Возьмем любой род нашей деятельности, хотя бы покупку.
Представим себе двух людей, одного - нашего современника, дру-
гого - из XVIII века, обладающих одинаковой покупательной спо-
собностью (учитывая разницу валют), и сравним их возможности
- выбор предметов. Разница колоссальная. У нашего современ-
ника практически неограниченные возможности. Трудно себе
представить вещь, которой он не мог бы получить. И наоборот:
нельзя себе представить покупателя, способного купить все, что
выставлено на продажу. Могут возразить, что при разных сред-
ствах оба покупателя получат одно и то же. Это неверно. Сегод-
ня машинное производство значительно удешевило все изделия.
Но даже если бы и так, это по опровергает, а, скорее, подтвержда-
ет мою мысль.
Покупка завершается в тот момент, когда покупатель остано-
вился на одном предмете; до этого происходит выбор, который
начинается с того, что покупатель знакомится с возможностями,
какие предлагает рынок. Из этого следует, что наша <жизнь> при
акте покупки сводится главным образом к переживанию предос-
тавляющихся возможностей. Когда говорят о нашей жизни, обычно
забывают то, что мне кажется самым существенным: жизнь наша
в каждый момент состоит прежде всего в сознании наших воз-
можностей. Если бы в каждый момент перед нами была лишь
возможность, это была бы уже не <возможность>, а просто
* Именно потому, что жизнь человеческая ограничена во времени,
человек смертен, он должен преодолевать пространство и время. Для
бессмертного божества автомобиль не имел бы смысла.
необходимость. Однако вторая возможность всегда есть; как это
ни странно, но в нашей жизни всегда есть варианты, которые
дают нам возможность сделать выбор*. Жить - это значит пре-
бывать в кругу определенных возможностей, которые зовутся
<обстоятельствами>. Жизнь в том и заключается, что мы - внутри
<обстоятельств>, или <мира>. Иначе говоря, это и есть наш мир>
в подлинном значении этого слова. <Мир> не что-то чуждое нам,
вне нас лежащее; он неотделим от нас самих, он - наша собствен-
ная периферия, он - совокупность наших житейских возможнос-
тей. Мы можем реализовать, осуществить лишь ничтожную часть
этих возможностей. Вот почему мир кажется нам столь громад-
ным, а мы сами себе - столь ничтожными. Мир, т.е. наша возмож-
ная жизнь, всегда больше, чем наша судьба, то есть жизнь действи-
тельная.
Я хочу теперь показать, насколько за последнее время возрос-
ли потенции жизни. Пределы возможностей расширились неверо-
ятно. В области интеллектуальной появились новые пути мышле-
ния, новые проблемы, новые данные, новые науки, новые точки
зрения. В примитивном обществе занятия или профессии можно
было пересчитать на пальцах: пастух, охотник, воин, колдун; спи-
сок сегодняшних профессий возрос до бесконечности. То же и в '
области развлечений, хотя (и это важнее, чем кажется) репертуар
их не так обогатился, как другие области жизни. Тем не менее
для горожан среднего класса - а современную жизнь представля-
ет именно город - возможности развлечений за последнее столе-
тие возросли невероятно.
Но рост потенциальной жизни далеко не исчерпывается всем
перечисленным. Жизнь возросла еще в одном смысле, более не-
посредственном и таинственном. Как известно, в области физи-
ческого развития и спорта достижения нашего времени далеко
оставляют за собою все рекорды прошлых времен. Дело не в
отдельных рекордах; по их количество и постоянство, с каким
они все улучшаются, вселяют в нас убеждение, что в наше время
сам человеческий организм стал более совершенным, чем когда-
либо прежде. Ведь нечто подобное наблюдается и в области
науки. За самое короткое время наука раздвинула свой кос-
мический горизонт с невероятной силой. Физика Эйнштейна от-
крывает такие перспективы, что рядом с ними старый мир Нью-
тона кажется крохотной клетушкой*. Экспансия эта стала воз-
можной благодаря уточнению и совершенству научных методов.
физика Эйнштейна выросла из анализа бесконечно малых раз-
личий, которыми раньше пренебрегали ввиду их незначительнос-
ти. Атом, еще вчера бывший мельчайшим пределом мира, сегодня
превращается в целую планетную систему. Во всем этом меня
сейчас занимает не совершенство нашей культуры, но рост наших
личных физических сил, в этом проявляющийся, не то важно, что
физика Эйнштейна совершенное, чем физика Ньютона, а то, что
сам Эйнштейн как человек оказался способным на большую точ-
ность и свободу духа**, чем человек Ньютон, точно так же, как
сегодняшний чемпион бокса превосходит всех своих предшествен-
ников.
Кино и иллюстрированные журналы показывают заурядному
зрителю отдаленные части планеты, только что освоенные чело-
веком; газеты и разговоры знакомят заурядного человека с заво-
еваниями человеческого интеллекта, воплощенными в изобрете-
ния, в технику, в те аппараты и чудеса, которые этот заурядный
человек видит в витринах магазинов. Все это создает в его моз-
гу впечатление фантастического всемогущества.
Я не хочу сказать, что сейчас человеческая жизнь лучше, чем
в прошлом. Я говорю не о качестве сегодняшней жизни, но лишь
о количественном или потенциальном ее росте, стремясь поточнее
описать самосознание современного человека, тонус его жизни,
характерная черта которой - ощущение такой потенциальной силы,
что по сравнению с нею все прошлые века кажутся карликами.
Описание было необходимо, чтобы опровергнуть те жалобы и
вздохи по поводу упадка (в особенности - на Западе), которые
* В худшем случае, когда мир не предлагает нам второго выхода, он
у нас все же остается в запасе - уйти из этого мира. Уход из мира -
часть мира, как дверь - часть комнаты.
* Мир Ньютона был бесконечен, но эта бесконечность носила не
конкретный, не материальный характер; это было просто обобщение,
абстракция, бессодержательная утопия. Мир Эйнштейна конечен, но
конкретен и наполнен во всех своих частях; следовательно, он богаче
содержанием и тем самым фактически больше.
** Свобода духа, т.е. сила интеллекта, измеряется способностью рас-
щеплять понятия, традиционно неразделимые. Процесс диссоциации
гораздо труднее, чем процесс ассоциации, как показал Кёлер своими
наблюдениями над разумом шимпанзе. Сегодня человеческий ум обла-
дает такой способностью диссоциации, как никогда раньше.
который я уже приводил, ибо он кажется мне простым и убедит
тельным: бесполезно говорить об <упадке> вообще, не уточняя,*
что именно приходит в упадок. Относится ли этот мрачный при-1
говор ко всей нашей культуре?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204