их доставили на нартах
в оленьей упряжке к каменному домику, где было разложено очередное
угощение. Крэддок - простоватый юноша, куривший трубку, чье правое ухо
было отстрелено пулей из немецкой винтовки, - сказал им, что погода к
северу ухудшается и снег ожидается раньше, чем им удастся добраться до
Юскедаля. Около Лазарева сидела самая обширная женщина, каких только видел
Майкл, явно старшая дочь из семьи их хозяина; она неотступно наблюдала,
как он жевал предложенную еду: вяленую соленую оленину. Слезы были у нее
на глазах, когда они покидали их в начале ночи для последнего перелета, и
Лазарев сжимал рукой ножку белого зайца, невесть как попавшую ему в парку.
Это была лишь маленькая доля тех миллионов человеческих существ, о
которых Гитлер решил, что они нисколько не ушли от зверей.
Моторы "Юнкерса" завывали в разреженном морозном воздухе. Утро 16 мая
принесло снег, который вихрем налетал из темноты на стекла кабины. Самолет
снижался и рыскал, бросаемый сильными ветрами над зазубренными горными
вершинами. И Лазарев, и Чесна вцепились в штурвал управления, "Юнкерс"
взлетал и падал на сотни футов. Майклу не оставалось ничего другого, кроме
как прикрепиться ремнями и держаться за столик, из-под мышек у него
выступил пот, живот скручивало. "Юнкерс" яростно трясло, и все они
слышали, как трещит фюзеляж, издавая звуки, похожие на контрабасовые.
- На крыльях - лед, - выразительно сказала Чесна, всматриваясь в
приборы. - Давление масла в левом моторе падает. Температура быстро
растет.
- Утечка масла. Лопнул шов. - В голосе Лазарева была только
деловитость.
"Юнкерс" затрясло, будто они ехали по булыжной дороге. Он потянулся к
пульту управления и убрал обороты левого мотора, но прежде чем он отнял от
переключателя руку, послышался пугающий звук взрыва и вокруг обтекателя
мотора выскочили язычки пламени. Пропеллер дернулся и замер.
- Теперь мы узнаем, чего он стоит, - сквозь стиснутые зубы сказал
Лазарев, когда альтиметр стал показывать снижение высоты.
Нос "Юнкерса" был наклонен к земле, Лазарев стал снова задирать его,
руки в перчатках вцепились в штурвал. Чесна пришла ему на помощь, но
самолет никак не хотел быть послушным.
- Я не могу удержать! - сказала она, но Лазарев ей ответил:
- Вы должны.
Она стала давить на штурвал всем весом спины и плеч. Майкл отцепил
свои ремни и налег на Чесну, помогая удерживать штурвал. Он ощущал
огромное, до дрожи, напряжение, в котором находился самолет.
- Пристегнитесь ремнями! - закричал Лазарев. - Вы же сломаете себе
шею!
Майкл снова нажал вперед, помогая Чесне держать нос самолета
насколько можно ровнее. Лазарев глянул на мотор левого крыла, увидел языки
красного огня, потекшие назад из-под вздувшегося обтекателя. Горящее
топливо, понял он. Если крыльевый бак с топливом взорвется...
"Юнкерс" по-прежнему сносило в сторону, яростно скручивая так, что
стонал фюзеляж. Лазарев услышал звуки лопавшегося металла и с ужасом
понял, что пол кабины треснул прямо у него под ногами.
Майкл заметил бешеное дергание стрелки альтиметра. Он не видел ничего
за стеклом из-за снега, но знал, что там горы, и Чесна тоже знала это.
Самолет падал, его фюзеляж стонал и напрягался, как тело под пытками.
Лазарев следил за левым мотором. Пламя погасло, сбитое ветром. Когда исчез
последний язык пламени, он вывернул штурвал назад, отчего мышцы на плеча у
него заломило. "Юнкерс" реагировал медленно. Запястья и предплечья у него
уже резала боль. Чесна ухватилась за штурвал и тоже стала тянуть назад.
Затем пришел на помощь Майкл, и "Юнкерс" трясся и стонал, но подчинялся.
Стрелка альтиметра выровнялась как раз на двух тысячах футов.
- Там! - Чесна показала направо, на мерцавшую на снегу точку. Она
повернула самолет в ту сторону и продолжила медленно снижать высоту.
Засветилась вторая мерцающая точка. Затем третья.
- Это посадочная полоса, - сказала Чесна, в то время как стрелка
альтиметра ползла по шкале вниз. Зажегся четвертый огонек. Теперь банки с
горящим маслом однозначно указывали направление и ширину посадочной
полосы.
- Снижаемся. - Она потянула на себя рычаги, убирая скорость, руки ее
тряслись от напряжения, и Майкл быстро пристегнулся ремнями к сиденью.
Когда они приблизились к полю с горящими огоньками, Чесна выпрямила
закрылки и заглушила моторы. "Юнкерс", неуклюжая птица, заскользил по
полю, снег зашипел на горячих обтекателях. Покрышки стукнули о землю.
Прыжок. Удар, а затем прыжок поменьше. Потом Чесна стала тормозить, и
"Юнкерс", вздымая за собой султаны снега и пара, покатился по полосе.
Самолет сбавил ход и, с толчками и бульканьем вытекавшей
гидравлической жидкости, скрипя, остановились.
Лазарев уставился между своими ногами, где увидел набившийся снег в
трещине около шести дюймов шириной. Он первым выбрался из самолета. Когда
выбрались Чесна и Майкл, Лазарев уже похаживал возле самолета, снова
привыкая опираться ногами о твердую землю. Моторы "Юнкерса" парили и
потрескивали.
Пока Майкл и Чесна разгружали свои вещи, рядом с "Юнкерсом"
притормозил потрепанный, выкрашенный в белое грузовик. Несколько человек
соскочили с него и стали раскатывать огромный белый брезент. Ими руководил
рыжебородый мужчина, назвавший себя Херксом, он сам помогал грузить
рюкзаки, автоматы, боеприпасы и гранаты в грузовик. Пока Херкс занимался
этим, другие люди трудились над тем, что закрывали "Юнкерс" брезентом.
- Мы чуть не грохнулись! - сказал Лазарев Херксу, сжимая рукой заячью
лапку. - Этот ураган чуть не оторвал нам крылья!
Херкс озадаченно посмотрел на него.
- Какой ураган? Сейчас же весна.
Потом вернулся к работе, Лазарев растерянно замер, снег набивался ему
в бороду.
Послышался скрип и хлопки лопающихся болтов. Майкл и Чесна
повернулись к самолету, а Лазарев от ужаса раскрыл рот. Почерневший от
огня левый мотор в несколько секунд оторвался от своего крепления, затем
лопнули последние несколько болтов, и весь мотор грохнулся на землю.
- Приветствуем вас в Норвегии, - сказал Херкс. - Поторапливайтесь! -
перекрикивая вой пронзительного ветра, крикнул он другим мужчинам.
Мужчины заработали быстрее, перекинув через "Юнкерс" белые веревки и
затягивая затем ими брезент. Потом, когда прибывшие на самолете и норвежцы
забрались в грузовик, Херкс сел за руль и повез их от посадочной полосы в
сторону побережья, двадцать пять к юго-западу.
Солнце уже серебрило на востоке небо, когда они ехали по узким
грязным улочкам Юскедаля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
в оленьей упряжке к каменному домику, где было разложено очередное
угощение. Крэддок - простоватый юноша, куривший трубку, чье правое ухо
было отстрелено пулей из немецкой винтовки, - сказал им, что погода к
северу ухудшается и снег ожидается раньше, чем им удастся добраться до
Юскедаля. Около Лазарева сидела самая обширная женщина, каких только видел
Майкл, явно старшая дочь из семьи их хозяина; она неотступно наблюдала,
как он жевал предложенную еду: вяленую соленую оленину. Слезы были у нее
на глазах, когда они покидали их в начале ночи для последнего перелета, и
Лазарев сжимал рукой ножку белого зайца, невесть как попавшую ему в парку.
Это была лишь маленькая доля тех миллионов человеческих существ, о
которых Гитлер решил, что они нисколько не ушли от зверей.
Моторы "Юнкерса" завывали в разреженном морозном воздухе. Утро 16 мая
принесло снег, который вихрем налетал из темноты на стекла кабины. Самолет
снижался и рыскал, бросаемый сильными ветрами над зазубренными горными
вершинами. И Лазарев, и Чесна вцепились в штурвал управления, "Юнкерс"
взлетал и падал на сотни футов. Майклу не оставалось ничего другого, кроме
как прикрепиться ремнями и держаться за столик, из-под мышек у него
выступил пот, живот скручивало. "Юнкерс" яростно трясло, и все они
слышали, как трещит фюзеляж, издавая звуки, похожие на контрабасовые.
- На крыльях - лед, - выразительно сказала Чесна, всматриваясь в
приборы. - Давление масла в левом моторе падает. Температура быстро
растет.
- Утечка масла. Лопнул шов. - В голосе Лазарева была только
деловитость.
"Юнкерс" затрясло, будто они ехали по булыжной дороге. Он потянулся к
пульту управления и убрал обороты левого мотора, но прежде чем он отнял от
переключателя руку, послышался пугающий звук взрыва и вокруг обтекателя
мотора выскочили язычки пламени. Пропеллер дернулся и замер.
- Теперь мы узнаем, чего он стоит, - сквозь стиснутые зубы сказал
Лазарев, когда альтиметр стал показывать снижение высоты.
Нос "Юнкерса" был наклонен к земле, Лазарев стал снова задирать его,
руки в перчатках вцепились в штурвал. Чесна пришла ему на помощь, но
самолет никак не хотел быть послушным.
- Я не могу удержать! - сказала она, но Лазарев ей ответил:
- Вы должны.
Она стала давить на штурвал всем весом спины и плеч. Майкл отцепил
свои ремни и налег на Чесну, помогая удерживать штурвал. Он ощущал
огромное, до дрожи, напряжение, в котором находился самолет.
- Пристегнитесь ремнями! - закричал Лазарев. - Вы же сломаете себе
шею!
Майкл снова нажал вперед, помогая Чесне держать нос самолета
насколько можно ровнее. Лазарев глянул на мотор левого крыла, увидел языки
красного огня, потекшие назад из-под вздувшегося обтекателя. Горящее
топливо, понял он. Если крыльевый бак с топливом взорвется...
"Юнкерс" по-прежнему сносило в сторону, яростно скручивая так, что
стонал фюзеляж. Лазарев услышал звуки лопавшегося металла и с ужасом
понял, что пол кабины треснул прямо у него под ногами.
Майкл заметил бешеное дергание стрелки альтиметра. Он не видел ничего
за стеклом из-за снега, но знал, что там горы, и Чесна тоже знала это.
Самолет падал, его фюзеляж стонал и напрягался, как тело под пытками.
Лазарев следил за левым мотором. Пламя погасло, сбитое ветром. Когда исчез
последний язык пламени, он вывернул штурвал назад, отчего мышцы на плеча у
него заломило. "Юнкерс" реагировал медленно. Запястья и предплечья у него
уже резала боль. Чесна ухватилась за штурвал и тоже стала тянуть назад.
Затем пришел на помощь Майкл, и "Юнкерс" трясся и стонал, но подчинялся.
Стрелка альтиметра выровнялась как раз на двух тысячах футов.
- Там! - Чесна показала направо, на мерцавшую на снегу точку. Она
повернула самолет в ту сторону и продолжила медленно снижать высоту.
Засветилась вторая мерцающая точка. Затем третья.
- Это посадочная полоса, - сказала Чесна, в то время как стрелка
альтиметра ползла по шкале вниз. Зажегся четвертый огонек. Теперь банки с
горящим маслом однозначно указывали направление и ширину посадочной
полосы.
- Снижаемся. - Она потянула на себя рычаги, убирая скорость, руки ее
тряслись от напряжения, и Майкл быстро пристегнулся ремнями к сиденью.
Когда они приблизились к полю с горящими огоньками, Чесна выпрямила
закрылки и заглушила моторы. "Юнкерс", неуклюжая птица, заскользил по
полю, снег зашипел на горячих обтекателях. Покрышки стукнули о землю.
Прыжок. Удар, а затем прыжок поменьше. Потом Чесна стала тормозить, и
"Юнкерс", вздымая за собой султаны снега и пара, покатился по полосе.
Самолет сбавил ход и, с толчками и бульканьем вытекавшей
гидравлической жидкости, скрипя, остановились.
Лазарев уставился между своими ногами, где увидел набившийся снег в
трещине около шести дюймов шириной. Он первым выбрался из самолета. Когда
выбрались Чесна и Майкл, Лазарев уже похаживал возле самолета, снова
привыкая опираться ногами о твердую землю. Моторы "Юнкерса" парили и
потрескивали.
Пока Майкл и Чесна разгружали свои вещи, рядом с "Юнкерсом"
притормозил потрепанный, выкрашенный в белое грузовик. Несколько человек
соскочили с него и стали раскатывать огромный белый брезент. Ими руководил
рыжебородый мужчина, назвавший себя Херксом, он сам помогал грузить
рюкзаки, автоматы, боеприпасы и гранаты в грузовик. Пока Херкс занимался
этим, другие люди трудились над тем, что закрывали "Юнкерс" брезентом.
- Мы чуть не грохнулись! - сказал Лазарев Херксу, сжимая рукой заячью
лапку. - Этот ураган чуть не оторвал нам крылья!
Херкс озадаченно посмотрел на него.
- Какой ураган? Сейчас же весна.
Потом вернулся к работе, Лазарев растерянно замер, снег набивался ему
в бороду.
Послышался скрип и хлопки лопающихся болтов. Майкл и Чесна
повернулись к самолету, а Лазарев от ужаса раскрыл рот. Почерневший от
огня левый мотор в несколько секунд оторвался от своего крепления, затем
лопнули последние несколько болтов, и весь мотор грохнулся на землю.
- Приветствуем вас в Норвегии, - сказал Херкс. - Поторапливайтесь! -
перекрикивая вой пронзительного ветра, крикнул он другим мужчинам.
Мужчины заработали быстрее, перекинув через "Юнкерс" белые веревки и
затягивая затем ими брезент. Потом, когда прибывшие на самолете и норвежцы
забрались в грузовик, Херкс сел за руль и повез их от посадочной полосы в
сторону побережья, двадцать пять к юго-западу.
Солнце уже серебрило на востоке небо, когда они ехали по узким
грязным улочкам Юскедаля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185