Теперь нам нужно рассмотреть факторы, действу- '.
ющие на толпу непосредственным образом. В следующей главе 1
бо '
мы увидим, как надо обращаться с этими факторами, чтобы они
оказали свое действие.
В первой части нашего труда мы изучили чувства, идеи и
рассуждения толпы и можем отсюда вывести общее заключение
о способах воздействия на душу толпы. Мы уже знаем, что пора-
жает воображение толпы, какой силой и заразительностью обла-
дают внушения, особенно те, которые представляются в форме
образов; но так как происхояедение внушений бывает весьма раз-
нообразно, то и факторы, "способные действовать на душу толпы,
могут быть очень различны; поэтому-то и необходимо изучить
их отдельно, и такое изучение не будет бесполезной работой.
Толпа несколько напоминает сфинкса из античной сказки: надо
или научиться разрешать загадки, предлагаемые нам ее психоло-
гией, или же безропотно покориться тому, что толпа поглотит нас.
1. Образы, слова и формулы
Изучая воображение толпы, мы видели, что на него очень
легко действовать, в особенности образами. Такие образы не все-
гда имеются в нашем распоряжении, но их можно вызывать по-
средством умелого применения слов и формул. Искусно обрабо-
танные формулы получают действительно ту магическую силу,
которая им приписывалась некогда адептами магии. Они могут
возбудить в душе толпы самые грозные бури, но умеют также и
успокаивать их. Можно было бы воздвигнуть пирамиду, гораздо
более высокую, чем пирамида Хеопса, из костей лишь тех людей,
которые пали жертвами могущества слов и формул.
Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми
ими образами и совершенно не зависит от их реального смысла.
Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, ока-
зывают самое большое влияние на толпу. Таковы, например, тер-
мины: демократия, социализм, равенство, свобода и т.д., до такой
степени неопределенные, что даже в толстых томах не удается с
точностью разъяснить их смысл. Между тем, в них, несомненно,
заключается магическая сила, как будто на самом деле в них
скрыто разрешение всех проблем. Они образуют синтез всех
бессознательных разнообразных стремлений и надежд на их реа-
лизацию.
Ни рассудок, ни убеждение не в состоянии бороться против
известных слов и известных формул. Они произносятся перед
толпой с благоговением, и тотчас же выражение лиц становится
почтительным, и головы склоняются. Многие смотрят на них как;
на силы природы или сверхъестественные силы. Они вызывают 1
в душе грандиозные и смутные образы, и окружающая их нео- 1
пределенность только увеличивает их таинственное могущество.
Они являются таинственными божествами, скрытыми позади скинии,
к которым верующие приближаются с благоговейной дрожью.
Образы, вызванные словами независимо от их смысла, меня-
ются соответственно времени и народам, хотя сами формулы ос-
таются неизменными. С некоторыми словами временно связаны
всем известные образы, вызываемые ими. Слово играет в таком
случае роль звонка, вызывающего их появление.
Не все слова и формулы обладают способностью вызывать
образы. Бывает так, что слова, вызывавшие раньше образы, изна-
шиваются и уже более ничего не пробуждают в уме. Они стано-
вятся тогда пустыми звуками, единственная польза которых зак-
лючается в том, что они избавляют тех, кто их употребляет, от
обязанности думать. Имея маленький запас таких формул и об-
щих мест, заученных нами в молодости, мы обладаем всем, что
нужно, чтобы прожить жизнь, не утомляя себя размышлениями.
Слова, входящие в состав какого-нибудь известного опреде-
ленного языка, с течением веков изменяются очень медленно, но
беспрестанно меняются образы, которые они вызывают, и смысл,
который им придается. Вот почему раньше я высказал уже мне-
ние, что точный перевод выражений какого-нибудь языка, особен-
но если дело идет об исчезнувшем народе, - вещь совершенно
невозможная. В самом деле, что мы делаем, например, подставляя
французский термин вместо латинского, греческого или санск-
ритского, или стараясь понять книгу, написанную на нашем род-
ном языке два, три столетия тому назад? Мы просто-напросто
заменяем образами и идеями, образовавшимися в нашем уме под
влиянием современной жизни, те понятия и образы, совершенно
непохожие на наши, которые зародились под влиянием древней
жизни в душе рас, находившихся в совершенно других условиях
существования. Когда люди революции копировали древних гре-
ков и римлян, разве они не придавали словам древних именно тот
смысл, которого у них никогда не было? Какое сходство может,
например, существовать между учреждениями древних греков и
теми, которые в наше время носят аналогичные названия? Чем
была в те времена республика, как не учреждением, аристократи-
ческим по существу, собранием маленьких деспотов, господствую-
щих над толпой рабов, находящихся в самом абсолютном подчи-
нении? Эти коммунальные аристократии, опирающиеся на раб-
ство, не могли бы существовать и одной минуты без него.
А слово <свобода>, разве оно могло означать то же самое, что
означает теперь, в такую эпоху, когда даже не подозревалась
возможность свободно мыслить и не было более великого и
более редкого преступления, как рассуждения о богах, законах и
обычаях государства? Слово <отечество>, например, в душе ка-
кого-нибудь афинянина или спартанца было только культом Афин
или Спарты, а вовсе не целой Греции, состоявшей из соперничаю-
щих между собой городов, ведших постоянную войну друг с
другом. Какой смысл имело это же самое слово <отечество> у
древних галлов, разделенных на соперничающие племена, отли-
чавшиеся своей расой, языком и религией, и легко побежденных
Цезарем, так как он постоянно имел среди них союзников? Толь-
ко Рим дал галлам отечество, доставив им политическое и рели-
гиозное единство. Даже не заглядывая так далеко, мы видим, что
всего лишь два столетия назад слово <отечество> понималось
совсем не так, как теперь, французскими аристократами вроде
великого Конде, которые вступили в союз с иностранцами про-
тив своего монарха. И разве то же самое слово не имело другого
смысла для эмигрантов, думавших, что они повинуются законам
чести, сражаясь против Франции? Со своей точки зрения они, без
сомнения, повиновались этим законам, ибо феодальный закон при-
крепляет вассала к его властелину, а не к земле, и следовательно,
где находится этот властелин, там и есть истинное отечество.
Очень многочисленны слова, смысл которых изменился по-
добным образом, и добраться до первоначального их смысла вов-
се не легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
ющие на толпу непосредственным образом. В следующей главе 1
бо '
мы увидим, как надо обращаться с этими факторами, чтобы они
оказали свое действие.
В первой части нашего труда мы изучили чувства, идеи и
рассуждения толпы и можем отсюда вывести общее заключение
о способах воздействия на душу толпы. Мы уже знаем, что пора-
жает воображение толпы, какой силой и заразительностью обла-
дают внушения, особенно те, которые представляются в форме
образов; но так как происхояедение внушений бывает весьма раз-
нообразно, то и факторы, "способные действовать на душу толпы,
могут быть очень различны; поэтому-то и необходимо изучить
их отдельно, и такое изучение не будет бесполезной работой.
Толпа несколько напоминает сфинкса из античной сказки: надо
или научиться разрешать загадки, предлагаемые нам ее психоло-
гией, или же безропотно покориться тому, что толпа поглотит нас.
1. Образы, слова и формулы
Изучая воображение толпы, мы видели, что на него очень
легко действовать, в особенности образами. Такие образы не все-
гда имеются в нашем распоряжении, но их можно вызывать по-
средством умелого применения слов и формул. Искусно обрабо-
танные формулы получают действительно ту магическую силу,
которая им приписывалась некогда адептами магии. Они могут
возбудить в душе толпы самые грозные бури, но умеют также и
успокаивать их. Можно было бы воздвигнуть пирамиду, гораздо
более высокую, чем пирамида Хеопса, из костей лишь тех людей,
которые пали жертвами могущества слов и формул.
Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми
ими образами и совершенно не зависит от их реального смысла.
Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, ока-
зывают самое большое влияние на толпу. Таковы, например, тер-
мины: демократия, социализм, равенство, свобода и т.д., до такой
степени неопределенные, что даже в толстых томах не удается с
точностью разъяснить их смысл. Между тем, в них, несомненно,
заключается магическая сила, как будто на самом деле в них
скрыто разрешение всех проблем. Они образуют синтез всех
бессознательных разнообразных стремлений и надежд на их реа-
лизацию.
Ни рассудок, ни убеждение не в состоянии бороться против
известных слов и известных формул. Они произносятся перед
толпой с благоговением, и тотчас же выражение лиц становится
почтительным, и головы склоняются. Многие смотрят на них как;
на силы природы или сверхъестественные силы. Они вызывают 1
в душе грандиозные и смутные образы, и окружающая их нео- 1
пределенность только увеличивает их таинственное могущество.
Они являются таинственными божествами, скрытыми позади скинии,
к которым верующие приближаются с благоговейной дрожью.
Образы, вызванные словами независимо от их смысла, меня-
ются соответственно времени и народам, хотя сами формулы ос-
таются неизменными. С некоторыми словами временно связаны
всем известные образы, вызываемые ими. Слово играет в таком
случае роль звонка, вызывающего их появление.
Не все слова и формулы обладают способностью вызывать
образы. Бывает так, что слова, вызывавшие раньше образы, изна-
шиваются и уже более ничего не пробуждают в уме. Они стано-
вятся тогда пустыми звуками, единственная польза которых зак-
лючается в том, что они избавляют тех, кто их употребляет, от
обязанности думать. Имея маленький запас таких формул и об-
щих мест, заученных нами в молодости, мы обладаем всем, что
нужно, чтобы прожить жизнь, не утомляя себя размышлениями.
Слова, входящие в состав какого-нибудь известного опреде-
ленного языка, с течением веков изменяются очень медленно, но
беспрестанно меняются образы, которые они вызывают, и смысл,
который им придается. Вот почему раньше я высказал уже мне-
ние, что точный перевод выражений какого-нибудь языка, особен-
но если дело идет об исчезнувшем народе, - вещь совершенно
невозможная. В самом деле, что мы делаем, например, подставляя
французский термин вместо латинского, греческого или санск-
ритского, или стараясь понять книгу, написанную на нашем род-
ном языке два, три столетия тому назад? Мы просто-напросто
заменяем образами и идеями, образовавшимися в нашем уме под
влиянием современной жизни, те понятия и образы, совершенно
непохожие на наши, которые зародились под влиянием древней
жизни в душе рас, находившихся в совершенно других условиях
существования. Когда люди революции копировали древних гре-
ков и римлян, разве они не придавали словам древних именно тот
смысл, которого у них никогда не было? Какое сходство может,
например, существовать между учреждениями древних греков и
теми, которые в наше время носят аналогичные названия? Чем
была в те времена республика, как не учреждением, аристократи-
ческим по существу, собранием маленьких деспотов, господствую-
щих над толпой рабов, находящихся в самом абсолютном подчи-
нении? Эти коммунальные аристократии, опирающиеся на раб-
ство, не могли бы существовать и одной минуты без него.
А слово <свобода>, разве оно могло означать то же самое, что
означает теперь, в такую эпоху, когда даже не подозревалась
возможность свободно мыслить и не было более великого и
более редкого преступления, как рассуждения о богах, законах и
обычаях государства? Слово <отечество>, например, в душе ка-
кого-нибудь афинянина или спартанца было только культом Афин
или Спарты, а вовсе не целой Греции, состоявшей из соперничаю-
щих между собой городов, ведших постоянную войну друг с
другом. Какой смысл имело это же самое слово <отечество> у
древних галлов, разделенных на соперничающие племена, отли-
чавшиеся своей расой, языком и религией, и легко побежденных
Цезарем, так как он постоянно имел среди них союзников? Толь-
ко Рим дал галлам отечество, доставив им политическое и рели-
гиозное единство. Даже не заглядывая так далеко, мы видим, что
всего лишь два столетия назад слово <отечество> понималось
совсем не так, как теперь, французскими аристократами вроде
великого Конде, которые вступили в союз с иностранцами про-
тив своего монарха. И разве то же самое слово не имело другого
смысла для эмигрантов, думавших, что они повинуются законам
чести, сражаясь против Франции? Со своей точки зрения они, без
сомнения, повиновались этим законам, ибо феодальный закон при-
крепляет вассала к его властелину, а не к земле, и следовательно,
где находится этот властелин, там и есть истинное отечество.
Очень многочисленны слова, смысл которых изменился по-
добным образом, и добраться до первоначального их смысла вов-
се не легко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204