Голова Франко повернулась, и он увидел мальчика,
стоявшего на пересечении солнца и темноты.
- Боже мой! - прошептал Франко, голос его дрогнул. - Он смог пройти
через это! - он оторвался от Олеси, с хлюпающим звуком разъединения, и
вскочил на ноги. - Виктор! - закричал он. - Рената! - Крики его эхом
отдавались в коридорах и помещениях белого дворца. - Кто-нибудь! Быстро
идите сюда!
Михаил уставился на обнаженное тело Олеси. Она не шевельнулась, чтобы
прикрыть себя. На ее коже блестела тонкая пелена пота. - Виктор! Рената! -
продолжал кричать Франко. - Он выжил! Он выжил!
3
- Следуй за мной, - сказал в конце сентября Виктор, и Михаил тенью
пошел за ним. Оставив позади залитые солнцем помещения, они спустились к
месту, где воздух был прохладен. На Михаиле была одежда из оленьей шкуры,
которую сшила для него Рената, и, продолжая спускаться с Виктором, он
натянул ее на плечи. За прошедшие несколько недель Михаил познал, что его
глаза быстро привыкают к темноте, а при дневном свете он мог видеть с
поразительной остротой, мог даже пересчитать желтые листья на дубе на
расстоянии в сто ярдов. И все же Виктор хотел, чтобы мальчик что-то увидел
там внизу, в темноте. Он остановился, чтобы зажечь факел из кабаньего сала
и тряпок от углей маленького костра, который он предварительно разжег.
Факел засветился, и от запаха горящего сала у Михаила потекли слюнки.
Они спустились к месту, где изображения монахов в рясах и с
капюшонами на головах все еще сохраняли свою одухотворенность. Узкий
проход вел под арку через открытые железные двери в огромный зал. Михаил
поглядел наверх, но потолка не увидел. Виктор сказал - Вот оно. Стой там,
где стоишь. - Михаил подчинился, а Виктор стал ходить по залу. Свет от
факела высветил каменные полки, забитые толстыми, в кожаных переплетах,
книгами: их были сотни. Нет, пожалуй, даже тысячи, подумал Михаил. Книги
заполняли каждый подходящий уголок, много их лежало на полу стопками.
- Это, - сказал тихо Виктор, - то, над чем работали монахи, жившие
сотни лет назад: собирали и переписывали рукописи. Здесь три тысячи
четыреста тридцать девять томов. - Он сказал это с гордостью, будто
хвастающийся ребенок. - Теология, история, архитектура, техника,
математика, языки, философия... все тут. - Он повел факелом вокруг себя.
Слегка улыбнулся. - Монахи, как ты можешь понять, не много познали мирской
жизни. Покажи мне свои ладони.
- Мои... ладони?
- Да. Ты не знаешь? Плоские окончания твоих рук. Покажи мне их.
Михаил поднял ладони к факелу.
Виктор рассмотрел их. Затем фыркнул и кивнул. - У тебя руки
изнеженного человека, - сказал он. - Ты жил привилегированной жизнью, да?
Михаил пожал плечами, не понимая.
- За тобой хорошо ухаживали, - продолжал Виктор. - Родился в
аристократической семье. - Он же видел, как были одеты мать, отец и сестра
Михаила: по высшему разряду. Тряпки от их одежды пошли на факелы. Он
поднял вверх свою руку с тонкими пальцами и повертел ею на свету. - Я был
профессором Киевского Университета, очень давно, - сказал он. В его голосе
была не тоска, а просто сожаление. - Я преподавал языки: немецкий,
английский, французский. - В его глазах промелькнул жесткий блик. - Я
изучил три разных языка - для того, чтобы жить подаяниями вместе с женой и
сыном. В России человеческая жизнь не поощрялась.
Виктор прошелся, освещая факелом книги. - Если только, конечно, тебе
не удалось изобрести более эффективный способ убивать, - добавил он. - Но
мне представляется, что все правительства примерно одинаковы: все жадны,
все близоруки. Это проклятие человечества - иметь разум и не иметь ума им
воспользоваться. - Он остановился, чтобы аккуратно снять с полки том.
Задняя часть обложки отсутствовала, а кожаные страницы отрывались от
переплета. - "Республика" Платона - сказал Виктор. - Слава Богу, на
русском. Я греческого не знаю. - Он обнюхал переплет, как будто вдыхая
удивительный аромат, потом вернул книгу на место. - "Хроника Юлия Цезаря",
теория Коперника, "Ад" Данте, "Путешествия Марко Поло"... все вокруг нас,
двери в различные миры. - Он провел факелом и приставил палец к губам. -
Ш-ш-ш, - прошептал он. - Замри, и ты услышишь звуки поворачиваемых ключей,
здесь, в темноте.
Михаил прислушался. Он услышал размеренные скребущие звуки - не ключа
в двери, а крысы где-то в этом огромном зале.
- Ну, да. - Виктор пожал плечами и продолжил обозревать книги. -
Теперь они принадлежат мне.
Опять намек на усмешку.
- Я могу откровенно признать, что у меня самая большая библиотека,
какая только есть у какой-либо ликантропа в мире.
- Ваша жена и сын, - сказал Михаил. - Где они?
- Мертва. Мертв. - Виктор остановился, чтобы снять паутину с
нескольких томов. - Они оба умерли с голода, после того, как я потерял
свое положение. Такая была политическая ситуация, понимаешь. Мои идеи
кого-то раздражали. Некоторое время мы скитались. И побирались тоже.
Он уставился на свет факела, и Михаил увидел, что в его янтарных
глазах зажглись огоньки.
- Я был не очень умелым нищим, - спокойно сказал он. - После того,
как они умерли, я поставил крест на своей жизни. Я решил уехать из России,
может быть в Англию. В Англии много образованных людей. Я пошел по дороге,
которая завела меня в этот лес... и меня покусал волк. Его звали Густав...
это был мой учитель.
Он посветил так, чтобы видеть Михаила.
- У моего сына были темные волосы, как у тебя. Хотя он был постарше.
Одиннадцать лет. Он был очень хороший мальчик.
Факел поднялся, и Виктор повел им кругом по залу.
- Ты прошел дальний путь, Михаил. Но тебе предстоит идти еще дальше.
Ты слышал легенды о человеках-волках, да? Каждого ребенка хотя бы раз
пугали перед сном такими сказками.
- Да, сударь, - ответил Михаил. Его отец рассказывал ему и Лизе
сказки о всеми проклятых людях, которые превратились в волков и
растерзывали овец на куски.
- Все это вранье, - сказал Виктор. - Ни при чем тут полнолуние. Да и
ночь тоже. Мы можем пройти превращение, когда только захотим... но
научившись его контролировать, и на это тоже нужно время и терпение.
Первое у тебя было, второму ты научишься. Некоторые из нас умеют
превращаться избирательно. Знаешь, что это значит?
- Нет, сударь.
- Мы можем управлять тем, с какой части начать превращение. Руки,
например, в лапы. Или лицо и зубы. Задача заключается в полном контроле
над умом и телом, Михаил. Отвратительно для волка - или человека -
утратить контроль над собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
стоявшего на пересечении солнца и темноты.
- Боже мой! - прошептал Франко, голос его дрогнул. - Он смог пройти
через это! - он оторвался от Олеси, с хлюпающим звуком разъединения, и
вскочил на ноги. - Виктор! - закричал он. - Рената! - Крики его эхом
отдавались в коридорах и помещениях белого дворца. - Кто-нибудь! Быстро
идите сюда!
Михаил уставился на обнаженное тело Олеси. Она не шевельнулась, чтобы
прикрыть себя. На ее коже блестела тонкая пелена пота. - Виктор! Рената! -
продолжал кричать Франко. - Он выжил! Он выжил!
3
- Следуй за мной, - сказал в конце сентября Виктор, и Михаил тенью
пошел за ним. Оставив позади залитые солнцем помещения, они спустились к
месту, где воздух был прохладен. На Михаиле была одежда из оленьей шкуры,
которую сшила для него Рената, и, продолжая спускаться с Виктором, он
натянул ее на плечи. За прошедшие несколько недель Михаил познал, что его
глаза быстро привыкают к темноте, а при дневном свете он мог видеть с
поразительной остротой, мог даже пересчитать желтые листья на дубе на
расстоянии в сто ярдов. И все же Виктор хотел, чтобы мальчик что-то увидел
там внизу, в темноте. Он остановился, чтобы зажечь факел из кабаньего сала
и тряпок от углей маленького костра, который он предварительно разжег.
Факел засветился, и от запаха горящего сала у Михаила потекли слюнки.
Они спустились к месту, где изображения монахов в рясах и с
капюшонами на головах все еще сохраняли свою одухотворенность. Узкий
проход вел под арку через открытые железные двери в огромный зал. Михаил
поглядел наверх, но потолка не увидел. Виктор сказал - Вот оно. Стой там,
где стоишь. - Михаил подчинился, а Виктор стал ходить по залу. Свет от
факела высветил каменные полки, забитые толстыми, в кожаных переплетах,
книгами: их были сотни. Нет, пожалуй, даже тысячи, подумал Михаил. Книги
заполняли каждый подходящий уголок, много их лежало на полу стопками.
- Это, - сказал тихо Виктор, - то, над чем работали монахи, жившие
сотни лет назад: собирали и переписывали рукописи. Здесь три тысячи
четыреста тридцать девять томов. - Он сказал это с гордостью, будто
хвастающийся ребенок. - Теология, история, архитектура, техника,
математика, языки, философия... все тут. - Он повел факелом вокруг себя.
Слегка улыбнулся. - Монахи, как ты можешь понять, не много познали мирской
жизни. Покажи мне свои ладони.
- Мои... ладони?
- Да. Ты не знаешь? Плоские окончания твоих рук. Покажи мне их.
Михаил поднял ладони к факелу.
Виктор рассмотрел их. Затем фыркнул и кивнул. - У тебя руки
изнеженного человека, - сказал он. - Ты жил привилегированной жизнью, да?
Михаил пожал плечами, не понимая.
- За тобой хорошо ухаживали, - продолжал Виктор. - Родился в
аристократической семье. - Он же видел, как были одеты мать, отец и сестра
Михаила: по высшему разряду. Тряпки от их одежды пошли на факелы. Он
поднял вверх свою руку с тонкими пальцами и повертел ею на свету. - Я был
профессором Киевского Университета, очень давно, - сказал он. В его голосе
была не тоска, а просто сожаление. - Я преподавал языки: немецкий,
английский, французский. - В его глазах промелькнул жесткий блик. - Я
изучил три разных языка - для того, чтобы жить подаяниями вместе с женой и
сыном. В России человеческая жизнь не поощрялась.
Виктор прошелся, освещая факелом книги. - Если только, конечно, тебе
не удалось изобрести более эффективный способ убивать, - добавил он. - Но
мне представляется, что все правительства примерно одинаковы: все жадны,
все близоруки. Это проклятие человечества - иметь разум и не иметь ума им
воспользоваться. - Он остановился, чтобы аккуратно снять с полки том.
Задняя часть обложки отсутствовала, а кожаные страницы отрывались от
переплета. - "Республика" Платона - сказал Виктор. - Слава Богу, на
русском. Я греческого не знаю. - Он обнюхал переплет, как будто вдыхая
удивительный аромат, потом вернул книгу на место. - "Хроника Юлия Цезаря",
теория Коперника, "Ад" Данте, "Путешествия Марко Поло"... все вокруг нас,
двери в различные миры. - Он провел факелом и приставил палец к губам. -
Ш-ш-ш, - прошептал он. - Замри, и ты услышишь звуки поворачиваемых ключей,
здесь, в темноте.
Михаил прислушался. Он услышал размеренные скребущие звуки - не ключа
в двери, а крысы где-то в этом огромном зале.
- Ну, да. - Виктор пожал плечами и продолжил обозревать книги. -
Теперь они принадлежат мне.
Опять намек на усмешку.
- Я могу откровенно признать, что у меня самая большая библиотека,
какая только есть у какой-либо ликантропа в мире.
- Ваша жена и сын, - сказал Михаил. - Где они?
- Мертва. Мертв. - Виктор остановился, чтобы снять паутину с
нескольких томов. - Они оба умерли с голода, после того, как я потерял
свое положение. Такая была политическая ситуация, понимаешь. Мои идеи
кого-то раздражали. Некоторое время мы скитались. И побирались тоже.
Он уставился на свет факела, и Михаил увидел, что в его янтарных
глазах зажглись огоньки.
- Я был не очень умелым нищим, - спокойно сказал он. - После того,
как они умерли, я поставил крест на своей жизни. Я решил уехать из России,
может быть в Англию. В Англии много образованных людей. Я пошел по дороге,
которая завела меня в этот лес... и меня покусал волк. Его звали Густав...
это был мой учитель.
Он посветил так, чтобы видеть Михаила.
- У моего сына были темные волосы, как у тебя. Хотя он был постарше.
Одиннадцать лет. Он был очень хороший мальчик.
Факел поднялся, и Виктор повел им кругом по залу.
- Ты прошел дальний путь, Михаил. Но тебе предстоит идти еще дальше.
Ты слышал легенды о человеках-волках, да? Каждого ребенка хотя бы раз
пугали перед сном такими сказками.
- Да, сударь, - ответил Михаил. Его отец рассказывал ему и Лизе
сказки о всеми проклятых людях, которые превратились в волков и
растерзывали овец на куски.
- Все это вранье, - сказал Виктор. - Ни при чем тут полнолуние. Да и
ночь тоже. Мы можем пройти превращение, когда только захотим... но
научившись его контролировать, и на это тоже нужно время и терпение.
Первое у тебя было, второму ты научишься. Некоторые из нас умеют
превращаться избирательно. Знаешь, что это значит?
- Нет, сударь.
- Мы можем управлять тем, с какой части начать превращение. Руки,
например, в лапы. Или лицо и зубы. Задача заключается в полном контроле
над умом и телом, Михаил. Отвратительно для волка - или человека -
утратить контроль над собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185