Его камердинер, низенький
полноватый человек, был также чисто выбрит и аккуратно подстрижен, чего
нельзя было сделать с его неприлично большими ушами. На Мышонке был
темно-синий костюм и одноцветный черный галстук-бабочка. Он выглядел
совершенно несчастным: воротник рубашки у него был накрахмален до
состояния ошейника, а новые сиявшие черным туфли сдавливали ступни как
кандалы. К тому же ему пришлось освоить одну из обязанностей камердинера:
носить чемодан из телячьей кожи, набитый платьями барона и своими. Но
когда Мышонок помогал упаковывать чемодан, который подносил сейчас от дома
до багажника "Мерседеса", то невольно благодарил портных за их
внимательность к мелочам: все рубашки барона были помечены его
монограммой, и даже на чемодане был вензель "ФФФ".
Майкл уже распрощался с Гюнтером, Дитцем и другими. Он уселся на
заднее сиденье "Мерседеса". Когда Мышонок полез на заднее сиденье,
Вильгельм - широкоплечий мужчина с нафабренными седыми усами - сказал:
"Слуги ездят на переднем сиденье", - и резко захлопнул заднюю дверцу перед
носом Мышонка. Мышонок, ворча себе под нос, занял место спереди. Майкл
услышал, как в кармане маленького человека звякнул Железный Крест. Затем
Вильгельм запустил мотор, и "Мерседес" мягко отчалил от бордюра.
Передние и задние места разделялись стеклянной перегородкой. Майкл
ощущал в автомобиле запах Эхо, которым тот был пропитан. Автомобиль был
безупречно вылизан: ни платка, ни клочка бумаги - ничего, что могло бы
намекнуть на личность Эхо. Так Майкл думал до тех пор, пока не открыл
блестящую металлическую пепельницу позади сиденья водителя. В ней не было
ни пылинки пепла, но был обрывок зеленого билета. Майкл получше вгляделся
в надпись на нем: "кино электра". Кинотеатр "Электра". Он вернул обрывок
на место, закрыл пепельницу. Потом открыл маленькую шторку на петлях между
собой и Вильгельмом: - Куда мы едем?
- У нас два пункта назначения, сударь. Первый - посещение художника.
- А второй?
- Ваши апартаменты, пока вы находитесь в Берлине.
- Дама к нам присоединится?
- Вероятно, сударь, - сказал Вильгельм, и больше ничего.
Майкл закрыл шторку. Он посмотрел на Мышонка, занятого попытками
пальцами растянуть воротничок. Этой ночью, когда они спали в одной
комнате, Майкл слышал, как Мышонок всхлипывал. Среди ночи Мышонок вылез из
своей постели и долго стоял в темноте у окна. Майкл слышал тихое
позвякивание Железного Креста, который Мышонок крутил в руке. Потом,
спустя некоторое время, Мышонок глубоко вздохнул, шмыгнул носом и заполз
назад под одеяло. Звяканье Железного Креста прекратилось, Мышонок заснул,
сжимая медаль в кулаке. Теперь, по крайней мере на время, его душевный
кризис прошел.
Вильгельм был замечательным водителем, и это было хорошо, потому что
улицы Берлина представляли собой кошмар из телег, армейских грузовиков,
танков и трамваев, приправленный еще и кучами гниющего мусора. Пока они
ехали по направлению к дому Тео фон Франкевица, на стекло начал
накрапывать слабенький дождик, а Майкл в уме перебирал все то, что узнал
из досье.
В отношение Эриха Блока ничего нового там не было; этот человек был
фанатично предан Гитлеру, истый член нацистской партии, чья деятельность с
тех пор как он покинул концлагерь Фалькенхаузен была покрыта завесой
секретности. Доктор Густав Гильдебранд, сын немецкого пионера в области
создания газового химического оружия, имел поместье вблизи Бонна, возле
которого размещались заводы Гильдебрандов. Но тут было кое-что новое: у
Гильдебранда был еще дом и лаборатория на острове Скарпа, примерно в
тридцати милях от Бергена в Швеции. Для загородного дома, пожалуй, было
слишком далеко ездить из Бонна. А как зимнее жилище... нет, зимы так
далеко на севере были слишком долгими и суровыми. Так почему же
Гильдебранд работал в столь изолированном месте? Наверняка он мог бы найти
себе и более идиллическое место. Это заслуживало пристального внимания.
Вильгельм медленно вел автомобиль вдоль парка Виктория, а дождь
поливал деревья с набухшими почками. Они попали в еще один район стоявших
рядами домов и мелких лавочек, под зонтиками спешили пешеходы.
Майкл еще раз открыл шторку. - Нас там будут ждать?
- Нет, сударь. В полночь герр фон Франкевиц был дома; мы узнаем, там
ли он еще.
Вильгельм повел так, что "Мерседес" едва полз по улице. Высматривает
условный знак, подумал Майкл. Он увидел женщину, подрезавшую розы в окне
цветочного магазина, и мужчину, который стоял в дверях, пытаясь раскрыть
неподдававшийся зонтик. Женщина поставила розы в стеклянную вазу и
выставила их в окне, а мужчина раскрыл зонтик и вышел. Вильгельм сказал:
- Герр Франкевиц дома, сударь. Его квартира в этом доме. - Он показал
на строение из серого кирпича справа. - Квартира номер пять, на втором
этаже. - Он притормозил "Мерседес". - Я проеду еще один квартал. Удачи
вам, сударь.
Майкл вылез, поднял воротник, защищаясь от дождя. Мышонок тоже полез
было идти с ним, но Вильгельм удержал его за руку. - Барон идет один, -
сказал он, Мышонок стал сердито вырываться, но Майкл сказал ему: - Все
правильно. Оставайся в автомашине, - а затем зашагал к бордюру и в дом,
указанный Вильгельмом. "Мерседес" проехал дальше.
Внутри дома пахло как в сыром склепе. На стенах были нацистские
лозунги и призывы. Майкл увидал, что что-то в сумраке проскочило мимо. Был
ли это кот или очень крупный грызун, разобрать было трудно. Он поднялся по
лестнице и нашел потускневшую цифру "5".
Он постучал в дверь. Где-то ниже в коридоре захныкал ребенок. Голоса,
мужской и женский, усилились и смешались в споре. Он опять постучал,
нащупывая двухзарядный короткоствольный дамский пистолетик в кармане
жилетки: подарок гостеприимных хозяев. Ответа не было. Он забарабанил
кулаком в третий раз, начиная думать, не перепутал ли Вильгельм условный
знак.
- Уходите, - послышался мужской голос с другой стороны двери. - У
меня нет денег.
Это был усталый задыхающийся голос. Голос кого-то, чье дыхание было
явно нездоровым. Майкл сказал: - Герр фон Франкевиц. Мне нужно поговорить
с вами, пожалуйста.
Молчание. Потом: - Уходите. Я не могу разговаривать.
- Это очень важно.
- Я сказал, у меня нет денег. Пожалуйста... не беспокойте меня. Я
болен.
Майкл услышал удалявшиеся шаги. Он сказал: - Я приятель вашего друга
в Париже. Любителя оперы.
Шаги смолкли.
Майкл ждал.
- Я не знаю, о ком вы говорите, - прохрипел Франкевиц, стоявший
близко к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
полноватый человек, был также чисто выбрит и аккуратно подстрижен, чего
нельзя было сделать с его неприлично большими ушами. На Мышонке был
темно-синий костюм и одноцветный черный галстук-бабочка. Он выглядел
совершенно несчастным: воротник рубашки у него был накрахмален до
состояния ошейника, а новые сиявшие черным туфли сдавливали ступни как
кандалы. К тому же ему пришлось освоить одну из обязанностей камердинера:
носить чемодан из телячьей кожи, набитый платьями барона и своими. Но
когда Мышонок помогал упаковывать чемодан, который подносил сейчас от дома
до багажника "Мерседеса", то невольно благодарил портных за их
внимательность к мелочам: все рубашки барона были помечены его
монограммой, и даже на чемодане был вензель "ФФФ".
Майкл уже распрощался с Гюнтером, Дитцем и другими. Он уселся на
заднее сиденье "Мерседеса". Когда Мышонок полез на заднее сиденье,
Вильгельм - широкоплечий мужчина с нафабренными седыми усами - сказал:
"Слуги ездят на переднем сиденье", - и резко захлопнул заднюю дверцу перед
носом Мышонка. Мышонок, ворча себе под нос, занял место спереди. Майкл
услышал, как в кармане маленького человека звякнул Железный Крест. Затем
Вильгельм запустил мотор, и "Мерседес" мягко отчалил от бордюра.
Передние и задние места разделялись стеклянной перегородкой. Майкл
ощущал в автомобиле запах Эхо, которым тот был пропитан. Автомобиль был
безупречно вылизан: ни платка, ни клочка бумаги - ничего, что могло бы
намекнуть на личность Эхо. Так Майкл думал до тех пор, пока не открыл
блестящую металлическую пепельницу позади сиденья водителя. В ней не было
ни пылинки пепла, но был обрывок зеленого билета. Майкл получше вгляделся
в надпись на нем: "кино электра". Кинотеатр "Электра". Он вернул обрывок
на место, закрыл пепельницу. Потом открыл маленькую шторку на петлях между
собой и Вильгельмом: - Куда мы едем?
- У нас два пункта назначения, сударь. Первый - посещение художника.
- А второй?
- Ваши апартаменты, пока вы находитесь в Берлине.
- Дама к нам присоединится?
- Вероятно, сударь, - сказал Вильгельм, и больше ничего.
Майкл закрыл шторку. Он посмотрел на Мышонка, занятого попытками
пальцами растянуть воротничок. Этой ночью, когда они спали в одной
комнате, Майкл слышал, как Мышонок всхлипывал. Среди ночи Мышонок вылез из
своей постели и долго стоял в темноте у окна. Майкл слышал тихое
позвякивание Железного Креста, который Мышонок крутил в руке. Потом,
спустя некоторое время, Мышонок глубоко вздохнул, шмыгнул носом и заполз
назад под одеяло. Звяканье Железного Креста прекратилось, Мышонок заснул,
сжимая медаль в кулаке. Теперь, по крайней мере на время, его душевный
кризис прошел.
Вильгельм был замечательным водителем, и это было хорошо, потому что
улицы Берлина представляли собой кошмар из телег, армейских грузовиков,
танков и трамваев, приправленный еще и кучами гниющего мусора. Пока они
ехали по направлению к дому Тео фон Франкевица, на стекло начал
накрапывать слабенький дождик, а Майкл в уме перебирал все то, что узнал
из досье.
В отношение Эриха Блока ничего нового там не было; этот человек был
фанатично предан Гитлеру, истый член нацистской партии, чья деятельность с
тех пор как он покинул концлагерь Фалькенхаузен была покрыта завесой
секретности. Доктор Густав Гильдебранд, сын немецкого пионера в области
создания газового химического оружия, имел поместье вблизи Бонна, возле
которого размещались заводы Гильдебрандов. Но тут было кое-что новое: у
Гильдебранда был еще дом и лаборатория на острове Скарпа, примерно в
тридцати милях от Бергена в Швеции. Для загородного дома, пожалуй, было
слишком далеко ездить из Бонна. А как зимнее жилище... нет, зимы так
далеко на севере были слишком долгими и суровыми. Так почему же
Гильдебранд работал в столь изолированном месте? Наверняка он мог бы найти
себе и более идиллическое место. Это заслуживало пристального внимания.
Вильгельм медленно вел автомобиль вдоль парка Виктория, а дождь
поливал деревья с набухшими почками. Они попали в еще один район стоявших
рядами домов и мелких лавочек, под зонтиками спешили пешеходы.
Майкл еще раз открыл шторку. - Нас там будут ждать?
- Нет, сударь. В полночь герр фон Франкевиц был дома; мы узнаем, там
ли он еще.
Вильгельм повел так, что "Мерседес" едва полз по улице. Высматривает
условный знак, подумал Майкл. Он увидел женщину, подрезавшую розы в окне
цветочного магазина, и мужчину, который стоял в дверях, пытаясь раскрыть
неподдававшийся зонтик. Женщина поставила розы в стеклянную вазу и
выставила их в окне, а мужчина раскрыл зонтик и вышел. Вильгельм сказал:
- Герр Франкевиц дома, сударь. Его квартира в этом доме. - Он показал
на строение из серого кирпича справа. - Квартира номер пять, на втором
этаже. - Он притормозил "Мерседес". - Я проеду еще один квартал. Удачи
вам, сударь.
Майкл вылез, поднял воротник, защищаясь от дождя. Мышонок тоже полез
было идти с ним, но Вильгельм удержал его за руку. - Барон идет один, -
сказал он, Мышонок стал сердито вырываться, но Майкл сказал ему: - Все
правильно. Оставайся в автомашине, - а затем зашагал к бордюру и в дом,
указанный Вильгельмом. "Мерседес" проехал дальше.
Внутри дома пахло как в сыром склепе. На стенах были нацистские
лозунги и призывы. Майкл увидал, что что-то в сумраке проскочило мимо. Был
ли это кот или очень крупный грызун, разобрать было трудно. Он поднялся по
лестнице и нашел потускневшую цифру "5".
Он постучал в дверь. Где-то ниже в коридоре захныкал ребенок. Голоса,
мужской и женский, усилились и смешались в споре. Он опять постучал,
нащупывая двухзарядный короткоствольный дамский пистолетик в кармане
жилетки: подарок гостеприимных хозяев. Ответа не было. Он забарабанил
кулаком в третий раз, начиная думать, не перепутал ли Вильгельм условный
знак.
- Уходите, - послышался мужской голос с другой стороны двери. - У
меня нет денег.
Это был усталый задыхающийся голос. Голос кого-то, чье дыхание было
явно нездоровым. Майкл сказал: - Герр фон Франкевиц. Мне нужно поговорить
с вами, пожалуйста.
Молчание. Потом: - Уходите. Я не могу разговаривать.
- Это очень важно.
- Я сказал, у меня нет денег. Пожалуйста... не беспокойте меня. Я
болен.
Майкл услышал удалявшиеся шаги. Он сказал: - Я приятель вашего друга
в Париже. Любителя оперы.
Шаги смолкли.
Майкл ждал.
- Я не знаю, о ком вы говорите, - прохрипел Франкевиц, стоявший
близко к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185