- Значит,
вы привезли свою одежду с собой? Это хорошо. У нас нет для вас хороших
гражданских документов. А сейчас в городе слишком легко оказаться
выслеженным. Если кто-то из вас попадется... - Она глянула на Майкла,
глаза ее были жесткими. - Думаю, вы хорошо понимаете, какое сейчас время?
- Она дождалась, чтобы Майкл понимающе кивнул. - Теперь вы больше никогда
не увидите ни своей прежней формы, ни автомобиля. Вам дадут велосипеды.
Если вам покажется, что вам нужен автомобиль, мы об этом поговорим
отдельно. Денег у нас тут не много, но, к счастью, много друзей. Зовите
меня Камилла, и разговаривать будете только со мной. Вам не нужно иметь
дело с вот этими двумя господами. - Она показала на двух французов,
которые аккуратно складывали немецкую форму и укладывали ее в корзину с
крышкой. - Оставьте себе свой пистолет, - сказала она Майклу. - Такой
достать трудно. - Она несколько секунд разглядывала Габи, как бы оценивая
ее, потом глянула на Майкла. - Уверена, оба вы имеете опыт в таких делах.
Мне нет дела до того, кто вы или что вы делали; важно то, что от вашей
ловкости - и осторожности - зависят многие жизни. Пока вы в Париже, мы
поможем вам, чем сможем, но если вас схватят, мы вас не знаем. Это ясно?
- Абсолютно, - ответил Майкл.
- Хорошо. Если хотите пока отдохнуть, ваша комната там. - Камилла
кивнула в сторону коридора и выхода. - Я как раз только что приготовила
луковый суп, если хотите перекусить.
Майкл подхватил пару ботинок и охапку одежды со стола, на котором они
лежали, а Габи закрыла свой чемодан и подняла его. Камилла сказала: - Вы,
ребятки, ведите себя прилично, - а затем вышла и пошла в маленькую кухню,
где на чугунной печке кипела кастрюля.
- После вас, - сказал Майкл и пошел по коридору за Габи к их новой
квартире. Дверь скрипнула петлями, когда Габи толкнула ее. Внутри была
кровать на четырех столбиках, с белым покрывалом и весьма скромная
раскладушка с зеленым одеялом. Комната была маленькая, но опрятная, хорошо
освещенная солнцем, с окном, выходившим на пьяные пастельные строения.
Габи положила свой чемодан на кровать с четырьмя столбиками с
безапелляционной уверенностью. Майкл глянул на раскладушку, и ему
показалось, что он услышал, как застонала его спина. Он подошел к окну и
раскрыл его, вдохнув полные легкие парижского воздуха. Он был все еще
только в нижнем белье, как и Габи, но, как казалось, не было нужды куда-то
торопиться, включая одевание - или раздевание, как получится. Габи легла
на кровать и накрылась чистой хлопчатобумажной простыней. Она смотрела на
него, рисовавшегося в окне, и позволила себе задержаться взглядом на его
мышцах, гладкой спине и длинных, покрытых темными волосами ногах.
- Я собираюсь пока отдохнуть, - объявила она, натянув простыню до
подбородка. - А в этой постели для двоих места не хватит.
- Конечно, нет. - Он быстро глянул на нее, увидел длинные черные
волосы, распущенные теперь, когда на ней не было фуражки, по набитой
гусиным пухом подушке как узорчатый веер.
- Не хватит, если даже я ужмусь, - продолжала Габи. - Так что вам
придется спать на раскладушке.
- Ладно, придется на раскладушке.
Она улеглась, нежась на матрасе с гусиным пухом. Простыни были
прохладные и слегка пахли гвоздикой: ароматом, который Майкл почуял сразу
же, как только они вошли в комнату. Габи не сознавала, как она устала; она
поднялась в пять часов, и сон ее тогда был беспокойным, если не сказать
тревожным. Зачем она поехала с этим человеком? - спрашивала она себя. Она
его едва знала. В сущности, и вовсе не знала его. Кто он был для нее? Ее
глаза слипались; она открыла их и увидела, что он стоит над ней,
уставившись, так близко, что у нее мурашки пошли по коже.
Ее голая нога вылезла из-под простыни. Майкл провел пальцами по ее
лодыжке, отчего у нее пошла гусиная кожа. Потом нежно взял ее за лодыжку и
подсунул ногу под ароматную простыню. На мгновение ей показалось, что на
ее ноге осталось жгучее ощущение от его пальцев.
- Спи спокойно, - сказал он и надел коричневые брюки с заплатами на
коленях. Затем двинулся прочь из комнаты, и Габи села, придерживая на
груди простыню.
- Куда вы?
- За миской супа, - ответил Майкл. - Я голоден. - Потом повернулся и
вышел, мягко прикрыв за собой дверь.
Габи опять легла, но заснуть не могла. Внутри у нее горело, нервы
были расстроены. Это от налета истребителя, решила она. Кто бы смог
спокойно отдыхать после чего-нибудь подобного? Им просто повезло, что они
остались в живых, а завтра...
Ну, завтра будет завтра. Как всегда и бывает.
Она слезла с кровати и подвинула раскладушку на несколько дюймов
ближе. Он не узнает. Затем, успокоившись и задремывая с подушкой в
объятиях, Габи закрыла глаза. Через несколько минут в мозгу ее закрутились
картины с самолетом и строчащими пулеметами. Они стали путаться, как
дневная дрема.
Она спала.
4
Майкл слез, и пружины мягко заскрипели. Он приставил поржавелый
велосипед марки "Пежо" к фонарному столбу на пересечении улицы Бельвилль с
улицей Пиренеев и посмотрел на желтом свету свои карманные часы. 9:43.
Камилла сказала, что время заступления полиции на дежурство - одиннадцать
часов ровно. После этого часа немецкая военная полиция, грубые крепконосые
подлецы, шляются по улицам. Он держал голову опущенной, глядя на часы,
пока Габи медленно проезжала мимо него, направляясь к юго-востоку, по
улице Пиренеев. Темнота скрыла ее.
Доходные дома, большинство из которых когда-то были элегантными
строениями, украшенными статуями, стояли вокруг, в некоторых окнах
мелькали замаскированные огни. Улица была пустой, не считая нескольких
велотакси и одной-двух телег, запряженных лошадьми. Во время поездки от
Монмартра по запутанным улицам Майкл и Габи видели много немецких солдат,
фланировавших по бульварам буйными группами или сидевших в кафе на
тротуарах, как подвыпившие лорды. Они видели также несколько военных
транспортных грузовиков и бронемашин, деловито, неторопливо двигавшихся по
булыжным мостовым. Но в своем новом облике Майкл и Габи не привлекли
ничьего внимания. На Майкле были заплатанные штаны, синяя рубашка,
видавший виды темно-коричневый парусиновый плащ; на ногах у него были
поношенные черные ботинки, а на голове коричневая кепка. На Габи были
черные брюки, желтая блузка и мешковатый серый свитер, под которым
прятался "Люгер". У них была внешность обычных заполнявших Париж горожан,
главной заботой которых теперь было скорее добыча пропитания, а не
установление европейской моды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
вы привезли свою одежду с собой? Это хорошо. У нас нет для вас хороших
гражданских документов. А сейчас в городе слишком легко оказаться
выслеженным. Если кто-то из вас попадется... - Она глянула на Майкла,
глаза ее были жесткими. - Думаю, вы хорошо понимаете, какое сейчас время?
- Она дождалась, чтобы Майкл понимающе кивнул. - Теперь вы больше никогда
не увидите ни своей прежней формы, ни автомобиля. Вам дадут велосипеды.
Если вам покажется, что вам нужен автомобиль, мы об этом поговорим
отдельно. Денег у нас тут не много, но, к счастью, много друзей. Зовите
меня Камилла, и разговаривать будете только со мной. Вам не нужно иметь
дело с вот этими двумя господами. - Она показала на двух французов,
которые аккуратно складывали немецкую форму и укладывали ее в корзину с
крышкой. - Оставьте себе свой пистолет, - сказала она Майклу. - Такой
достать трудно. - Она несколько секунд разглядывала Габи, как бы оценивая
ее, потом глянула на Майкла. - Уверена, оба вы имеете опыт в таких делах.
Мне нет дела до того, кто вы или что вы делали; важно то, что от вашей
ловкости - и осторожности - зависят многие жизни. Пока вы в Париже, мы
поможем вам, чем сможем, но если вас схватят, мы вас не знаем. Это ясно?
- Абсолютно, - ответил Майкл.
- Хорошо. Если хотите пока отдохнуть, ваша комната там. - Камилла
кивнула в сторону коридора и выхода. - Я как раз только что приготовила
луковый суп, если хотите перекусить.
Майкл подхватил пару ботинок и охапку одежды со стола, на котором они
лежали, а Габи закрыла свой чемодан и подняла его. Камилла сказала: - Вы,
ребятки, ведите себя прилично, - а затем вышла и пошла в маленькую кухню,
где на чугунной печке кипела кастрюля.
- После вас, - сказал Майкл и пошел по коридору за Габи к их новой
квартире. Дверь скрипнула петлями, когда Габи толкнула ее. Внутри была
кровать на четырех столбиках, с белым покрывалом и весьма скромная
раскладушка с зеленым одеялом. Комната была маленькая, но опрятная, хорошо
освещенная солнцем, с окном, выходившим на пьяные пастельные строения.
Габи положила свой чемодан на кровать с четырьмя столбиками с
безапелляционной уверенностью. Майкл глянул на раскладушку, и ему
показалось, что он услышал, как застонала его спина. Он подошел к окну и
раскрыл его, вдохнув полные легкие парижского воздуха. Он был все еще
только в нижнем белье, как и Габи, но, как казалось, не было нужды куда-то
торопиться, включая одевание - или раздевание, как получится. Габи легла
на кровать и накрылась чистой хлопчатобумажной простыней. Она смотрела на
него, рисовавшегося в окне, и позволила себе задержаться взглядом на его
мышцах, гладкой спине и длинных, покрытых темными волосами ногах.
- Я собираюсь пока отдохнуть, - объявила она, натянув простыню до
подбородка. - А в этой постели для двоих места не хватит.
- Конечно, нет. - Он быстро глянул на нее, увидел длинные черные
волосы, распущенные теперь, когда на ней не было фуражки, по набитой
гусиным пухом подушке как узорчатый веер.
- Не хватит, если даже я ужмусь, - продолжала Габи. - Так что вам
придется спать на раскладушке.
- Ладно, придется на раскладушке.
Она улеглась, нежась на матрасе с гусиным пухом. Простыни были
прохладные и слегка пахли гвоздикой: ароматом, который Майкл почуял сразу
же, как только они вошли в комнату. Габи не сознавала, как она устала; она
поднялась в пять часов, и сон ее тогда был беспокойным, если не сказать
тревожным. Зачем она поехала с этим человеком? - спрашивала она себя. Она
его едва знала. В сущности, и вовсе не знала его. Кто он был для нее? Ее
глаза слипались; она открыла их и увидела, что он стоит над ней,
уставившись, так близко, что у нее мурашки пошли по коже.
Ее голая нога вылезла из-под простыни. Майкл провел пальцами по ее
лодыжке, отчего у нее пошла гусиная кожа. Потом нежно взял ее за лодыжку и
подсунул ногу под ароматную простыню. На мгновение ей показалось, что на
ее ноге осталось жгучее ощущение от его пальцев.
- Спи спокойно, - сказал он и надел коричневые брюки с заплатами на
коленях. Затем двинулся прочь из комнаты, и Габи села, придерживая на
груди простыню.
- Куда вы?
- За миской супа, - ответил Майкл. - Я голоден. - Потом повернулся и
вышел, мягко прикрыв за собой дверь.
Габи опять легла, но заснуть не могла. Внутри у нее горело, нервы
были расстроены. Это от налета истребителя, решила она. Кто бы смог
спокойно отдыхать после чего-нибудь подобного? Им просто повезло, что они
остались в живых, а завтра...
Ну, завтра будет завтра. Как всегда и бывает.
Она слезла с кровати и подвинула раскладушку на несколько дюймов
ближе. Он не узнает. Затем, успокоившись и задремывая с подушкой в
объятиях, Габи закрыла глаза. Через несколько минут в мозгу ее закрутились
картины с самолетом и строчащими пулеметами. Они стали путаться, как
дневная дрема.
Она спала.
4
Майкл слез, и пружины мягко заскрипели. Он приставил поржавелый
велосипед марки "Пежо" к фонарному столбу на пересечении улицы Бельвилль с
улицей Пиренеев и посмотрел на желтом свету свои карманные часы. 9:43.
Камилла сказала, что время заступления полиции на дежурство - одиннадцать
часов ровно. После этого часа немецкая военная полиция, грубые крепконосые
подлецы, шляются по улицам. Он держал голову опущенной, глядя на часы,
пока Габи медленно проезжала мимо него, направляясь к юго-востоку, по
улице Пиренеев. Темнота скрыла ее.
Доходные дома, большинство из которых когда-то были элегантными
строениями, украшенными статуями, стояли вокруг, в некоторых окнах
мелькали замаскированные огни. Улица была пустой, не считая нескольких
велотакси и одной-двух телег, запряженных лошадьми. Во время поездки от
Монмартра по запутанным улицам Майкл и Габи видели много немецких солдат,
фланировавших по бульварам буйными группами или сидевших в кафе на
тротуарах, как подвыпившие лорды. Они видели также несколько военных
транспортных грузовиков и бронемашин, деловито, неторопливо двигавшихся по
булыжным мостовым. Но в своем новом облике Майкл и Габи не привлекли
ничьего внимания. На Майкле были заплатанные штаны, синяя рубашка,
видавший виды темно-коричневый парусиновый плащ; на ногах у него были
поношенные черные ботинки, а на голове коричневая кепка. На Габи были
черные брюки, желтая блузка и мешковатый серый свитер, под которым
прятался "Люгер". У них была внешность обычных заполнявших Париж горожан,
главной заботой которых теперь было скорее добыча пропитания, а не
установление европейской моды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185