- говорил он Михаилу, оба они спешили через лес.
Еще несколько минут - и они вырвались на прогалину, где были
прямоугольники из камней. Франко резко остановился. Михаил наскочил на
него, но это столкновение на Франко никак не отразилось. Он только
бессильно раскрыл рот.
- Боже праведный, - прошептал Франко.
Михаил тоже увидел это: могилы в саду были разворочены, повсюду были
раскиданы кости. Черепа, маленькие и большие, некоторые человеческие,
некоторые звериные, а некоторые смесь того и другого, лежали, расколотые,
перед Михаилом. Франко прошел дальше в сад, ладони у него скрючились по
бокам, как когти. Почти все могилы были раскопаны, их содержимое вырыто,
разломано на кусочки и безобразно раскидано вокруг. Михаил уставился на
лежавший ухмыляющийся череп, с острыми клыками и клочком серой шерсти.
Неподалеку валялись кость предплечья, а дальше кости кисти руки. Маленький
изогнутый позвоночник приковал взгляд Михаила, потом детский череп,
раздавленный с неистовством. Франко шел дальше, влекомый к тому месту, где
были захоронены свежие трупы. Он переступал через старые кости и наступил
на череп, нижняя челюсть которого была отломана, словно кусок перегнившего
дерева. Он остановился, шатаясь, и уставился на выскобленные ямы, куда два
дня назад были положены новорожденные. На земле лежала разодранная тряпка.
Франко поднял ее, и что-то изорванное и красное, кишевшее мухами, упало на
листья.
Ребенок бы разорван пополам, Франко видел следы огромных клыков.
Верхняя половина, голова и мозг, исчезла. Мухи вились вокруг лица Франко,
а с ними медянистый аромат крови и гниения. Он посмотрел направо, на
другое красное пятно на земле. Маленькая ножка, покрытая блестящей бурой
шерсткой. Он издал слабый ужасный стон, и старые кости хрустнули под его
ногой, когда он отшатнулся от розовых останков.
- Берсеркер, - услышал Михаил его шепот.
На верхушках деревьев пели птицы, счастливые и беззаботные. Вокруг
повсюду были разрытые могилы и части скелетов, детей и взрослых,
человеческих и волчьих. Франко повернулся к Михаилу, и мальчик увидел его
лицо - кожа обтянула кости, глаза остекленевшие и выпученные. Резко
запахло гнилью.
- Берсеркер, - повторил Франко, голос у него был слабый и дрожащий.
Он огляделся вокруг, ноздри у него раздулись, и на лице заблестел пот.
- Где ты? - закричал Франко, и пение птиц сразу же оборвалось. - Где
ты, подлец? - Он шагнул в одну сторону, потом в другую, ноги его,
казалось, хотели растащить его на две половины. - Ну, выходи! - завопил
он, зубы его оскалились, грудь вздымалась. - Я сражусь с тобой! - Он
схватил волчий череп и запустил им в ствол дерева, ударившись о который,
тот разлетелся с звуком пистолетного выстрела. - Боже, низвергни его в ад.
Выходи же!
Мухи налетели на лицо Михаила и закружили прочь, вспугнутые яростью
Франко. Тот вскипел, на его впалых щеках показались розовые пятна, тело
напряглось, как туго скрученная опасная пружина. Он вопил:
- Выходи же, давай сразимся! - и от его голоса птицы слетели со своих
веток.
На вызов Франко никто не отозвался. Скалящиеся черепа лежали как
немые свидетели бойни, а красную мякоть малышей покрывали тучи мух. Прежде
чем Михаил успел шевельнуться для защиты, Франко накинулся на него. Он
оторвал его от земли и швырнул спиной о дерево так сильно, что из легких
Михаила с резким звуком "хук" вырвался воздух.
- Ты - ничтожество! - свирепел Франко. - Ты меня слышишь? - Он затряс
Михаила. - Ты - ничтожество!
В глазах Михаила стояли слезы боли, но он не дал им пролиться. Франко
испытывал необходимость что-нибудь уничтожить, также как берсеркер
уничтожил тела его детей. Он еще раз швырнул Михаила о дерево, теперь
сильнее.
- Ты нам не нужен! - орал он. - Ты - кусочек слабовольного гов...
Это произошло стремительно. Михаил не понял, когда это произошло,
потому это было как взрыв. Внутри его будто бы открылся огненный колодец и
опалил его изнутри; в долю секунды его ослепила боль, а затем правая рука
Михаила - волчья лапа, покрытая гладкой черной шерстью, которая обвила ее
до локтя - взметнулась и цапнула Франко за щеку. Голова Франко резко
отдернулась назад, там, где прошлись ногти, остались кровавые полосы.
Франко остолбенел, и в глазах у него промелькнул страх. Он выпустил
Михаила и отскочил от него, на его лице набухали кровью красные полосы.
Михаил выпрямился на ногах, сердце его стучало; он был столь же изумлен,
как и Франко, и уставился на свои волчьи когти: под их белыми кончиками
была ярко-красная кровь и кусочки кожи Франко. Черная шерсть поползла
дальше, за локоть, и он ощутил ломоту в костях, когда они стали меняться в
форме. Раздался гулкий звук "оп", когда изменился локтевой сустав, ладонь
укоротилась, кости утолщились под склизкой плотью с черной шерстью. Шерсть
распространилась на плечо и отливала иссиня-черным там, где ее коснулось
солнце. Михаил почувствовал дергающую боль в челюстях и на лбу, как будто
стальные тиски стали сжимать его череп. Из глаз брызнули слезы и потекли
по щекам. Теперь изменялась его левая рука, пальцы втягивались и
укорачивались, обрастая шерстью и выставляя молодые белые коготки. Что-то
происходило с его зубами, а в деснах было такое ощущение, будто их резали.
Во рту ощущался вкус крови. Перепуганный Михаил беспомощно смотрел на
Франко; Франко лишь пялил на него остекленевшие глаза, кровь капала с его
подбородка. Она напомнила Михаилу своим запахом красное вино, которое,
вспомнилось ему, пили его отец и мать из бокалов в какой-то другой жизни.
Мышцы у него сводило, они дрожали, утолщаясь на плечах и спине. Черная
шерсть неудержимо пробивалась у него в паху, под грязной одежонкой.
- Нет, - услышал Михаил собственный стон, хрип испуганного животного.
- Пожалуйста... Нет! - Он этого не хотел. Он не в силах вынести это, пока
не в силах вынести; он упал на колени в листья, потому что гнущиеся кости
и растягивающиеся мышцы были нестерпимо давящим бременем.
Мгновение спустя черная шерсть, охватившая его плечо, стала убираться
назад, спустилась вниз по руке, пальцы лапы удлинились и снова стали
обычными человеческими пальцами. Кости вытянулись, а мышцы снова стали
тонкими, мальчишескими. Челюсть и лицевые кости при перестройке издавали
легкие потрескивающие звуки. Он ощутил, как зубы вошли назад в свои
гнезда, и это вероятно было самой худшей болью. Менее чем через сорок
секунд после того, как превращение началось, оно полностью завершилось в
обратном направлении;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
Еще несколько минут - и они вырвались на прогалину, где были
прямоугольники из камней. Франко резко остановился. Михаил наскочил на
него, но это столкновение на Франко никак не отразилось. Он только
бессильно раскрыл рот.
- Боже праведный, - прошептал Франко.
Михаил тоже увидел это: могилы в саду были разворочены, повсюду были
раскиданы кости. Черепа, маленькие и большие, некоторые человеческие,
некоторые звериные, а некоторые смесь того и другого, лежали, расколотые,
перед Михаилом. Франко прошел дальше в сад, ладони у него скрючились по
бокам, как когти. Почти все могилы были раскопаны, их содержимое вырыто,
разломано на кусочки и безобразно раскидано вокруг. Михаил уставился на
лежавший ухмыляющийся череп, с острыми клыками и клочком серой шерсти.
Неподалеку валялись кость предплечья, а дальше кости кисти руки. Маленький
изогнутый позвоночник приковал взгляд Михаила, потом детский череп,
раздавленный с неистовством. Франко шел дальше, влекомый к тому месту, где
были захоронены свежие трупы. Он переступал через старые кости и наступил
на череп, нижняя челюсть которого была отломана, словно кусок перегнившего
дерева. Он остановился, шатаясь, и уставился на выскобленные ямы, куда два
дня назад были положены новорожденные. На земле лежала разодранная тряпка.
Франко поднял ее, и что-то изорванное и красное, кишевшее мухами, упало на
листья.
Ребенок бы разорван пополам, Франко видел следы огромных клыков.
Верхняя половина, голова и мозг, исчезла. Мухи вились вокруг лица Франко,
а с ними медянистый аромат крови и гниения. Он посмотрел направо, на
другое красное пятно на земле. Маленькая ножка, покрытая блестящей бурой
шерсткой. Он издал слабый ужасный стон, и старые кости хрустнули под его
ногой, когда он отшатнулся от розовых останков.
- Берсеркер, - услышал Михаил его шепот.
На верхушках деревьев пели птицы, счастливые и беззаботные. Вокруг
повсюду были разрытые могилы и части скелетов, детей и взрослых,
человеческих и волчьих. Франко повернулся к Михаилу, и мальчик увидел его
лицо - кожа обтянула кости, глаза остекленевшие и выпученные. Резко
запахло гнилью.
- Берсеркер, - повторил Франко, голос у него был слабый и дрожащий.
Он огляделся вокруг, ноздри у него раздулись, и на лице заблестел пот.
- Где ты? - закричал Франко, и пение птиц сразу же оборвалось. - Где
ты, подлец? - Он шагнул в одну сторону, потом в другую, ноги его,
казалось, хотели растащить его на две половины. - Ну, выходи! - завопил
он, зубы его оскалились, грудь вздымалась. - Я сражусь с тобой! - Он
схватил волчий череп и запустил им в ствол дерева, ударившись о который,
тот разлетелся с звуком пистолетного выстрела. - Боже, низвергни его в ад.
Выходи же!
Мухи налетели на лицо Михаила и закружили прочь, вспугнутые яростью
Франко. Тот вскипел, на его впалых щеках показались розовые пятна, тело
напряглось, как туго скрученная опасная пружина. Он вопил:
- Выходи же, давай сразимся! - и от его голоса птицы слетели со своих
веток.
На вызов Франко никто не отозвался. Скалящиеся черепа лежали как
немые свидетели бойни, а красную мякоть малышей покрывали тучи мух. Прежде
чем Михаил успел шевельнуться для защиты, Франко накинулся на него. Он
оторвал его от земли и швырнул спиной о дерево так сильно, что из легких
Михаила с резким звуком "хук" вырвался воздух.
- Ты - ничтожество! - свирепел Франко. - Ты меня слышишь? - Он затряс
Михаила. - Ты - ничтожество!
В глазах Михаила стояли слезы боли, но он не дал им пролиться. Франко
испытывал необходимость что-нибудь уничтожить, также как берсеркер
уничтожил тела его детей. Он еще раз швырнул Михаила о дерево, теперь
сильнее.
- Ты нам не нужен! - орал он. - Ты - кусочек слабовольного гов...
Это произошло стремительно. Михаил не понял, когда это произошло,
потому это было как взрыв. Внутри его будто бы открылся огненный колодец и
опалил его изнутри; в долю секунды его ослепила боль, а затем правая рука
Михаила - волчья лапа, покрытая гладкой черной шерстью, которая обвила ее
до локтя - взметнулась и цапнула Франко за щеку. Голова Франко резко
отдернулась назад, там, где прошлись ногти, остались кровавые полосы.
Франко остолбенел, и в глазах у него промелькнул страх. Он выпустил
Михаила и отскочил от него, на его лице набухали кровью красные полосы.
Михаил выпрямился на ногах, сердце его стучало; он был столь же изумлен,
как и Франко, и уставился на свои волчьи когти: под их белыми кончиками
была ярко-красная кровь и кусочки кожи Франко. Черная шерсть поползла
дальше, за локоть, и он ощутил ломоту в костях, когда они стали меняться в
форме. Раздался гулкий звук "оп", когда изменился локтевой сустав, ладонь
укоротилась, кости утолщились под склизкой плотью с черной шерстью. Шерсть
распространилась на плечо и отливала иссиня-черным там, где ее коснулось
солнце. Михаил почувствовал дергающую боль в челюстях и на лбу, как будто
стальные тиски стали сжимать его череп. Из глаз брызнули слезы и потекли
по щекам. Теперь изменялась его левая рука, пальцы втягивались и
укорачивались, обрастая шерстью и выставляя молодые белые коготки. Что-то
происходило с его зубами, а в деснах было такое ощущение, будто их резали.
Во рту ощущался вкус крови. Перепуганный Михаил беспомощно смотрел на
Франко; Франко лишь пялил на него остекленевшие глаза, кровь капала с его
подбородка. Она напомнила Михаилу своим запахом красное вино, которое,
вспомнилось ему, пили его отец и мать из бокалов в какой-то другой жизни.
Мышцы у него сводило, они дрожали, утолщаясь на плечах и спине. Черная
шерсть неудержимо пробивалась у него в паху, под грязной одежонкой.
- Нет, - услышал Михаил собственный стон, хрип испуганного животного.
- Пожалуйста... Нет! - Он этого не хотел. Он не в силах вынести это, пока
не в силах вынести; он упал на колени в листья, потому что гнущиеся кости
и растягивающиеся мышцы были нестерпимо давящим бременем.
Мгновение спустя черная шерсть, охватившая его плечо, стала убираться
назад, спустилась вниз по руке, пальцы лапы удлинились и снова стали
обычными человеческими пальцами. Кости вытянулись, а мышцы снова стали
тонкими, мальчишескими. Челюсть и лицевые кости при перестройке издавали
легкие потрескивающие звуки. Он ощутил, как зубы вошли назад в свои
гнезда, и это вероятно было самой худшей болью. Менее чем через сорок
секунд после того, как превращение началось, оно полностью завершилось в
обратном направлении;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185