пульс Виктора, дошло до него. Собственный пульс оглушал его, и он застыл
на месте, чтобы пульс не успокоился. Он водил головой из стороны в
сторону, вслушиваясь.
Вот. Частое "тик... тик... тик", как маленькие часики. Справа от
Михаила, наверное, в футах двадцати или около того. Конечно, в углу. За
неряшливой кучей книг, светлых с краев. Михаил пополз к углу, движения
бесшумны и извилисты.
Он услышал, что пульс крысы участился. У крысы было шестое чувство;
она могла понимать его намерения по его запаху, и в следующее мгновение
Михаил тоже учуял запах ее пыльной шкурки. Он точно знал, где она. Крыса
была неподвижна, но биение ее сердца показывало, что она вот-вот выскочит
из своего угла и рванется вдоль стены. Михаил продолжал двигаться, дюйм за
дюймом. Он услышал, как крысиные коготки стукнули, а затем она смазанным
голубоватым свечением бросилась из своего угла, стараясь прорваться через
помещение в дальний угол.
Все, что Михаил знал, это то, что он голоден и хочет поймать эту
крысу, но мозг его действовал инстинктивно, рассчитывая направление и
скорость крысы с холодной логикой зверя. Михаил метнулся влево. Крыса
взвизгнула и кинулась от его руки. В тот момент, когда крыса уклонилась и
полоской серого цвета проскользнула мимо него, Михаил мгновенно повернулся
вправо, выбросил руку и цапнул грызунью за ушами.
Крыса выворачивалась, пытаясь достать зубами руку Михаила. Это была
крупная крыса, и она была сильной. Еще несколько мгновений, и она
вырвется. Михаил нашел решение.
Он открыл рот, всунул голову крысы между зубами и сдавил ими жесткую
шейку.
Зубы его пришли в действие, в этом не было ни злобы, ни бешенства,
просто голод. Он услышал, как хрустнули позвонки, и рот наполнился теплой
кровью. Крысиное тельце сразу обмякло. Лапки несколько раз дернулись с
убывающей силой. Голова крысы осталась у Михаила во рту. На этом и
закончилась весьма неравная схватка.
- Браво, - сказал Виктор. Но в голосе его вновь послышалась
суровость. - Еще бы пара дюймов - и ты бы ее упустил. Эта крыса и так еле
двигалась, как объевшаяся лепешек бабка.
Михаил выплюнул откушенную голову себе в ладонь. Он смотрел, как
Виктор приближался к нему, очерченный свечением. Правила хорошего тона
требовали предложить лучший кусок Виктору, и Михаил поднял ладонь с
головой.
- Это - твое, - сказал ему Виктор и взял теплое мертвое тело.
Михаил обчистил зубами голову, а затем раскусил ее. Мозги напоминали
ему сладкие пирожки с картошкой, которые он ел в другом мире.
Виктор разорвал тело от обрубка шеи до хвоста. Он втянул в себя
крепкий аромат свежей крови и мяса, а затем вырвал пальцем внутренности и
ободрал с костей мясо и жир. Он предложил часть Михаилу, который
благодарно взял свою долю.
Мужчина и мальчик ели свою крысу в темном зале, окруженные полками,
полными отголосков цивилизованного разума.
4
В золотой ткани дней стали появляться серебряные нити. В лесу
поблескивали заморозки, и лиственные деревья стояли обнаженные на
обжигающем холодом ветру. Зима обещала быть суровой, сказала Рената,
наблюдая, как на деревьях утолщается кора. Первый снег выпал в начале
октября, и белый дворец укрылся белым покрывалом.
Когда завыли ноябрьские ветры и снежная пурга застлала обзор, стая
грудилась в подвале дворца возле костра, которому не давали ни сильно
разгореться, ни погаснуть. В теле Михаила ощущалась вялость, ему хотелось
больше спать, однако Виктор заполнял его мозг вопросами из книг; Михаил
никогда бы не подумал, что существует так много вопросов, и даже по ночам
ему снились вопросительные знаки. Прошло немного времени, и он стал видеть
сны на других языках: немецком и английском, которыми Виктор безжалостно
пичкал его, повторяя и повторяя. Но ум Михаила оттачивался, так же, как и
его инстинкты, и он учился.
Живот у Олеси раздувался. Она много лежала свернувшись, и другие
всегда давали ей побольше от своей добычи. Они никогда не меняли обличья
на глазах у Михаила; они всегда уходили наверх по лестнице и по коридору
на двух ногах, прежде чем покидали белый дворец для охоты на четырех
лапах. Иногда они возвращались со свежим, капающим кровью мясом, иногда
мрачные, с пустыми руками. Но вокруг было полно крыс, привлекаемых теплом
костра, и их было легко поймать. Михаил знал, что он теперь член стаи, и
признавал это, но все еще ощущал себя тем, кем был во плоти: замерзшим,
часто безутешно несчастным мальчиком. Иногда тело его и ум пронизывало
такое жестокое отчаяние, что он был готов расплакаться. Несколько раз он
даже начинал всхлипывать от отчаяния, но взгляды, которые кидали на него
Виктор и Рената, говорили ему, что тому, кто не страдает от кишечных
червей, плакать недопустимо.
Однако изменение обличья по-прежнему оставалось для него тайной. Одно
дело было жить со стаей, и совершенно другое - полностью войти в нее. Как
они меняют обличье? - изумлялся Михаил, отягчая бремя своих вопросов.
Затаивают ли они дыхание, как перед прыжком в темную ледяную воду?
Удлиняют ли они свое тело до тех пор, пока не лопнет человеческая кожа и
оттуда не вырвется на свободу волк? Как они это делают? Никто не собирался
ему рассказывать, а Михаил - пасынок стаи - был слишком пуглив, чтобы
спрашивать. Он знал только, что когда он слышал, как они завывали после
удачной охоты и голоса их отдавались эхом в заснеженном лесу, в крови у
него начинало гореть.
С севера налетела снежная буря. Пока она свирепствовала за стенами,
Поля высоким несильным голоском пела народную песенку про птичку, летавшую
среди звезд, в то время как ее брат Белый выстукивал палочкой ритм. Буря
не утихала и день за днем ревела свою мелодию. Костер потух, пища была
съедена без остатка. В желудках опустело. Пришлось Виктору, Никите и
Белому выйти в пургу на охоту. Их не было целых трое суток, а когда Виктор
с Никитой вернулись, они принесли полузамерзший кусок оленины. Белый не
вернулся; он погнался за оленем, и последнее, что увидели Виктор с
Никитой, это то, как он зигзагами гнался сквозь бурю за своей жертвой.
Поля стала плакать, остальные оставили ее одну. Однако плакала она
недолго, потому что нужно было есть. Она принялась за кровившее мясо с той
же жадностью, что и остальные, включая Михаила. И Михаил получил еще один
урок: какая бы трагедия ни случилась, какая бы ни постигла беда - жизнь
продолжалась.
Однажды утром Михаил проснулся и прислушался к тишине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185