С воплем он попытался перебросить его через перила, но когти
вонзились в дубовую балку и намертво застыли в ней, а чудовище подняло
пока еще человеческое колено и ударило немца в подбородок с силой, которая
отбила в нем всякие ощущения. Он выпустил свою жертву и, визжа, бросился
наутек. Он упал, запнувшись о разлетевшиеся латы, пополз к двери спальни,
оглянулся и увидел, как когти чудовища отцепились от балки. Оно упало на
пол, подскакивая и дергаясь, освобождаясь от своего коричневого халата.
И тут убийца, один из лучших в своей породе, познал истинное значение
ужаса.
Чудовище приходило в себя, ползло в его сторону. Оно еще не совсем
обрело свой вид, но зеленые глаза смотрели на него не отрываясь и обещали
смерть.
Рука убийцы ухватила копье. Он ткнул им в морду чудовища, но тот
отпрыгнул в сторону, кончик копья попал в изменившуюся левую щеку и
прочертил на черном розовую линию. Затем он отчаянно ударил его ногой,
пытаясь прорваться в двери спальни и добраться до ограждения террасы - и
тут почувствовал, как в его лодыжку вцепились клыки, дробящая сила
раскусила кость как спичку. Челюсти разомкнулись и вцепились в другую
ногу, за икру. Снова хрустнула кость, и убийца свалился без сил.
Он завопил, моля Бога, но ответа не последовало. Только легкое
дыхание чудовища.
Он выбросил кверху обе руки, чтобы отразить нападение, но руки
человека не могли оказать никакого сопротивления. Зверь прыгнул на него,
прямо перед его лицом был его влажный нос и немигающие страшные глаза.
Затем нос фыркнул в его грудь, сверкнули клыки. В грудину ударило, как
молотом, потом еще раз, как будто его разорвало на две части. Лапы
раздирали его, из-под когтей вылетали красные ошметки. Убийца
изворачивался и боролся изо всех сил, но его силы были ничем. Когти зверя
рвали его легкие, вырывали его наружные мышцы, вкапывались в нутро
человека, а затем нос и зубы нашли пульсирующий приз, и двумя рывками
головы сердце было оторвано от своего ствола, как перезревший, истекающий
соком плод.
Сердце было раздавлено между челюстями, и рот впитал его соки. Глаза
убийцы были все еще открыты, и тело его дергалось, но вся кровь его
вытекла наружу и ничего не осталось, чтобы поддерживать жизнь его мозга.
Он издал потрясающий страшный стон - и чудовище, запрокинув голову,
вторило крику голосом, который разнесся по дому, как предвестник смерти.
Затем, внюхиваясь в разверстую середину, зверь стал пожирать тело, с
неудержимой яростью вырывая таинственные человеческие внутренности.
Позже, когда огни Каира потускнели и над пирамидами проплыли первые
фиолетовые лучи восходящего солнца, что-то случилось с животным, терзавшим
человека, скорчившегося и изорванного, в особнячке графини Маргерит. Из
его пасти исторглись страшные куски и ошметки, колышущееся красное море,
все это потекло под перилами через край вниз на пол, выложенный плиткой.
Обнаженное существо свернулось в форму плода, содрогаясь в конвульсиях, и
в доме мертвых никто не услышал его плача.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВЕСНА СВЯЩЕННАЯ
1
Опять его разбудил этот сон, и он лежал в темноте, в то время как
порывы ветра звенели стеклами окон и хлопал незакрепленный ставень. Ему
снилось, что он волк, которому снится, что он человек, которому снится,
что он превратился в волка. В этой путанице сновидений обломками
разломанной механической головоломки лежали обрывки и фрагменты
воспоминаний: окрашенные в тон сепии лица отца, матери и старшей сестры,
лица, как будто с фотографии с обгоревшими краями; дворец из обломков
белого камня, окруженный непроходимым дремучим лесом, в котором лишь вой
волков переговаривался с луной. Проносящийся мимо состав с паровозом,
светящий фарами, и маленький мальчик, бегущий рядом с рельсами, все
быстрее и быстрее, ко въезду в открывающийся перед ним туннель.
Из головоломки памяти: старое, сморщенное лицо с седой бородой, губы,
открытые в шепоте: "Живи свободным".
Он уселся на корточки и понял, что лежал не в постели, а на холодном
каменном полу перед камином. Несколько угольков, мерцающих в темноте,
ожидали, чтобы их поворошили. Он поднялся - обнаженное и мускулистое тело
- прошел к высоким выступающим наружу окнам, выходившим на безлюдные холмы
Уэльса. За стеклами свирепствовал мартовский ветер, редкие атаки дождя и
льда били по окнам. Он смотрел из темноты во тьму и знал, что они идут.
Они оставили его слишком надолго. Нацисты отходили к Берлину под
мстительным натиском Советов, но Западная Европа - Атлантическая стена -
все еще находилась под пятой Гитлера. Сейчас, в 1944 году, надвигались
великие события, события с большой вероятностью победы или риском
поражения. А он слишком хорошо знал, что будут представлять собой
последствия поражения: Западная Европа в руках объединившихся нацистов,
вероятно усиленное наступление на русские войска и неистовая схватка за
территории между Берлином и Москвой. Хотя их ряды поредели, нацисты все
еще были лучшими убийцами в мире. Они все еще могли остановить русскую
военную машину и опять хлынуть к столице Советского Союза.
К столице родины Михаила Галатинова.
Но теперь он был Майклом Галатином и жил в другой стране. Он говорил
по-английски, думал по-русски и мог предугадывать с помощью языка более
древнего, чем каждый из этих человеческих языков.
Они направляются сюда. Он чувствовал, что они приближались, так же
верно, как ощущал ветер, прорывающийся зигзагами через лес в шестидесяти
ярдах отсюда. Происходящие в мире события вели их все ближе к этому дому
на каменистом побережье, которого большинство людей привычно сторонилось.
Шли они по одной причине.
Они нуждались в нем.
"Живи свободным", вспомнил он, и рот его искривило что-то похожее на
улыбку, в которой была какая-то горечь. Свобода под кровом его дома на
этой штормистой земле, где ближайшая деревня, Эндрос Рилл, располагалась в
целых пятнадцати милях к югу, была лишь иллюзией. Для него смысл свободы
заключался в уединенности, он все больше и больше убеждался, прослушивая
коротковолновые радиопередачи от Лондона и до Европы и вслушиваясь в
голоса, разговаривавшие цифрами сквозь шквалы атмосферных помех, что узы
человеческого вязали его по рукам и ногам.
Поэтому он не откажет им войти, когда они придут, потому что он -
человек, и они тоже люди. Он выслушает то, что они ему скажут, может быть,
даже кратко обсудит это, прежде чем отказаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185