он обожал и саму церковь, и орган, и своих учеников по Академии Сибелиуса. Лучшими среди них были Ритва и Ханнеле.
В Амстердаме у Уильяма учеников не будет — нагрузка в Аудекерк слишком тяжелая, времени на занятия не остается.
— Это так много времени занимает, настройка органа? — спросил Джек.
— Что?!
Джек рассказал им, какую лапшу повесила ему на уши добрая мама — что папа в Амстердаме смог найти только презренную работу настройщика. Орган, мол, и правда гигантский, как и говорил Кари Ваара, но настроить его никак нельзя.
— Боже, Джек, Уильям в этом смысле был совершенно безнадежен — он гитару не мог как следует настроить, не то что орган! — воскликнула Ритва.
— Он и играть-то в Аудекерк согласился только при условии, что церковь наймет дополнительно настройщика, — сказала Ханнеле.
— У них был человек, который настраивал орган перед концертами, но твой папа настоял, чтобы взяли еще одного, и этот второй настраивал инструмент каждый день, — добавила Ритва.
— Каждую ночь, — поправила ее Ханнеле.
Тут-то Джек и понял, кто был этот "дополнительный" настройщик — тот самый толстощекий юноша по имени Франс Донкер, "вундеркинд", как говорила мама, который посыпал пудрой мануальную скамью, чтобы легче было по ней ездить (она, как и орган, была гигантская). Тот самый, который однажды ночью играл Джеку, маме и прочим шлюхам, страдающим от бессонницы, а должен был настраивать орган.
— Говорят, что тот, кто играет в Аудекерк, играет для двух типов людей — для туристов и для проституток! — сказал Кари Ваара Алисе с Джеком. Ваара очень гордился Уильямом, поведали Джеку Ритва и Ханнеле, говорил, что Уильям его лучший ученик за всю жизнь.
Но Алиса хотела, чтобы в глазах Джека отец был ничтожеством, простым настройщиком; она целенаправленно унижала и очерняла отца в глазах Уильяма.
— Но в Амстердаме что-то произошло, — сказал Джек. — Отец больше не переезжал за нами из города в город. Значит, что-то случилось.
Ханнеле снова покачала головой.
— Какой-то адвокат заключил с твоей мамашей сделку, Джек, — сказала Ритва. — Условия были жестокие, но кто-то должен был остановить ее.
— Это не сделка, это черт-те что! Бедный Уильям, как только он на это пошел! — в ярости закричала Ханнеле.
— Ханнеле, для Джека это была неплохая сделка, — возразила Ритва.
— Я не помню никаких адвокатов, — сказал Джек.
— Это была женщина, фамилия, кажется, Фемке, а может, это ее имя. Знаменитый специалист по бракоразводным делам, сама когда-то прошла через чудовищный развод.
Боже мой, ну это уже просто смешно! Джек думал, что Фемке проститутка, а она адвокат! Господи, как мама только выдумала эту идиотскую, шитую белыми нитками историю про то, как Фемке стала проституткой, чтобы утереть нос бывшему мужу! Джек помнил, мать внушила ему, что Фемке была очень богата, но пошла на панель! Впрочем, чему только не поверишь, если тебе четыре года, а мама кормит тебя дезинформацией не хуже иностранной разведки? Когда у тебя не память, а сплошная подделка?
— Джек, тебе нужно все разузнать самому. Начни с полицейского, в этой истории фигурировал какой-то человек из полиции, лучший друг твоего отца, — посоветовала Ритва.
— Более того, он был твой лучший друг, Джек, — именно он тебя спас, — сказала Ханнеле.
— Да, его я помню, — сказал Джек.
Отличный был, в самом деле, парень этот Нико Аудеянс — голубые глаза, шрам в виде перевернутой буквы "Г" на скуле.
— Я, конечно, думал, что он лучший друг мамы, — объяснил Джек девушкам. — А еще я думал, что Фемке — шлюха!
Они сидели на кожаном диване в гостиной, тьма объяла уже и купол Церкви в скале. Девушки сели по разные стороны от Джека и обняли его.
— Джек, шлюхой была твоя мамаша, а Фемке просто адвокат, — сказала Ханнеле.
— Мама стала проституткой только на одну ночь! — в ужасе, едва не поперхнувшись, возразил Джек. — Она приняла единственного клиента — молодого, совсем юношу, девственника, по ее словам.
Девушки обняли его покрепче.
— Джек, никто не становится шлюхой на одну ночь, — заметила Ритва.
— Кроме того, проститутка не может принять единственного клиента, не говоря уже о том, чтобы это оказался девственник, — сказала Ханнеле.
— Я придумала — нам надо сегодня поужинать вместе! — воскликнула Ритва.
— Только если у Джека нет других планов, — сказала Ханнеле, дразня его. — Я не буду делить Джека Бернса с другой женщиной!
Он сидел на диване, смотрел во тьму за окном.
— Кажется, у него как раз другие планы, — сказала Ритва.
— Да, точно. Я вижу это по глазам, — подтвердила Ханнеле.
— Простите меня, — сказал им Джек. Он и не подозревал, что в ту ночь ему придется извиняться еще раз.
Тренерша по аэробике была на тридцать первой неделе беременности, ждала второго ребенка.
— Что, от того же анонимного донора? — беспечно, насколько позволяли обстоятельства, спросил Джек. Они оба лежали в постели обнаженные, в его номере в "Торни", Мария-Лиза прижимала голову Джека себе к животу, чтобы он почувствовал, как там двигается плод.
— Мой муж умер, — объяснила она. — Мы хотели завести второго ребенка, но я три года не могла собраться с духом родить его одна.
— У тебя мальчик или девочка?
— Мальчик, четыре года.
В контексте "материала", который собирал по портам Северного моря и Балтики Джек, его интересовало все, что связано с мальчиками четырех лет от роду, но он решил, что сейчас не время говорить Марии-Лизе, как ему жаль, что он не сможет увидеть ее сына (у него наутро самолет в Амстердам).
Она сказала ему, что с ребенком сидит подруга, она накормит мальчика и уложит его спать. Мария-Лиза сказала также, что не сможет остаться с Джеком на ночь — она нечасто приходит домой после того, как сын ложится, и он в любом случае привык, чтобы она его будила утром.
Джек был восхищен, какие физические способности у 31-недельного плода — тот брыкался изо всех сил; постельное мастерство тренерши впечатлило его не так сильно. Впрочем, Джек никогда не спал с беременной женщиной и не знал, чего ему ждать; его передергивало — она слишком страстная, слишком активная, впрочем, если бы он задумался, то понял, что беспокоиться не о чем, она же, в конце концов, каждый день занимается растяжками и прочим в спортзале, плюс, разумеется, все позы, которые он видел в немецком журнале, подлинные (такое фотомонтажом не получить).
Лишь позднее он понял, что хотел не заниматься с ней любовью, а просто обнять ее и заснуть. Он хотел лишь положить руку на ее огромный живот и воображать, что рядом с ним два любимых человека — не только женщина, но и ребенок, которого она вскоре родит. Как замечательно так засыпать!
В дверь постучали, сначала тихо, потом все громче и настойчивее. Конечно, Сами Сало стучал по-другому, но Джек отлично вписал стук в свой сон, где был счастливым отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266
В Амстердаме у Уильяма учеников не будет — нагрузка в Аудекерк слишком тяжелая, времени на занятия не остается.
— Это так много времени занимает, настройка органа? — спросил Джек.
— Что?!
Джек рассказал им, какую лапшу повесила ему на уши добрая мама — что папа в Амстердаме смог найти только презренную работу настройщика. Орган, мол, и правда гигантский, как и говорил Кари Ваара, но настроить его никак нельзя.
— Боже, Джек, Уильям в этом смысле был совершенно безнадежен — он гитару не мог как следует настроить, не то что орган! — воскликнула Ритва.
— Он и играть-то в Аудекерк согласился только при условии, что церковь наймет дополнительно настройщика, — сказала Ханнеле.
— У них был человек, который настраивал орган перед концертами, но твой папа настоял, чтобы взяли еще одного, и этот второй настраивал инструмент каждый день, — добавила Ритва.
— Каждую ночь, — поправила ее Ханнеле.
Тут-то Джек и понял, кто был этот "дополнительный" настройщик — тот самый толстощекий юноша по имени Франс Донкер, "вундеркинд", как говорила мама, который посыпал пудрой мануальную скамью, чтобы легче было по ней ездить (она, как и орган, была гигантская). Тот самый, который однажды ночью играл Джеку, маме и прочим шлюхам, страдающим от бессонницы, а должен был настраивать орган.
— Говорят, что тот, кто играет в Аудекерк, играет для двух типов людей — для туристов и для проституток! — сказал Кари Ваара Алисе с Джеком. Ваара очень гордился Уильямом, поведали Джеку Ритва и Ханнеле, говорил, что Уильям его лучший ученик за всю жизнь.
Но Алиса хотела, чтобы в глазах Джека отец был ничтожеством, простым настройщиком; она целенаправленно унижала и очерняла отца в глазах Уильяма.
— Но в Амстердаме что-то произошло, — сказал Джек. — Отец больше не переезжал за нами из города в город. Значит, что-то случилось.
Ханнеле снова покачала головой.
— Какой-то адвокат заключил с твоей мамашей сделку, Джек, — сказала Ритва. — Условия были жестокие, но кто-то должен был остановить ее.
— Это не сделка, это черт-те что! Бедный Уильям, как только он на это пошел! — в ярости закричала Ханнеле.
— Ханнеле, для Джека это была неплохая сделка, — возразила Ритва.
— Я не помню никаких адвокатов, — сказал Джек.
— Это была женщина, фамилия, кажется, Фемке, а может, это ее имя. Знаменитый специалист по бракоразводным делам, сама когда-то прошла через чудовищный развод.
Боже мой, ну это уже просто смешно! Джек думал, что Фемке проститутка, а она адвокат! Господи, как мама только выдумала эту идиотскую, шитую белыми нитками историю про то, как Фемке стала проституткой, чтобы утереть нос бывшему мужу! Джек помнил, мать внушила ему, что Фемке была очень богата, но пошла на панель! Впрочем, чему только не поверишь, если тебе четыре года, а мама кормит тебя дезинформацией не хуже иностранной разведки? Когда у тебя не память, а сплошная подделка?
— Джек, тебе нужно все разузнать самому. Начни с полицейского, в этой истории фигурировал какой-то человек из полиции, лучший друг твоего отца, — посоветовала Ритва.
— Более того, он был твой лучший друг, Джек, — именно он тебя спас, — сказала Ханнеле.
— Да, его я помню, — сказал Джек.
Отличный был, в самом деле, парень этот Нико Аудеянс — голубые глаза, шрам в виде перевернутой буквы "Г" на скуле.
— Я, конечно, думал, что он лучший друг мамы, — объяснил Джек девушкам. — А еще я думал, что Фемке — шлюха!
Они сидели на кожаном диване в гостиной, тьма объяла уже и купол Церкви в скале. Девушки сели по разные стороны от Джека и обняли его.
— Джек, шлюхой была твоя мамаша, а Фемке просто адвокат, — сказала Ханнеле.
— Мама стала проституткой только на одну ночь! — в ужасе, едва не поперхнувшись, возразил Джек. — Она приняла единственного клиента — молодого, совсем юношу, девственника, по ее словам.
Девушки обняли его покрепче.
— Джек, никто не становится шлюхой на одну ночь, — заметила Ритва.
— Кроме того, проститутка не может принять единственного клиента, не говоря уже о том, чтобы это оказался девственник, — сказала Ханнеле.
— Я придумала — нам надо сегодня поужинать вместе! — воскликнула Ритва.
— Только если у Джека нет других планов, — сказала Ханнеле, дразня его. — Я не буду делить Джека Бернса с другой женщиной!
Он сидел на диване, смотрел во тьму за окном.
— Кажется, у него как раз другие планы, — сказала Ритва.
— Да, точно. Я вижу это по глазам, — подтвердила Ханнеле.
— Простите меня, — сказал им Джек. Он и не подозревал, что в ту ночь ему придется извиняться еще раз.
Тренерша по аэробике была на тридцать первой неделе беременности, ждала второго ребенка.
— Что, от того же анонимного донора? — беспечно, насколько позволяли обстоятельства, спросил Джек. Они оба лежали в постели обнаженные, в его номере в "Торни", Мария-Лиза прижимала голову Джека себе к животу, чтобы он почувствовал, как там двигается плод.
— Мой муж умер, — объяснила она. — Мы хотели завести второго ребенка, но я три года не могла собраться с духом родить его одна.
— У тебя мальчик или девочка?
— Мальчик, четыре года.
В контексте "материала", который собирал по портам Северного моря и Балтики Джек, его интересовало все, что связано с мальчиками четырех лет от роду, но он решил, что сейчас не время говорить Марии-Лизе, как ему жаль, что он не сможет увидеть ее сына (у него наутро самолет в Амстердам).
Она сказала ему, что с ребенком сидит подруга, она накормит мальчика и уложит его спать. Мария-Лиза сказала также, что не сможет остаться с Джеком на ночь — она нечасто приходит домой после того, как сын ложится, и он в любом случае привык, чтобы она его будила утром.
Джек был восхищен, какие физические способности у 31-недельного плода — тот брыкался изо всех сил; постельное мастерство тренерши впечатлило его не так сильно. Впрочем, Джек никогда не спал с беременной женщиной и не знал, чего ему ждать; его передергивало — она слишком страстная, слишком активная, впрочем, если бы он задумался, то понял, что беспокоиться не о чем, она же, в конце концов, каждый день занимается растяжками и прочим в спортзале, плюс, разумеется, все позы, которые он видел в немецком журнале, подлинные (такое фотомонтажом не получить).
Лишь позднее он понял, что хотел не заниматься с ней любовью, а просто обнять ее и заснуть. Он хотел лишь положить руку на ее огромный живот и воображать, что рядом с ним два любимых человека — не только женщина, но и ребенок, которого она вскоре родит. Как замечательно так засыпать!
В дверь постучали, сначала тихо, потом все громче и настойчивее. Конечно, Сами Сало стучал по-другому, но Джек отлично вписал стук в свой сон, где был счастливым отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266