Раньше
он находил естественными свои материальные ограничения и свою
подчиненность власть имущим. Такова уж была жизнь. Если ему
удавалось улучшить ее, если он подымался по социальной лестни-
це, он приписывал это счастью, которое ему улыбнулось, или же
это было его личной заслугой, которую он хорошо сознавал. В
обоих случаях дело шло об исключении из общего закона жизни
и всего мира, и оно было вызвано особыми причинами.
Новая масса восприняла полную свободу жизни как есте-
ственное, природное состояние, не вызванное никакими причина-
ми. Ничто не налагало на эту массу никаких ограничений извне,
следовательно, не было необходимости каждую минуту считаться
с кем-то вокруг, в особенности с высшими. До недавнего време-
ни китайский крестьянин верил, что его благополучие зависит от
личных добродетелей императора. Поэтому его жизнь была в
постоянном соотношении и подчинении этой высшей инстанции.
Но человек, которого мы анализируем, не хочет считаться ни с
какой внешней инстанцией или авторитетом. Он доволен собой
таким, каков он есть. Совершенно искренне, без всякого хвастов-
1
ства, как нечто вполне естественное, он будет одобрять и хвалить 1
все, чем он сам наделен, - свои мнения, стремления, симпатии, вку- *
сы. А что ж? Ведь никто и ничто не заставляет его признать 1
себя человеком второго сорта, крайне ограниченным, неспособ-
ным ни к творчеству, ни даже к поддержанию той самой органи-
зации, которая дала ему полноту жизни.
Человек массы никогда не признает над собой чужого автори- -
тета, пока обстоятельства его не принудят. Поскольку обстоя-
тельства по принуждают, этот упорный человек, верный своей
натуре, не ищет постороннего авторитета и чувствует себя пол-
ным хозяином положения. Наоборот, человек элиты, т.е. человек
выдающийся, всегда чувствует внутреннюю потребность обра-
щаться вверх, к авторитету или принципу, которому он свободно
и добровольно служит. Напомним, что в начале этой книги мы
так установили различие между человеком элиты и человеком
массы: первый предъявляет к себе строгие требования; второй -
всегда доволен собой, более того, восхищен*. Вопреки обычному
мнению, именно человек элиты, а вовсе не человек массы, прово-
дит жизнь в служении. Жизнь не имеет для него интереса, если
он не может посвятить ее чему-то высшему. Его служение - не
внешнее принуждение, не гнет, а внутренняя потребность. Когда
возможность служения исчезает, он ощущает беспокойство, ищет
нового задания, более трудного, более сурового и ответственно-
го. Это жизнь, подчиненная самодисциплине, -достойная, благо-
родная жизнь. Отличительная черта благородства - не права, не
привилегии, а обязанности, требования к самому себе. Noblesse
oblige. <Жить в свое удовольствие - удел плебея; благородный
стремится к порядку и закону> (Гете). Дворянские привилегии
по происхождению были не пожалованиями, не милостями, а
завоеваниями. Их признавали, ибо данное лицо всегда могло соб-
ственной силой отстоять их от покушений. Частные права или
привилегии - не косная собственность, но результат усилий вла-
дельца. И наоборот, общие права, например <права человека и
гражданина>, бесплатны, это щедрый дар судьбы, который каж-~
дый получает без усилий. Поэтому я сказал бы, что личные пра-
ва требуют личной поддержки, а безличные могут существовать
я без нее.
К сожалению, богатое по смыслу слово <благородство> под-
верглось в обычной речи безжалостному искажению. Большин-
ство стало понимать его как наследственную, кровную аристокра-
тию; и оно превратилось в нечто пассивное, безличное, подобное
<всеобщим правам>, которых не требуют личных усилий и заслуг,
их получают автоматически.
Однако подлинный смысл слова
совсем иной, в нем динамика. Noble, nobilis - значит знаменитый,
всем известный, возвышающийся над неизвестными, безымянны-
ми массами. Здесь подразумеваются личные усилия, заслужив-
шие славу. Итак, <благородный> - это заслуженный, выдающий-
ся. Благородство или слава сына - уже чистая милость. Сын
известен только тем, что его отец стяжал славу. Слава сына -
лишь отражение; и действительно, наследственное благородство -
нечто отраженное, как лунный свет или память о мертвых. Един-
ственное живое и динамичное в нем - это импульс, передаваемый
потомку и побуждающий его сравняться с предком. Таким обра-
зом, и здесь - noblesse oblige, хотя и в несколько измененном
виде: благородный предок обязывал себя добровольно, благо-
родного потомка обязывала необходимость быть на высоте. В
переходе благородства по наследству кроется известное проти-
воречие. Китайцы поступают логичнее, у них обратный порядок
наследования: но отец облагораживает сына, а сын, достигнув
высоких почестей, облагораживает своих предков, свой род. При
этом государство указывает число предыдущих поколений, обла-
гороженных заслугами потомка. Таким образом, предки оживают
благодаря заслугам живого человека, чье благородство - в настоя-
щем, а не в прошлом*. Латинское понятие появилось
только в эпоху Римской Империи, в противоположность старой
наследственной аристократии, в то время уже вырождавшейся.
Итак, для меня <благородная жизнь> означает жизнь напря-
женную, всегда готовую к новым, высшим достижениям, переход
от сущего к должному. Благородная жизнь противопоставляется
* К массе духовно принадлежит тот, кто в каждом вопросе доволь-
ствуется готовой мыслью, уже сидящей в его голове. Наоборот, человек
элиты не ценит готовых мнений, взятых без проверки, без труда, он це-
нит лишь то, что до сих пор было недоступно, что приходится добывать
усилием.
* Моя цель - вернуть слову его первоначальное значение,
исключающее наследственность Здесь не место исследовать вопрос о
наследственной аристократии, <благородной крови>, которая играет
такую видную роль в истории.
обычной, косной жизни, которая замыкается сама в себе, осужден-
ная на peipetuum mobile -вечное движение на одном месте -
пока какая-нибудь внешняя сила не выведет ее из этого состоя-
ния. Людей второго типа я определяю как массу потому, что они
- большинство, потому что они инертны, косны.
Чем дольше человек живет, тем яснее ему становится, что
громадное большинство людей способно на усилие только в том
случае, когда надо реагировать на какую-то внешнюю силу. И
потому-то одиноко стоящие исключения, которые способны на
спонтанное, собственной волей рожденное усилие, запечатлевают-
ся в нашей памяти навсегда. Это - избранники, элита, благород-
ные люди, активные, а не только пассивные; для них жизнь -
вечное напряжение, непрерывная тренировка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
он находил естественными свои материальные ограничения и свою
подчиненность власть имущим. Такова уж была жизнь. Если ему
удавалось улучшить ее, если он подымался по социальной лестни-
це, он приписывал это счастью, которое ему улыбнулось, или же
это было его личной заслугой, которую он хорошо сознавал. В
обоих случаях дело шло об исключении из общего закона жизни
и всего мира, и оно было вызвано особыми причинами.
Новая масса восприняла полную свободу жизни как есте-
ственное, природное состояние, не вызванное никакими причина-
ми. Ничто не налагало на эту массу никаких ограничений извне,
следовательно, не было необходимости каждую минуту считаться
с кем-то вокруг, в особенности с высшими. До недавнего време-
ни китайский крестьянин верил, что его благополучие зависит от
личных добродетелей императора. Поэтому его жизнь была в
постоянном соотношении и подчинении этой высшей инстанции.
Но человек, которого мы анализируем, не хочет считаться ни с
какой внешней инстанцией или авторитетом. Он доволен собой
таким, каков он есть. Совершенно искренне, без всякого хвастов-
1
ства, как нечто вполне естественное, он будет одобрять и хвалить 1
все, чем он сам наделен, - свои мнения, стремления, симпатии, вку- *
сы. А что ж? Ведь никто и ничто не заставляет его признать 1
себя человеком второго сорта, крайне ограниченным, неспособ-
ным ни к творчеству, ни даже к поддержанию той самой органи-
зации, которая дала ему полноту жизни.
Человек массы никогда не признает над собой чужого автори- -
тета, пока обстоятельства его не принудят. Поскольку обстоя-
тельства по принуждают, этот упорный человек, верный своей
натуре, не ищет постороннего авторитета и чувствует себя пол-
ным хозяином положения. Наоборот, человек элиты, т.е. человек
выдающийся, всегда чувствует внутреннюю потребность обра-
щаться вверх, к авторитету или принципу, которому он свободно
и добровольно служит. Напомним, что в начале этой книги мы
так установили различие между человеком элиты и человеком
массы: первый предъявляет к себе строгие требования; второй -
всегда доволен собой, более того, восхищен*. Вопреки обычному
мнению, именно человек элиты, а вовсе не человек массы, прово-
дит жизнь в служении. Жизнь не имеет для него интереса, если
он не может посвятить ее чему-то высшему. Его служение - не
внешнее принуждение, не гнет, а внутренняя потребность. Когда
возможность служения исчезает, он ощущает беспокойство, ищет
нового задания, более трудного, более сурового и ответственно-
го. Это жизнь, подчиненная самодисциплине, -достойная, благо-
родная жизнь. Отличительная черта благородства - не права, не
привилегии, а обязанности, требования к самому себе. Noblesse
oblige. <Жить в свое удовольствие - удел плебея; благородный
стремится к порядку и закону> (Гете). Дворянские привилегии
по происхождению были не пожалованиями, не милостями, а
завоеваниями. Их признавали, ибо данное лицо всегда могло соб-
ственной силой отстоять их от покушений. Частные права или
привилегии - не косная собственность, но результат усилий вла-
дельца. И наоборот, общие права, например <права человека и
гражданина>, бесплатны, это щедрый дар судьбы, который каж-~
дый получает без усилий. Поэтому я сказал бы, что личные пра-
ва требуют личной поддержки, а безличные могут существовать
я без нее.
К сожалению, богатое по смыслу слово <благородство> под-
верглось в обычной речи безжалостному искажению. Большин-
ство стало понимать его как наследственную, кровную аристокра-
тию; и оно превратилось в нечто пассивное, безличное, подобное
<всеобщим правам>, которых не требуют личных усилий и заслуг,
их получают автоматически.
Однако подлинный смысл слова
совсем иной, в нем динамика. Noble, nobilis - значит знаменитый,
всем известный, возвышающийся над неизвестными, безымянны-
ми массами. Здесь подразумеваются личные усилия, заслужив-
шие славу. Итак, <благородный> - это заслуженный, выдающий-
ся. Благородство или слава сына - уже чистая милость. Сын
известен только тем, что его отец стяжал славу. Слава сына -
лишь отражение; и действительно, наследственное благородство -
нечто отраженное, как лунный свет или память о мертвых. Един-
ственное живое и динамичное в нем - это импульс, передаваемый
потомку и побуждающий его сравняться с предком. Таким обра-
зом, и здесь - noblesse oblige, хотя и в несколько измененном
виде: благородный предок обязывал себя добровольно, благо-
родного потомка обязывала необходимость быть на высоте. В
переходе благородства по наследству кроется известное проти-
воречие. Китайцы поступают логичнее, у них обратный порядок
наследования: но отец облагораживает сына, а сын, достигнув
высоких почестей, облагораживает своих предков, свой род. При
этом государство указывает число предыдущих поколений, обла-
гороженных заслугами потомка. Таким образом, предки оживают
благодаря заслугам живого человека, чье благородство - в настоя-
щем, а не в прошлом*. Латинское понятие
только в эпоху Римской Империи, в противоположность старой
наследственной аристократии, в то время уже вырождавшейся.
Итак, для меня <благородная жизнь> означает жизнь напря-
женную, всегда готовую к новым, высшим достижениям, переход
от сущего к должному. Благородная жизнь противопоставляется
* К массе духовно принадлежит тот, кто в каждом вопросе доволь-
ствуется готовой мыслью, уже сидящей в его голове. Наоборот, человек
элиты не ценит готовых мнений, взятых без проверки, без труда, он це-
нит лишь то, что до сих пор было недоступно, что приходится добывать
усилием.
* Моя цель - вернуть слову
исключающее наследственность Здесь не место исследовать вопрос о
наследственной аристократии, <благородной крови>, которая играет
такую видную роль в истории.
обычной, косной жизни, которая замыкается сама в себе, осужден-
ная на peipetuum mobile -вечное движение на одном месте -
пока какая-нибудь внешняя сила не выведет ее из этого состоя-
ния. Людей второго типа я определяю как массу потому, что они
- большинство, потому что они инертны, косны.
Чем дольше человек живет, тем яснее ему становится, что
громадное большинство людей способно на усилие только в том
случае, когда надо реагировать на какую-то внешнюю силу. И
потому-то одиноко стоящие исключения, которые способны на
спонтанное, собственной волей рожденное усилие, запечатлевают-
ся в нашей памяти навсегда. Это - избранники, элита, благород-
ные люди, активные, а не только пассивные; для них жизнь -
вечное напряжение, непрерывная тренировка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204