Они, вероятно, надеются, что он
выведет их на других агентов.
- Итак, нет никого другого, чтобы выяснить, что представляют собой
эти сведения, и доставить их оттуда.
- Нет, сэр. Туда должен проникнуть кто-то извне.
- И, конечно, они пеленгуют его радиопередатчик. Или, может, они
нашли его и вывели из строя, - Майкл нахмурился, глядя, как горят дубовые
поленья. - Почему художник? - спросил он опять. - Что мог узнать художник
о военных секретах?
- Не имеем ни малейшего представления, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Вы
понимаете наше затруднительное положение?
- Мы должны выяснить, что же, черт возьми, происходит, - высказался
Шеклтон. - Первая волна вторжения должна включать почти двести тысяч
солдат. К девяностому дню после даты начала операции мы планируем ввести
туда больше миллиона парней, чтобы надрать Гитлеру задницу. Мы рискуем в
один прекрасный день стать просто мишенью для стрельбы, словно бы просто
произойдет поворот карты, и нам бы лучше наверняка знать, что на уме у
нацистов.
- Конечно же, смерть, - сказал Майкл, и никто из присутствующих не
сказал ни слова.
Костер затрещал и выплюнул сноп искр. Майкл ждал окончания рассказа.
- Вас самолетом доставят во Францию и выбросят с парашютом около
деревни Безанкур, примерно в шести милях от Парижа, - сказал
Хьюмс-Тельбот. - Один из наших будет в месте приземления, чтобы встретить
вас. Оттуда вас доставят в Париж и окажут любую помощь, какая вам
потребуется, чтобы попасть к Адаму. Это в высшей степени ответственное
задание, майор Галатин. Чтобы вторжение имело какой-то шанс, мы должны
знать, чего нам ожидать.
Майкл понаблюдал, как горел огонь. Затем сказал:
- Я сожалею. Найдите кого-нибудь другого.
- Но, сэр... пожалуйста, не принимайте поспешного...
- Я сказал, что я в отставке. На этом и закончим.
- Ну, это просто глупо! - взорвался Шеклтон. - Мы разбивали свои
задницы, добираясь сюда, потому что некоторые ослы указали на вас как на
лучшего в своем деле, а вы говорите, что вы в "отставке", - он прошипел
это слово. - Там, откуда я, по-другому говорят о человеке, у которого
изнеженные нервы.
Майкл слегка улыбнулся, что привело Шеклтона в еще большую ярость, но
он ничего не ответил.
- Майор Галатин, - попытался опять Хьюмс-Тельбот. - Пожалуйста, не
говорите сейчас последнего слова. Хотя бы обдумайте наше предложение, а?
Может, мы бы остались на ночь, а затем снова обсудили это утром?
Майкл вслушивался в падание мокрого снега, стучавшего по окнам.
Шеклтон подумал о долгом пути домой, и его копчик заныл.
- Можете оставаться на ночь, - согласился Майкл. - Но в Париж я не
отправлюсь.
Хьюмс-Тельбот хотел было опять заговорить, но решил дать всему этому
устояться. Шеклтон проворчал:
- Какого черта, мы что, напрасно перлись в такую даль?
Но Майкл только пошуровал в камине.
- С нами еще водитель, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Не найдете ли вы и
для него место?
- Я поставлю раскладушку у камина, - он встал и пошел в чулан за
раскладушкой, а Хьюмс-Тельбот вышел наружу, чтобы позвать Мэллори.
Когда двое мужчин вышли, Шеклтон стал осматриваться в зале. Он увидел
антикварный патефон из розового дерева фирмы "Виктрола", на его диске
лежала пластинка. Название пластинки было "Весна священная" какого-то
Стравинского. Ну, с русским водиться - значит любить русскую музыку.
Наверное, всякая славянская чепуха. В такую ночь, как эта, ему бы
послушать бодрую вещь Бинга Кросби. Галатин любил читать, в этом нельзя
было сомневаться. Тома вроде "О происхождении человека", "Плотоядные",
"История григорианской поэзии", "Мир Шекспира" и другие книги с русскими,
немецкими и французскими названиями заполняли полки книжных шкафов.
- Вам нравится мой дом?
Шеклтон чуть не подпрыгнул. Майкл подошел сзади тихо, как туман. Он
принес раскладную кровать, развернул и поместил около камина.
- Столетие назад этот дом был лютеранской церковью. Ее построили
спасшиеся от кораблекрушения; подводные скалы всего лишь в сотне ярдов
отсюда. Они выстроили здесь поселок, но через восемь лет после этого их
скосила бубонная чума.
- О, - сказал Шеклтон и вытер руки о штаны.
- Развалины до сих пор прочные. Я решил попробовать восстановить их.
У меня ушло на это целых четыре года, и мне еще много нужно сделать. Если
вам интересно, у меня за домом есть генератор, который работает на
бензине.
- Я сразу так и подумал, что к вам не могли провести линию
электропередачи в такую даль.
- Конечно же. Слишком далеко. Вы будете спать в башенном помещении,
где когда-то жил пастор. Это не очень большое помещение, но для двоих
места там достаточно.
Открылась и закрылась дверь, и Майкл оглянулся на Хьюмс-Тельбота и
шофера. Майкл несколько секунд смотрел, не мигая, как шофер снимал шляпу и
куртку.
- Вы можете спать здесь, - сказал он, указывая рукой на раскладушку.
- Кухня за той дверью, если хотите кофе и чего-нибудь поесть, - сказал он
всем троим. - Я бодрствую во время, которое вам может показаться
необычным. Если среди ночи услышите, что я на ногах... не выходите из
вашей комнаты, - сказал он, глянув так, что у Шеклтона по затылку
пробежали мурашки.
- Я иду отдыхать, - Майкл направился к лестнице. Он остановился и
выбрал книгу. - Да... ванная и душ за домом. Надеюсь, вы не будете в
претензии, что вода только холодная. Спокойной ночи, джентльмены.
Он поднялся по ступенькам, и скоро они услышали, как мягко
затворилась дверь.
- Проклятый колдун, - пробормотал Шеклтон и поплелся в кухню, чтобы
чем-нибудь перекусить.
4
Майкл сел на постели и зажег керосиновую лампу. Он не спал, а ждал.
Он взял с маленькой тумбочки наручные часы, хотя его чувство времени уже
сказало ему, что было три часа. Часы показали три часа семь минут.
Он потянул носом воздух, и глаза его сузились. Запах табачного дыма.
"Беркли и Латакия", дорогой сорт. Он знал этот аромат и откликнулся на
него.
Он был еще в одежде, в брюках цвета хаки и черном свитере. Он влез в
мокасины, взял лампу и, следуя за ее желтым светом, спустился по винтовой
лестнице.
В очаге прибавилась пара дополнительных поленьев, и мягкий огонь
потрескивал в нем. Майкл увидел поднимающийся вверх табачный дым из
трубки, которую держал человек, сидевший в кожаном кресле, повернутом к
огню. Раскладушка пустовала.
- Поговорим, Майкл, - сказал человек, называвшийся Мэллори.
- Да, сэр, - он пододвинул стул и сел, поставив лампу на столик между
ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
выведет их на других агентов.
- Итак, нет никого другого, чтобы выяснить, что представляют собой
эти сведения, и доставить их оттуда.
- Нет, сэр. Туда должен проникнуть кто-то извне.
- И, конечно, они пеленгуют его радиопередатчик. Или, может, они
нашли его и вывели из строя, - Майкл нахмурился, глядя, как горят дубовые
поленья. - Почему художник? - спросил он опять. - Что мог узнать художник
о военных секретах?
- Не имеем ни малейшего представления, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Вы
понимаете наше затруднительное положение?
- Мы должны выяснить, что же, черт возьми, происходит, - высказался
Шеклтон. - Первая волна вторжения должна включать почти двести тысяч
солдат. К девяностому дню после даты начала операции мы планируем ввести
туда больше миллиона парней, чтобы надрать Гитлеру задницу. Мы рискуем в
один прекрасный день стать просто мишенью для стрельбы, словно бы просто
произойдет поворот карты, и нам бы лучше наверняка знать, что на уме у
нацистов.
- Конечно же, смерть, - сказал Майкл, и никто из присутствующих не
сказал ни слова.
Костер затрещал и выплюнул сноп искр. Майкл ждал окончания рассказа.
- Вас самолетом доставят во Францию и выбросят с парашютом около
деревни Безанкур, примерно в шести милях от Парижа, - сказал
Хьюмс-Тельбот. - Один из наших будет в месте приземления, чтобы встретить
вас. Оттуда вас доставят в Париж и окажут любую помощь, какая вам
потребуется, чтобы попасть к Адаму. Это в высшей степени ответственное
задание, майор Галатин. Чтобы вторжение имело какой-то шанс, мы должны
знать, чего нам ожидать.
Майкл понаблюдал, как горел огонь. Затем сказал:
- Я сожалею. Найдите кого-нибудь другого.
- Но, сэр... пожалуйста, не принимайте поспешного...
- Я сказал, что я в отставке. На этом и закончим.
- Ну, это просто глупо! - взорвался Шеклтон. - Мы разбивали свои
задницы, добираясь сюда, потому что некоторые ослы указали на вас как на
лучшего в своем деле, а вы говорите, что вы в "отставке", - он прошипел
это слово. - Там, откуда я, по-другому говорят о человеке, у которого
изнеженные нервы.
Майкл слегка улыбнулся, что привело Шеклтона в еще большую ярость, но
он ничего не ответил.
- Майор Галатин, - попытался опять Хьюмс-Тельбот. - Пожалуйста, не
говорите сейчас последнего слова. Хотя бы обдумайте наше предложение, а?
Может, мы бы остались на ночь, а затем снова обсудили это утром?
Майкл вслушивался в падание мокрого снега, стучавшего по окнам.
Шеклтон подумал о долгом пути домой, и его копчик заныл.
- Можете оставаться на ночь, - согласился Майкл. - Но в Париж я не
отправлюсь.
Хьюмс-Тельбот хотел было опять заговорить, но решил дать всему этому
устояться. Шеклтон проворчал:
- Какого черта, мы что, напрасно перлись в такую даль?
Но Майкл только пошуровал в камине.
- С нами еще водитель, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Не найдете ли вы и
для него место?
- Я поставлю раскладушку у камина, - он встал и пошел в чулан за
раскладушкой, а Хьюмс-Тельбот вышел наружу, чтобы позвать Мэллори.
Когда двое мужчин вышли, Шеклтон стал осматриваться в зале. Он увидел
антикварный патефон из розового дерева фирмы "Виктрола", на его диске
лежала пластинка. Название пластинки было "Весна священная" какого-то
Стравинского. Ну, с русским водиться - значит любить русскую музыку.
Наверное, всякая славянская чепуха. В такую ночь, как эта, ему бы
послушать бодрую вещь Бинга Кросби. Галатин любил читать, в этом нельзя
было сомневаться. Тома вроде "О происхождении человека", "Плотоядные",
"История григорианской поэзии", "Мир Шекспира" и другие книги с русскими,
немецкими и французскими названиями заполняли полки книжных шкафов.
- Вам нравится мой дом?
Шеклтон чуть не подпрыгнул. Майкл подошел сзади тихо, как туман. Он
принес раскладную кровать, развернул и поместил около камина.
- Столетие назад этот дом был лютеранской церковью. Ее построили
спасшиеся от кораблекрушения; подводные скалы всего лишь в сотне ярдов
отсюда. Они выстроили здесь поселок, но через восемь лет после этого их
скосила бубонная чума.
- О, - сказал Шеклтон и вытер руки о штаны.
- Развалины до сих пор прочные. Я решил попробовать восстановить их.
У меня ушло на это целых четыре года, и мне еще много нужно сделать. Если
вам интересно, у меня за домом есть генератор, который работает на
бензине.
- Я сразу так и подумал, что к вам не могли провести линию
электропередачи в такую даль.
- Конечно же. Слишком далеко. Вы будете спать в башенном помещении,
где когда-то жил пастор. Это не очень большое помещение, но для двоих
места там достаточно.
Открылась и закрылась дверь, и Майкл оглянулся на Хьюмс-Тельбота и
шофера. Майкл несколько секунд смотрел, не мигая, как шофер снимал шляпу и
куртку.
- Вы можете спать здесь, - сказал он, указывая рукой на раскладушку.
- Кухня за той дверью, если хотите кофе и чего-нибудь поесть, - сказал он
всем троим. - Я бодрствую во время, которое вам может показаться
необычным. Если среди ночи услышите, что я на ногах... не выходите из
вашей комнаты, - сказал он, глянув так, что у Шеклтона по затылку
пробежали мурашки.
- Я иду отдыхать, - Майкл направился к лестнице. Он остановился и
выбрал книгу. - Да... ванная и душ за домом. Надеюсь, вы не будете в
претензии, что вода только холодная. Спокойной ночи, джентльмены.
Он поднялся по ступенькам, и скоро они услышали, как мягко
затворилась дверь.
- Проклятый колдун, - пробормотал Шеклтон и поплелся в кухню, чтобы
чем-нибудь перекусить.
4
Майкл сел на постели и зажег керосиновую лампу. Он не спал, а ждал.
Он взял с маленькой тумбочки наручные часы, хотя его чувство времени уже
сказало ему, что было три часа. Часы показали три часа семь минут.
Он потянул носом воздух, и глаза его сузились. Запах табачного дыма.
"Беркли и Латакия", дорогой сорт. Он знал этот аромат и откликнулся на
него.
Он был еще в одежде, в брюках цвета хаки и черном свитере. Он влез в
мокасины, взял лампу и, следуя за ее желтым светом, спустился по винтовой
лестнице.
В очаге прибавилась пара дополнительных поленьев, и мягкий огонь
потрескивал в нем. Майкл увидел поднимающийся вверх табачный дым из
трубки, которую держал человек, сидевший в кожаном кресле, повернутом к
огню. Раскладушка пустовала.
- Поговорим, Майкл, - сказал человек, называвшийся Мэллори.
- Да, сэр, - он пододвинул стул и сел, поставив лампу на столик между
ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185