению великих пси-
хических автоматизмов и их функционированию в уникод. По-
добно тому как блестящий предмет гипнотизера обеспечивает
переход от состояния бодрствования к состоянию дна, таким же
образом праздник символов готовит людей к новой идентичнос-
ти. Основная роль здесь отводится музыке, которая погружает
их в гипнотическое состояние. Она поддерживает транс
<подобно тому, как электрический ток поддерживает вибрацию в
определенном диапазоне при условии, что ток настроен на ту же часто-
ту. Но здесь настрой не является только физическим, он существует нс
только на двигательном уровне. Он также, и даже в большей степени,
является психологическим, поскольку состоит в том, чтобы поставить
человека, который переживает перемену своей идентичности, так ска-
зать, в одну фазу с группой, которая эту идентичность в нем признает>.
Одновременно развертывается хореография масс: выход на
заранее предназначенные места группы за группой, причем каж-
дая имеет свой облик и отличительные признаки. Она разворачи-
вается, как, например, первого мая на площади Бастилии, где каж-
дый человеческий луч сходится к трибуне, расположенной перед
площадью, которая опутывает их всех сетью общих воспоминаний.
Хореография масс, сопровождающаяся музыкой, которая при-
ветствует появление каждой группы (делегации города, профсо-
юзов, партии, какого-то лица), нарастает крещендо. Высшей точ-
кой становится появление вождя, который представляющего всех
гостей. Оно венчает церемонию, подобно тому, как различные
номера мюзик-холла разогревают публику, подготавливая ее уст-
роить овацию звезде, для которой она и дала себе труд сделаться
ее публикой. Этот подъем психологической <температуры> па-
раллельно ослабляет сознательный контроль, критическое чутье и
постепенно заставляет возникнуть автоматическую мысль, бес-
сознательные' силы. Толпа готова верить словам, которые она
услышит, вступить в действие, которого от нее потребует вождь.
Итак, соблазнение является основным моментом внушения. Че-
ловек порвал свои связи с остальным обществом, и единствен-
ным обществом для него служит присутствующая масса. Все
объединены простыми и сильными чувствами, погружены в одно
из тех состояний, которые описывает Стендаль:
<Звучал Те Deiim, волны фимиама, бесконечные залпы мушкетеров
и артиллерии; крестьяне были пьяны от счастья и набожности. Один
такой день разрушает действие ста номеров якобинских газет>.
Эти церемонии являются настоящими мессами, в которых вождь
одновременно предстает и как должностное лицо и как Бог, но
основаны они не на религиозном, а на гипнотическом принципе.
Для скептического ума различие не так и велико. Это такие
сеансы коллективного гипноза, о которых мечтал Ле Бон. Немец-
кий философ Адорно писал о тоталитарной пропаганде, что
<ее подготовленная мизансцена - это водимый вождь, обрашаюшийся
к массам; мизансцена построена на модели отношений гипнотизера и
его медиума>.
IV
Как только установлены декорации и массы вновь возбуждены
и погружены в коллективный гипноз, всеобщее внимание прико-
вывает к себе личность вождя. Его взгляд очаровывает, влечет и
вместе с тем пугает, такой взгляд древние приписывали глазам
полубогов, некоторых животных, змеи или ящерицы, чудовищ,
подобных Горгоне. Покоренная масса становится еще более вос-
приимчивой к слову, которое является теперь главным средством
обольщения. Все зависит от намерения вождя: он может переда-
вать массе свои желания, диктовать простое решение сложных
проблем и наивысшее деяние, создавать впечатление вместе со
всеми, что он обращается конфиденциально к каждому. В слове
Ле Бон видит рычаг всякой власти.
<Слова и формулировки, - пишет он, - являются великими генерато-
рами мнений и верований. Являясь опасной силой, от губят больше
людей, чем пушки>.
Можно ли в это поверить? Гитлер идет по его стопам, когда
пишет в:
<Силой, которая привела в движение большие исторические потоки
в политической или религиозной области, было с незапамятных времен
только волшебное могущество произнесенного слова. Большая масса
людей всегда подчиняется, могуществу слова>.
И он доказал это в ряде случаев, совсем как его антипод
Ганди, использовавший слово как самое эффективное средство
для воцарения мира в умах и победы над насилием.
Что же превращает обычное слово в слово обольщения? Ра-
зумеется, авторитет того, кто его произносит перед толпой. Эф-
фективность слов зависит от вызванных образов, точных, пове-
лительных.
<Массы, - пишет Ле Бон, - никогда не впечатляются логикой речи, но
их впечатляют чувственные образы, которые рождают определенные
слова и ассоциации слов>. <Их сосредоточенно произносят перед тол-
пами, и немедленно на лицах появляется уважение, головы, склоняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
сцене имеют целью пробудить эмоции и, как говорится, накалить
атмосферу. Они направляют коллективное слияние к его высшей
точке. Требуется участие каждого, идет ли речь о шествиях, пе-
нии или выкрикивании лозунгов. Это условие перехода к дей-
ствию.
С другой стороны, манифестации, военные шествия, демонстра-
ции или политические съезды, предшествующие любой мобилиза-
ции толп, показывают нам, что без символов, почитаемых или
разрушаемых, не может быть активных масс, как, впрочем, и масс
вообще. Это наблюдается в ходе революционных восстаний: массы
здесь видят возможность убить принца лишь после того, как они
сожгли его изображение-символ и олицетворение господства. Или
же они захватывают банки как храмы чистогана, комиссариаты
полиции как высшие репрессивные органы и так далее. Взламы-
ваются двери тюрем, как были взломаны двери Бастилии - симво-
ла королевского правосудия, которое бросало в тюрьму любого
без суда и следствия по королевскому указу.
Эти действия могут показаться бесполезными или абсурдными.
И мы не преминем тогда поиздеваться над глупостью толпы.
Может быть, всегда бесполезно и абсурдно нападать на символ,
тогда как реальная власть в другом месте. Но высшая польза
этих действий заключается в том, что с их помощью массы узна-
ют себя и принимают на себя обязательства перед своим вождем.
Вождь же, какими бы неразумными он ни считал массы, вынуж-
ден взять на себя управление ими и владеть ситуацией.
<Великие события, - предупреждает Ле Бон, - родились не из раци-
онального, а из иррационального. Рациональное создает науку, ирра-
циональное направляет историю>.
Прохождение церемониала способствует вхождению ин-
дивидуальных клеток в массу, а также внедрению великих пси-
хических автоматизмов и их функционированию в уникод. По-
добно тому как блестящий предмет гипнотизера обеспечивает
переход от состояния бодрствования к состоянию дна, таким же
образом праздник символов готовит людей к новой идентичнос-
ти. Основная роль здесь отводится музыке, которая погружает
их в гипнотическое состояние. Она поддерживает транс
<подобно тому, как электрический ток поддерживает вибрацию в
определенном диапазоне при условии, что ток настроен на ту же часто-
ту. Но здесь настрой не является только физическим, он существует нс
только на двигательном уровне. Он также, и даже в большей степени,
является психологическим, поскольку состоит в том, чтобы поставить
человека, который переживает перемену своей идентичности, так ска-
зать, в одну фазу с группой, которая эту идентичность в нем признает>.
Одновременно развертывается хореография масс: выход на
заранее предназначенные места группы за группой, причем каж-
дая имеет свой облик и отличительные признаки. Она разворачи-
вается, как, например, первого мая на площади Бастилии, где каж-
дый человеческий луч сходится к трибуне, расположенной перед
площадью, которая опутывает их всех сетью общих воспоминаний.
Хореография масс, сопровождающаяся музыкой, которая при-
ветствует появление каждой группы (делегации города, профсо-
юзов, партии, какого-то лица), нарастает крещендо. Высшей точ-
кой становится появление вождя, который представляющего всех
гостей. Оно венчает церемонию, подобно тому, как различные
номера мюзик-холла разогревают публику, подготавливая ее уст-
роить овацию звезде, для которой она и дала себе труд сделаться
ее публикой. Этот подъем психологической <температуры> па-
раллельно ослабляет сознательный контроль, критическое чутье и
постепенно заставляет возникнуть автоматическую мысль, бес-
сознательные' силы. Толпа готова верить словам, которые она
услышит, вступить в действие, которого от нее потребует вождь.
Итак, соблазнение является основным моментом внушения. Че-
ловек порвал свои связи с остальным обществом, и единствен-
ным обществом для него служит присутствующая масса. Все
объединены простыми и сильными чувствами, погружены в одно
из тех состояний, которые описывает Стендаль:
<Звучал Те Deiim, волны фимиама, бесконечные залпы мушкетеров
и артиллерии; крестьяне были пьяны от счастья и набожности. Один
такой день разрушает действие ста номеров якобинских газет>.
Эти церемонии являются настоящими мессами, в которых вождь
одновременно предстает и как должностное лицо и как Бог, но
основаны они не на религиозном, а на гипнотическом принципе.
Для скептического ума различие не так и велико. Это такие
сеансы коллективного гипноза, о которых мечтал Ле Бон. Немец-
кий философ Адорно писал о тоталитарной пропаганде, что
<ее подготовленная мизансцена - это водимый вождь, обрашаюшийся
к массам; мизансцена построена на модели отношений гипнотизера и
его медиума>.
IV
Как только установлены декорации и массы вновь возбуждены
и погружены в коллективный гипноз, всеобщее внимание прико-
вывает к себе личность вождя. Его взгляд очаровывает, влечет и
вместе с тем пугает, такой взгляд древние приписывали глазам
полубогов, некоторых животных, змеи или ящерицы, чудовищ,
подобных Горгоне. Покоренная масса становится еще более вос-
приимчивой к слову, которое является теперь главным средством
обольщения. Все зависит от намерения вождя: он может переда-
вать массе свои желания, диктовать простое решение сложных
проблем и наивысшее деяние, создавать впечатление вместе со
всеми, что он обращается конфиденциально к каждому. В слове
Ле Бон видит рычаг всякой власти.
<Слова и формулировки, - пишет он, - являются великими генерато-
рами мнений и верований. Являясь опасной силой, от губят больше
людей, чем пушки>.
Можно ли в это поверить? Гитлер идет по его стопам, когда
пишет в
<Силой, которая привела в движение большие исторические потоки
в политической или религиозной области, было с незапамятных времен
только волшебное могущество произнесенного слова. Большая масса
людей всегда подчиняется, могуществу слова>.
И он доказал это в ряде случаев, совсем как его антипод
Ганди, использовавший слово как самое эффективное средство
для воцарения мира в умах и победы над насилием.
Что же превращает обычное слово в слово обольщения? Ра-
зумеется, авторитет того, кто его произносит перед толпой. Эф-
фективность слов зависит от вызванных образов, точных, пове-
лительных.
<Массы, - пишет Ле Бон, - никогда не впечатляются логикой речи, но
их впечатляют чувственные образы, которые рождают определенные
слова и ассоциации слов>. <Их сосредоточенно произносят перед тол-
пами, и немедленно на лицах появляется уважение, головы, склоняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204