— Это ничего, просто поцелуй ее — и она станет навечно твоей рабой.
— Зачем мне рабы, я не хочу!
— Ты еще этого не осознаешь, но я клянусь тебе, на самом деле ты хочешь, — сказала ему Эмма. — Ты только вообрази, что целуешь Вурц.
Судьба пробовала предостеречь Джека — но ее намек в виде обнаруженного в коробке для мела дохлого хомяка Гордона Френча мальчик пропустил мимо ушей. Он долго, очень долго не мог набраться храбрости и поцеловать Люсинду Флеминг — но одновременно не мог выкинуть эту идею из головы. Это и правда было непросто — вот она, сидит перед ним, размахивает вправо-влево хвостом, вот она, ее обнаженная шея, прямо перед глазами. И вот в один прекрасный день, когда мисс Вурц отвернулась к доске написать домашнее задание, Джек встал на цыпочки, перегнулся через парту, приподнял хвост Люсинды Флеминг и поцеловал ее в затылок.
"Малыш" никак не отреагировал — еще один намек судьбы, на сей раз не проигнорированный Джеком. И что это вообще за ерунду им рассказывали про Люсиндино "тихое бешенство"! Хорошенькое "тихое"! Пока Джек дергал Люсинду за хвост и притягивал ее к парте, она не издавала ни звука, но едва он ее поцеловал, поднялся такой шум, словно Люсинду укусил мстительный призрак дохлого хомяка Гордона Френча. Чего только Джеку не снилось, но мисс Вурц, в чем бы ни была одета, ни разу не реагировала на его поцелуи с такой безумной энергией.
Люсинда Флеминг покраснела как рак и заорала как резаная. Она упала в проход и принялась колотить ногами, руками и хвостом, словно ее заживо пожирали кровожадные крысы. Справиться с таким было не под силу мисс Вурц. Она, наверное, решила, что это — разминка перед попыткой самоубийства.
— О бедная моя Люсинда, что тебя так расстроило? — вскричала в ужасе учительница; возможно, в реальности она произнесла какие-то иные слова, но можно поручиться, что они были такие же идиотские, — мисс Вурц, как никто другой, отличалась способностью произносить совершенно неуместные вещи. Наверное, детям было просто любопытно, какую глупость она сморозит в следующий раз, поэтому-то они и шалили.
У мисс Вурц был талант выбирать из классической литературы лучшие фразы — они прекрасно ложились в ткань ее постановок, чаще всего она же сама их и зачитывала (роль "рассказчика" всегда оставалась за ней). Умение не изменило ей и в постановке "Разума и чувств", где Джек играл Элинор, — рассказчик голосом мисс Вурц охарактеризовал Джекова персонажа так: "Ее сердце было безупречно, нрав — добр, а чувства — сильны; и, однако, она умела владеть собой — ее матери сей навык еще только предстояло приобрести, сестра же решительно отказывалась от самой мысли учиться этому искусству".
Увы, в следующем классе мисс Вурц решила дать Джеку роль невоздержанной Марианны, которую мальчик терпеть не мог. Сам-то он хотел играть назойливую мамашу миссис Дешвуд, однако мисс Вурц сказала, что Джек "мал еще" и не может играть мать троих детей. Возмутительное лицемерие — за год до того возраст Джека не мешал ему играть ни слепого Рочестера, ни давно-уже-не-деву Тэсс, ни Хестер с красной буквой "П" на груди, ни Анну, которая не нашла настоящего мужчину и легла под поезд.
Итак, мисс Вурц рассыпалась в прах, едва лишь происходило что-либо неожиданное, но даже в такие моменты ее голос звучал внушительно и серьезно, пусть произнесенные слова ясно свидетельствовали, что учительница ни черта не понимает, что стряслось. Это ее свойство не уставало повергать детей в замешательство.
И поэтому, когда Люсинда Флеминг ни с того ни с сего вытянулась между партами, как в столбняке, и принялась биться головой об пол, мисс Вурц обратилась к классу с таким вот вопросом:
— Кто из вас, о безмозглые чада, стал причиной мук и страданий несчастной Люсинды?
— Чего-чего? — сделав круглые глаза, спросила Морин Яп.
— Люсинда описалась! — вставила Каролина Френч.
В самом деле, вокруг Люсинды растекалась порядочная лужа, ее юбка потемнела. Двойняшки Френч стали стучать ногами по полу, пытаясь попасть в такт с бьющейся в конвульсиях Люсиндой, — получалось не слишком хорошо, этой ритм-секции явно требовались репетиции. Близнецы Бут вместо своих обычных сосательных звуков стали синхронно изображать, как их душат, — или, скорее, как они душат свое одеяло. Означенная какофония была куда адекватнее происходящему (Люсинда продолжала истекать мочой и колотить головой по полу), чем самые изысканные слова мисс Вурц.
— Дети, у Люсинды приступ, — сообщила детям, которые и без нее это прекрасно поняли, учительница. — Что бы нам такое сделать, чтобы ей стало лучше?
Джимми Бэкон, по обыкновению, застонал. Джек тоже хотел помочь, но как?
— Я просто ее поцеловал, — объяснил он.
— Что ты сделал? — спросила мисс Вурц.
— В шею, — добавил Джек.
Тут он заметил, как у Люсинды закатываются глаза и она начинает в унисон с сестрами Бут издавать звуки, словно ее душат; казалось, она отправляется в мир иной. Даже Роланд Симпсон — будущий ученик школы для трудных подростков, а впоследствии и заключенный — испугался и временно решил вести себя как полагается. Что же до Джимми Бэкона, то здесь нам остается только поблагодарить Бога, что в тот день он пришел в школу в обычной одежде, а не в простыне.
Каролина Френч сделала такое лицо, словно у нее в голове завелась сразу целая сотня хомяков. Тупицы Грант Портер и Джеймс Тернер, а с ними и Гордон Френч — что там, все мальчики в классе, включая Роланда Симпсона и Джимми Бэкона, — не скрывали своего возмущения поступком Джека. Еще бы — он поцеловал умственно отсталую Люсинду Флеминг (вот уж в самом деле несмываемый позор)! А Морин Яп зарыдала — наверное, испугалась, что ее-то никто никогда целовать не станет; впрочем, на фоне мисс Вурц рыдания Морин выглядели детским лепетом.
Что же это за звуки издает Люсинда, она что, проглотила язык?
— Вот у нее и кровь пошла! — закричала Каролина Френч.
В самом деле, изо рта у Люсинды текла красная струйка. Но язык тут был ни при чем — девочка прокусила себе нижнюю губу.
— Она сейчас сама себя съест! — завопила от ужаса Морин Яп.
— Ох, Джек, ты даже не представляешь, как я расстроена, — всхлипывала мисс Вурц. Ее послушать, так Джек не поцеловал Люсинду, а сделал ей ребенка. Ясно, на этот раз ему не избежать часовни. Значит, вот что бывает от поцелуев — моча, кровь, столбняк и все прочее; подумать только, а ведь я ее всего лишь в шею поцеловал!
Тут Джимми Бэкон потерял сознание — как обычно, ниоткуда появился Серый Призрак. Так неожиданно, что Джимми даже обкакаться не успел. Еще секунду назад в классе были только дети и мисс Вурц — и вот уже миссис Макквот стоит на коленях рядом с Люсиндой, раскрывает ей челюсти (спасая тем самым нижнюю губу) книжкой и запихивает ее поглубже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266