Михаил увидел, как губы
у нее дрогнули, и подумал, что сейчас она опять заплачет. Но она встала,
распрямилась, глаза ее сузились от холодного презрения. Он видел, что
между ней и Франко любви уже не было: вместе с погребенными детьми ушла и
вся страсть. Или, вероятно, Франко о ней думал теперь гораздо меньше.
Михаил смотрел на нее, как она, казалось, росла перед его глазами. Затем
голова ее повернулась, льдисто-голубые глаза уставились на него. Он, не
шевелясь, смотрел прямо на нее.
Олеся сказала:
- У меня будет мальчик. Будет.
- Твое тело устало, - сказала ей Рената, стоя позади Михаила. Он
понял, что взор Олеси был устремлен на Ренату. - Подожди следующего года.
- У меня будет мальчик, - твердо повторила она.
Ее взор перешел на Михаила и задержался. Он ощутил собственное
волнение и напряженность в потайном месте. А потом она резко повернулась и
покинула сад, следуя за Никитой и Полей.
Рената стояла над свежими могилками. Она покачала головой.
- Малышечки, - нежно сказала она. - Ох, мальчишечки. Надеюсь, у вас
будут хорошие братишки на небесах. - Она оглянулась на Михаила. - Ты меня
ненавидишь? - спросила она.
- Ненавижу тебя? - Вопрос изумил его. - Нет.
- Я бы тебя вполне поняла, если бы ты ненавидел, - сказала она. - В
конце концов, именно я ввела тебя в эту жизнь. Я ненавидела ту, что
покусала меня. Она лежит там, с самого края. - Рената кивнула в сторону
тени. - Я была замужем за сапожником. Мы ехали на свадьбу моей сестры. Я
сказала Темке, что он перепутал поворот, но разве он слушал меня? Конечно,
нет. - Она жестом показала в сторону больших камней. - Темка умер при
превращении. Это было... двенадцать весен назад, мне кажется. Он все-таки
не был здоровым мужиком; из него получился бы жалкий волк. Но я его
любила. - Она улыбнулась, но улыбка не задержалась. - У каждой могилы своя
история, но некоторые из них появились даже раньше, чем здесь оказался
Виктор. И потому кажется, что они - немые загадки, а?
- Сколько уже... стая живет здесь? - спросил Михаил.
- О, я не знаю. Виктор говорит, что старик, умерший за год до моего
появления, жил здесь двадцать лет, и старик тот знал других, которые
пробыли здесь еще дольше. Кто знает? - она пожала плечами.
- А хоть кто-нибудь здесь родился? И выжил?
- Виктор говорит, что слышал о семерых-восьмерых, которые родились и
выжили. Конечно, со временем и они умерли. Но большинство детей или
рождались мертвыми, или умирали через несколько недель. Поля уже
прекратила свои попытки. И я тоже. Олеся пока еще достаточно молода, чтобы
поупрямиться, да и стольких детей она уже похоронила, что теперь сердце у
нее должно быть, как один из этих камней. Что же, я сочувствую ей. -
Рената оглядела сад кругом и посмотрела вверх, на высившиеся березы,
сквозь которые пробивалось солнце. - Я знаю твой следующий вопрос, -
сказала она, прежде чем Михаил смог его задать. - Ответ - нет. Никто из
стаи никогда не покидал этого леса. Это - наш дом, и всегда будет нашим
домом...
Михаил, все еще одетый в лохмотья прошлогодней одежды, кивнул. Сейчас
мир, который когда-то был его миром, человеческий мир, - казался ему
смутным, похожим на давнее воспоминание. Он слышал, как в ветвях пели
птицы, и видел, как некоторые из них порхали с ветки на ветку. Это были
красивые птички, и Михаил заинтересовался, будут ли они хороши на вкус.
- Пойдем назад.
Своеобразная церемония окончилась. Рената пошла в сторону белого
дворца, а вслед за ней и Михаил. Они еще не ушли далеко, когда Михаил
услыхал далекий, высокий звук свистка. Вероятно, где-то в версте на
юго-восток, прикинул он. Он остановился, вслушиваясь в этот звук. Не
птица, а...
- А-а, - сказала Рената. - Это примета лета. Идет поезд. Пути
проходят через лес не так далеко отсюда.
Она продолжала шагать, потом остановилась, заметив, что Михаил не
двинулся. Свисток прозвучал вновь, короткая и визгливая нота.
- Должно быть, на пути вышел олень, - решила Рената. - Иногда там
можно найти убитого. Это бывает совсем не плохо, если только солнце и
хищники не поработают над ним. - Свист поезда затих. - Михаил? -
подстегнула она.
Он все еще прислушивался; свисток заставил что-то внутри его
затосковать, но о чем - он не совсем понимал. Рената ждала его, а
берсеркер крался где-то по лесу. Пора было идти. Михаил еще раз оглянулся
на сад, с его выложенными из камня прямоугольниками, и пошел за Ренатой
домой.

2
В полдень второго дня после того, как похоронили детей, Франко
схватил Михаила за руку, когда тот сидел на коленях снаружи белого дворца,
выискивая в мягкой земле съедобные корешки. Франко подтянул его за руку
вверх.
- Пойдем со мной, - сказал он. - Нам надо бы кое-куда сходить.
Они двинулись, направляясь через лес на юг. Франко оглянулся назад.
Никто за ними не следил, это хорошо.
- Куда мы идем? - спросил его Михаил, потому что Франко тащил его за
собой.
- В сад, - ответил он. - Я хочу увидеть своих детей.
Михаил попытался выдернуть руку из ладони Франко, но Франко стиснул
ее сильнее. Он хотел заплакать, не иначе как потому, что ему не нравился
Франко, но стая бы этого не одобрила, Виктор бы этого не одобрил; ему
самому следует разбираться с собственными отношениями.
- Зачем я вам нужен?
- Чтобы копать, - сказал Франко. - А теперь закрой рот и шагай
быстрее.
Когда белый дворец остался позади и лес закрыл за ними свои зеленые
ворота, Михаил понял, что Франко не полагалось этого делать. Возможно,
законы стаи не позволяли вскрывать могилы после того, как хоронили детей;
возможно, отцам запрещалось видеть мертвых детей. Он не был уверен, но
знал, что Франко пользуется им, чтобы делать что-то такое, чего Виктору бы
не понравилось. Он попытался идти помедленнее, но Франко стал тянуть его,
вывихивая руку.
Успевать за Франко было тяжело; у этого человека был такой шаг, что у
Михаила в легких скоро закололо.
- Ты дохлый, как цыпленок, - ворчал на него Франко. - Иди скорее, ну
же.
Михаил споткнулся о корень и упал на колени. Франко дернул его за
собой, и они продолжили идти. На болезненном кареглазом лице Франко
светилась жестокость; даже сквозь человеческую маску проглядывала волчья
морда. Может быть, раскапывание могил - это к несчастью, думал Михаил.
Потому-то сад и был так далеко от белого дворца. Но человеческая натура
Франко отвергла все ограничения; как любой отец-человек, он сгорал от
нетерпения увидеть результаты своего семени.
- Идем, идем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185