Каждый член каждого из тел действовал сам по себе - пальцы
рук и ног, глаза и языки, так же, как руки и ноги, казалось, танце-
вали по отдельности. Плоской ладонью танцующие громко уда-
ряли себя по левой стороне груди или по бедру. Оглушительно
звучало пение. Танцевали 350 человек. Можно себе представить,
как воздействовал этот танец во время войны, как он поднимал
отвагу и возбуждал ненависть противников друг к другу>.
Вращение глаз и высовывание языка - знаки упрямства и
вызова. И хотя война, в основном, дело мужчин, и свободных
мужчин, неистовству хака предавались все. Масса здесь не знает
различий пола, возраста или положения, все ведут себя одинако-
во. Что, однако, отличает этот танец от других, исполняемых с той
же целью, так это необычайная разветвленность равенства. Каж-
дое тело будто разложено на отдельные части, не только на руки
и ноги - такое бывает часто, - но на пальцы рук, ног, языки и глаза,
и все языки производят вместе и в один и тот же момент одно и
то же действие. Вдруг все пальцы ног, все глаза делают одно и то
же. Люди уравнены вплоть до мельчайших своих членов и захва-
чены все накаляющимся действием. Вид трехсот пятидесяти че-
ловек, одновременно выкатывающих языки, одновременно враща-
ющих глазами, должен вызывать ощущение непреодолимого един-
ства. Сплоченность здесь - не просто сплоченность людей, но и
сплоченность их отдельных членов. Можно было бы себе пред-
ставить, что эти языки и пальцы, если бы они не принадлежали
людям, могли бы сами по себе вместе действовать и сражаться.
Ритм как бы пробуждает к жизни каждое из этих равенств по
отдельности. В своем совместном нарастании они необоримы.
Ибо танец предполагает, что его видит, что на него смотрит
враг. Хака выражает интенсивность коллективной угрозы. Но с
тех пор, как танец возник, он превратился в нечто большее. Его
заучивают сызмала, он распался на множество форм и исполняет-
ся по всем возможным поводам. Многим путешественникам ока- '
зывали честь, исполняя хака. Именно этому поводу мы обязаны
приводимым сообщением. Дружественные армии, встречаясь, при- ,
ветствуют друг друга хака; при этом он исполняется с таким
рвением, что наивный наблюдатель думает, что вог-вот разразится
страшная битва. При похоронах знатного вождя, когда минуют
фазы оплакивания и нанесения себе ран, как это принято у маори,
после изобильной торжественной трапезы все вдруг вскакивают,
хватают ружья и выстраиваются для хака.
В этом танце, где могут участвовать все, род воспринимает
себя как масса. Род сам помогает себе, как только возникает в i
этом потребность, почувствовать себя массой и явиться ею перед 1
другими. В достигнутом им ритмическом совершенстве полнос-
тью осуществляется эта цель. Благодаря хака его единству из-
нутри ничто не угрожает.
Задержка
Замершая масса тесно сплочена, действительно свободное дви-
жение кажется в ней невозможным. В ее состоянии есть что-то
пассивное; замершая масса ждет. Она ждет отрубленную голову,
которую ей покажут, слова, с которым к ней обратятся, или исхо-
да состязания. Роль плотности здесь особенно важна: давление,
воспринимаемое со всех сторон, позволяет каждому из присут-
ствующих стать мерой силы всего образования, часть которого он
составляет. Чем больше собирается людей, тем сильнее давление.
Некуда втиснуть ногу, руки прижаты к телу, свободны только
головы, чтобы видеть и слышать; тела непосредственно передают
возбуждение друг другу. Каждый сразу ощущает своим телом
многих людей вокруг. Он знает, что их много, но, поскольку они
так тесно спрессованы, он воспринимает их как одно. Такого
рода плотность может позволить себе помедлить; ее воздействие
в течение известного времени остается постоянным; она аморфна,
не подчиняется привычному заученному ритму. Очень долго ни-
чего не происходит, но напряжение поднимается, как вода в зап-
руде, и тем мощнее в конце концов разражающийся взрыв. Тер-
пеливость замершей массы будет не так удивительна, если под-
линно представить себе, что значит для массы это чувство плот-
ности. Чем она плотнее, тем больше новых людей притягивает.
Плотность свидетельствует о том, что ей недостает численности,
но плотность есть также побудитель дальнейшего роста. Самая
плотная масса растет быстрее всего. Задержка перед разрядкой
есть демонстрация этой плотности. Чем дольше она медлит, тем
дольше ощущает и показывает свою плотность.
С точки зрения каждого отдельного человека, из которых
складывается масса, задержка - это пауза удивления: отложены в
сторону оружие и жала, которыми в нормальное время люди
ощетинены друг на друга; все прижаты друг к другу, но никто
никого не стесняет, прикосновения ни в ком не рождают страха.
Прежде чем двинуться в путь - неважно, куда, - все хотят уве-
риться, что остаются вместе. Это период срастания, когда нужно
избегать раздражающих моментов. Замершая масса еще не со-
всем уверена в своем единстве, поэтому сколь можно долго ста-
рается оставаться неподвижной.
Но это терпение не безгранично. Разрядка в конечном счете
неизбежна, без нее вообще нельзя сказать, существует ли масса на
самом деле. Единый вопль многих глоток, который раньше разда-
вался при публичных казнях, когда палач подымал над толпой
отрубленную голову злодея, а теперь раздается на спортивных
состязаниях, - это голос массы. Очень важен его спонтанный
характер. Заученные и через определенные промежутки времени
воспроизводимые выкрики еще не свидетельствуют о том, что
масса зажила собственной жизнью. Они могут, конечно, к этому
вести, но могут также иметь чисто внешний характер, как заучен-
ные движения вымуштрованного войска. Напротив, спонтанный,
для самой массы неожиданный вопль не позволйет ошибиться,
воздействие его огромно. В нем могут выражаться аффекты лю-
бого рода; часто дело не столько в том, о каких аффектах речь,
сколько в их интенсивности, глубине, свободе проявления. Имен-
но они задают массе ее душевные координаты.
Впрочем, их воздействие может быть настолько мощным и
концентрированным, что в мгновение ока разрывает массу. Такой
эффект имеют публичные казни. Одну и ту же жертву можно
убить только один раз. Ну, а если речь идет о том, кто до сих пор
слыл неуязвимым, то в возможности покончить с ним сомневают-
ся до последнего мгновения. Такое сомнение еще больше усили-
вает естественное торможение массы. Тем неожиданнее и острее
действует вид отрубленной головы. Вопль, который за этим пос^
ледует, будет ужасен, но это будет последний вопль этой конкрет-
ной массы. Можно поэтому сказать, что в данном случае за избы-
ток трепетного ожидания, которым она насладилась в высшей
мере, масса заплатила собственной мгновенной смертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204