.. умоляю вас, ради Бога... я работал на вас... я сделал...
Офицер снова кивнул, подав знак Бутцу. Великан пнул Франкевица в
грудь; раздался хлюпающий треск - сломалась грудина. Франкевиц взвыл.
"Кончай этот кошачий концерт!" - скомандовал офицер. Бутц подхватил с
дивана цвета морской волны подушку, разорвал ее и вытащил горсть ваты,
которой она была набита. Он ухватил Франкевица за волосы и впихнул набивку
в судорожно разинутый рот. Франкевиц изворачивался, пытаясь вцепиться
ногтями Бутцу в глаза, но Бутц увернулся от его скрюченных пальцев; он
ударил Франкевица ногой по ребрам и проломил их, точно это была размокшая
в соленой морской воде бочка. Заглушенные вопли уже не так раздражали
Блока.
Бутц двинул ногой Франкевицу в лицо, раздробив нос и выбив челюсть.
Левый глаз художника заплыл, на его лице остался фиолетовый кровоподтек в
форме подошвы. Франкевиц в безумном отчаянии стал процарапывать себе
дорогу сквозь стену. Бутц каблуком сломал ему позвоночник, и Франкевиц
изогнулся, как раздавленная гусеница.
В маленькой сырой комнатке было холодно. Блок, человек не очень
терпимый к неудобствам, прошел к маленькому камину, где посреди золы
плясали несколько жиденьких огоньков. Он встал поближе к каминной решетке
и попытался погреть руки: они у него почти всегда мерзли. Он обещал Бутцу,
что отдаст ему Франкевица. Первоначально Блок намеревался убрать художника
пулей, после того как задание будет полностью выполнено, так что уже не
потребуется повторных обращений к Франкевицу, но Бутцу были нужны
регулярные упражнения, как любой подобной скотине. Это было похоже на то,
чтобы пустить добермана искать что-нибудь по своим же следам.
Ударом ноги в плечо Бутц выбил Франкевицу левую руку. Тот перестал
биться в истерике, что Бутца разочаровало. Художник лежал неподвижно, пока
Бутц продолжал топтать его каблуком.
Скоро это закончится, подумал Блок. Тогда они уберутся из этого
гадюшника, вернутся в "Рейхкронен" и...
Постойте-ка.
Блок всмотрелся в маленький огонек на каминной решетке, где
свертывался и догорал лист бумаги. Франкевиц совсем недавно что-то
разорвал и бросил на решетку, и оно сгорело еще не полностью. В сущности,
Блок увидел кусочек того, что было нарисовано на бумаге: это было похоже
на лицо человека с прядью темных волос, свисавших на лоб. Остался лишь
один выпученный карикатурный глаз, остальное уже сгорело.
Это был знакомый рисунок. Слишком знакомый.
Сердце у Блока тревожно забилось. Он залез в золу и вытащил кусок
бумаги. Да. Лицо. То самое лицо. Нижняя часть выгорела, но острая
переносица была хорошо знакома. В глотке у Блока пересохло. Он пошарил в
золе, нашел еще один не сгоревший кусок бумаги, на котором оказалось
изображение стальной брови, прикрепленной заклепками.
- Отставить, - прошептал Блок.
Был произведен еще один удар ногой. Франкевиц не издал ни звука.
- Отставить! - заорал, вскакивая, Блок. Бутц удержался от следующего
пинка, который размозжил бы Франкевицу череп, и отступил от тела.
Блок привстал на колено рядом с Франкевицем, ухватил его за волосы и
оторвал его лицо от пола. Лицо художника превратилось в сюрреалистическое
изображение, раскрашенное в синие и фиолетовые тона. Из разбитых губ
свисала окровавленная вата, а из разорванных ноздрей бежали струйки крови,
однако Блок слышал слабое хрипение легких Франкевица. Этот человек все еще
цеплялся за жизнь. - Что это? - Блок сунул куски бумаги в лицо Франкевицу.
- Отвечай! Что это? - До него дошло, что Франкевиц говорить не мог, тогда
он положил бумагу на пол, избегая крови, и стал вытаскивать вату из его
рта. Это была грязная работа, и Блок с отвращением нахмурился. - Держи его
голову кверху и открой ему глаза! - приказал он Бутцу.
Адъютант вцепился в волосы Франкевица и попытался силой расцепить
веки. Один глаз был уничтожен, вмятый глубоко в глазницу. Другой был налит
кровью и выпучился, как будто передразнивая карикатурный глаз на куске
бумаги, который держал Блок. - Смотри сюда! - приказал Блок. - Ты меня
слышишь?
Франкевиц тихо застонал, мокрота булькала у него в легких.
- Это копия той работы, которую ты сделал для меня, верно? - Блок
держал бумагу перед лицом человека. - Зачем ты это нарисовал? - Непохоже
было, чтобы Франкевиц нарисовал это для собственной забавы, и поэтому
тонкие губы Блока задали следующий вопрос. - Кто видел это?
Франкевиц кашлянул кровью. Его глаз дрогнул в глазнице и уставился на
куски обгоревшей по краям бумаги.
- Ты сделал этот рисунок, - продолжал Блок, как будто разговаривая с
ребенком-дебилом. - Зачем ты сделал рисунок, Тео? Что ты собирался с ним
делать?
Франкевиц уже не смотрел, но пока еще дышал.
Так они ничего не добьются. - Да пошли они все к черту! - проговорил
Блок, вставая и проходя по комнате к телефону. Он поднял трубку, тщательно
вытер ее рукавом и набрал четырехзначный номер. - Это полковник Эрих Блок,
- сказал он оператору. - Соедините с врачом. Живо! - Пока он ждал, он еще
раз рассмотрел бумагу. Сомнений не было: Франкевиц воспроизвел рисунок по
памяти, а потом пытался его сжечь. Этот факт поднял в мозгу Блока тревогу.
Кто еще видел этот рисунок? Блок должен был это знать, и единственным
способом узнать это было сохранить Франкевица живым. - Мне нужна скорая
помощь! - сказал он гестаповскому военному врачу, подошедшему к телефону.
Он дал ему адрес. - Приезжайте как можно быстрее! - почти прокричал он и
повесил трубку. Блок вернулся к Франкевицу, убедиться, что тот еще дышит.
Если сведения умрут вместе с этим уличным художником-гомосексуалистом,
тогда собственную шею Блока обнимет петля. - Не умирай! - приказал он
Франкевицу. - Ты меня слышишь, подонок? Не умирай!
Бутц сказал: - Господин? Если бы я знал, что вы не хотели, чтобы я
убил его, я бы так сильно не бил.
- Ничего. Давай выйди и дождись скорой помощи. - После того как Бутц
процокал на улицу, Блок обратил внимание на холсты, стоявшие у мольберта,
и стал их перебирать, откладывая в сторону, боясь отыскать какой-нибудь
рисунок, подобный тому, что сжимал в кулаке. Он ничего не нашел, но это
его не успокоило. Он проклинал свое давнее решение не уничтожать
Франкевица, но ведь была вероятность, что понадобилась бы еще подобная
работа, и довольно было одного художника для такого задания. Франкевица на
полу охватил приступ кашля, и он сплюнул кровью. - Заткнись! - заорал
Блок. - Ты не умрешь! Мы сможем удержать тебя живым! А затем мы все же
тебя убьем, так что заткнись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
Офицер снова кивнул, подав знак Бутцу. Великан пнул Франкевица в
грудь; раздался хлюпающий треск - сломалась грудина. Франкевиц взвыл.
"Кончай этот кошачий концерт!" - скомандовал офицер. Бутц подхватил с
дивана цвета морской волны подушку, разорвал ее и вытащил горсть ваты,
которой она была набита. Он ухватил Франкевица за волосы и впихнул набивку
в судорожно разинутый рот. Франкевиц изворачивался, пытаясь вцепиться
ногтями Бутцу в глаза, но Бутц увернулся от его скрюченных пальцев; он
ударил Франкевица ногой по ребрам и проломил их, точно это была размокшая
в соленой морской воде бочка. Заглушенные вопли уже не так раздражали
Блока.
Бутц двинул ногой Франкевицу в лицо, раздробив нос и выбив челюсть.
Левый глаз художника заплыл, на его лице остался фиолетовый кровоподтек в
форме подошвы. Франкевиц в безумном отчаянии стал процарапывать себе
дорогу сквозь стену. Бутц каблуком сломал ему позвоночник, и Франкевиц
изогнулся, как раздавленная гусеница.
В маленькой сырой комнатке было холодно. Блок, человек не очень
терпимый к неудобствам, прошел к маленькому камину, где посреди золы
плясали несколько жиденьких огоньков. Он встал поближе к каминной решетке
и попытался погреть руки: они у него почти всегда мерзли. Он обещал Бутцу,
что отдаст ему Франкевица. Первоначально Блок намеревался убрать художника
пулей, после того как задание будет полностью выполнено, так что уже не
потребуется повторных обращений к Франкевицу, но Бутцу были нужны
регулярные упражнения, как любой подобной скотине. Это было похоже на то,
чтобы пустить добермана искать что-нибудь по своим же следам.
Ударом ноги в плечо Бутц выбил Франкевицу левую руку. Тот перестал
биться в истерике, что Бутца разочаровало. Художник лежал неподвижно, пока
Бутц продолжал топтать его каблуком.
Скоро это закончится, подумал Блок. Тогда они уберутся из этого
гадюшника, вернутся в "Рейхкронен" и...
Постойте-ка.
Блок всмотрелся в маленький огонек на каминной решетке, где
свертывался и догорал лист бумаги. Франкевиц совсем недавно что-то
разорвал и бросил на решетку, и оно сгорело еще не полностью. В сущности,
Блок увидел кусочек того, что было нарисовано на бумаге: это было похоже
на лицо человека с прядью темных волос, свисавших на лоб. Остался лишь
один выпученный карикатурный глаз, остальное уже сгорело.
Это был знакомый рисунок. Слишком знакомый.
Сердце у Блока тревожно забилось. Он залез в золу и вытащил кусок
бумаги. Да. Лицо. То самое лицо. Нижняя часть выгорела, но острая
переносица была хорошо знакома. В глотке у Блока пересохло. Он пошарил в
золе, нашел еще один не сгоревший кусок бумаги, на котором оказалось
изображение стальной брови, прикрепленной заклепками.
- Отставить, - прошептал Блок.
Был произведен еще один удар ногой. Франкевиц не издал ни звука.
- Отставить! - заорал, вскакивая, Блок. Бутц удержался от следующего
пинка, который размозжил бы Франкевицу череп, и отступил от тела.
Блок привстал на колено рядом с Франкевицем, ухватил его за волосы и
оторвал его лицо от пола. Лицо художника превратилось в сюрреалистическое
изображение, раскрашенное в синие и фиолетовые тона. Из разбитых губ
свисала окровавленная вата, а из разорванных ноздрей бежали струйки крови,
однако Блок слышал слабое хрипение легких Франкевица. Этот человек все еще
цеплялся за жизнь. - Что это? - Блок сунул куски бумаги в лицо Франкевицу.
- Отвечай! Что это? - До него дошло, что Франкевиц говорить не мог, тогда
он положил бумагу на пол, избегая крови, и стал вытаскивать вату из его
рта. Это была грязная работа, и Блок с отвращением нахмурился. - Держи его
голову кверху и открой ему глаза! - приказал он Бутцу.
Адъютант вцепился в волосы Франкевица и попытался силой расцепить
веки. Один глаз был уничтожен, вмятый глубоко в глазницу. Другой был налит
кровью и выпучился, как будто передразнивая карикатурный глаз на куске
бумаги, который держал Блок. - Смотри сюда! - приказал Блок. - Ты меня
слышишь?
Франкевиц тихо застонал, мокрота булькала у него в легких.
- Это копия той работы, которую ты сделал для меня, верно? - Блок
держал бумагу перед лицом человека. - Зачем ты это нарисовал? - Непохоже
было, чтобы Франкевиц нарисовал это для собственной забавы, и поэтому
тонкие губы Блока задали следующий вопрос. - Кто видел это?
Франкевиц кашлянул кровью. Его глаз дрогнул в глазнице и уставился на
куски обгоревшей по краям бумаги.
- Ты сделал этот рисунок, - продолжал Блок, как будто разговаривая с
ребенком-дебилом. - Зачем ты сделал рисунок, Тео? Что ты собирался с ним
делать?
Франкевиц уже не смотрел, но пока еще дышал.
Так они ничего не добьются. - Да пошли они все к черту! - проговорил
Блок, вставая и проходя по комнате к телефону. Он поднял трубку, тщательно
вытер ее рукавом и набрал четырехзначный номер. - Это полковник Эрих Блок,
- сказал он оператору. - Соедините с врачом. Живо! - Пока он ждал, он еще
раз рассмотрел бумагу. Сомнений не было: Франкевиц воспроизвел рисунок по
памяти, а потом пытался его сжечь. Этот факт поднял в мозгу Блока тревогу.
Кто еще видел этот рисунок? Блок должен был это знать, и единственным
способом узнать это было сохранить Франкевица живым. - Мне нужна скорая
помощь! - сказал он гестаповскому военному врачу, подошедшему к телефону.
Он дал ему адрес. - Приезжайте как можно быстрее! - почти прокричал он и
повесил трубку. Блок вернулся к Франкевицу, убедиться, что тот еще дышит.
Если сведения умрут вместе с этим уличным художником-гомосексуалистом,
тогда собственную шею Блока обнимет петля. - Не умирай! - приказал он
Франкевицу. - Ты меня слышишь, подонок? Не умирай!
Бутц сказал: - Господин? Если бы я знал, что вы не хотели, чтобы я
убил его, я бы так сильно не бил.
- Ничего. Давай выйди и дождись скорой помощи. - После того как Бутц
процокал на улицу, Блок обратил внимание на холсты, стоявшие у мольберта,
и стал их перебирать, откладывая в сторону, боясь отыскать какой-нибудь
рисунок, подобный тому, что сжимал в кулаке. Он ничего не нашел, но это
его не успокоило. Он проклинал свое давнее решение не уничтожать
Франкевица, но ведь была вероятность, что понадобилась бы еще подобная
работа, и довольно было одного художника для такого задания. Франкевица на
полу охватил приступ кашля, и он сплюнул кровью. - Заткнись! - заорал
Блок. - Ты не умрешь! Мы сможем удержать тебя живым! А затем мы все же
тебя убьем, так что заткнись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185