— Что за урок? Что за чушь ты несешь? — заорал Джек. — Она хотела сказать ему, чтоб он не смел от нее уходить? Что за чушь!
— Послушай меня, Джеки, — сказала Саския. — Я восхищалась твоей матерью за то, что она знала себе цену. Она заставила твоего папашу заплатить за то, что он ее бросил, и о-го-го сколько заплатить! Мужчины с женщинами делают совершенно ужасные вещи, какую цену с них за это ни взять — все будет справедливо. Они должны платить всю жизнь, понял?
— И что такого ужасного сделал с ней мой папа? — спросил Джек. — Он просто ушел от нее! Он не бросил меня, он давал ей деньги на мое образование и прочее...
— Ты не смеешь сделать женщине ребенка и потом бросить ее так, чтобы тебе это ничего не стоило, Джек. Не веришь — спроси папу, он тебе объяснит, — сказала Саския.
Нико молчал. Саския, как и Алиса, явно предпочитала месть разуму.
— Ты стрижешь только женщин или мужчин тоже? — спросил Джек; на этот раз он пытался успокоиться сам.
Саския улыбнулась. Она допила кофе, призывно чмокнула губами — и терьер перепрыгнул к ней на руки. Она засунула собачку в сумку и встала.
— Нет, только женщин, — ответила она Джеку, улыбаясь. — Но теперь ты, мой маленький Джек, вырос, так что для тебя я сделаю исключение — приходи ко мне, и я отрежу тебе яйца!
— Думаю, это в школе парикмахеров не проходят, это она где-то еще подцепила, — сказал Нико Аудеянс, проводив Саскию взглядом. Она не повернулась, не попрощалась, не помахала рукой.
— А что Элс? — поинтересовался Джек. — Ты ведь и про нее все знаешь.
— Тебе очень повезло, — сказал Нико, — у Элс характер помягче.
— Она не пошла в парикмахерши?
— У каждого своя судьба, Джек, — сказал Нико, — ты все скоро увидишь.
Они пересекли Дамрак, удаляясь от квартала красных фонарей, и некоторое время пробирались через толпу туристов и прочих покупателей, чтобы попасть сначала на Ньивендейк, а затем на крошечную улицу Синт-Якобсстраат, где жила Элс. Над окном квартиры на втором этаже горел красный фонарь — очень необычно, не только потому, что он висел за границами основного квартала, но еще и потому, что не на уровне мостовой. Но Джек подумал — Элс там самое место, над улицей; когда-то она окинула взглядом свою жизнь на ферме и решила, что выше этого, так и теперь — она окинула взглядом свою жизнь в квартале и решила то же самое.
Днем она махала рукой прохожим с той же мальчишеской страстью, что и раньше, но по ночам, сказал Джеку Нико, стала куда разборчивее; если пьяный или наркоман останавливались на улице отлить, Элс брала свой полицейский фонарь, направляла его луч на мерзавца и громко, на всю улицу, начинала его отчитывать. На улице Синт-Якобсстраат Элс нашла себе двойную работу — днем она проститутка, вечером — самозваный шериф. Наркотики изменили лицо квартала красных фонарей, именно они изгнали оттуда Элс, именно они убили ее детей (молодые люди не дожили и до тридцати).
Джек ошибался, думая, что Элс чуть старше матери или ее ровесница. Даже с мостовой, глядя снизу вверх, он понял, что перед ним стоит семидесятилетняя (как минимум) женщина; значит, когда Джеку было четыре, ей было за сорок.
— Джеки! — закричала Элс и послала Джеку воздушный поцелуй. — Мой малыш вернулся! — громовым голосом обратилась она ко всей улице Синт-Якобсстраат. — Джеки, ну что же ты стоишь — поди обними няню! И ты, Нико, тоже, если хочешь, обними меня.
Они поднялись по лестнице к ней в квартиру. Комната с витриной была лишь малой ее частью, вся квартира отчищена до блеска, во всех комнатах пахнет свежемолотым кофе. Элс держала домработницу, молодую женщину по имени Марике, она сразу смолола гостям кофе. Элс терпеть не могла работу по дому, она досыта наелась этого добра в юности на ферме, но чистоту уважала. Была у нее напарница и в основном ремесле — "девушка" по имени Петра, она тут не живет; они по очереди стоят в окне.
— Петра у нас молодая, а я старая! — гордо и радостно объяснила Элс.
Джек Петру не видел, но Нико сказал ему, что ей шестьдесят один год; Элс утверждала, что ей самой "около семидесяти пяти".
Основные клиенты посещают ее утром.
— После полудня они спят, а вечером на улицу не выходят — для этого они слишком старые.
Ночью она принимает только редких прохожих с улицы — в том смысле редких, что она редко сидит в окне по ночам, обычно в это время работает Петра.
— Ночью я сплю, — сказала Элс, сжав Джеку руку, — или хожу в кино, особенно на твои фильмы, Джеки!
Элс всю жизнь была "шикарная" женщина с огромным бюстом, ее грудь была гордо устремлена вперед, как бушприт у каравеллы; она до сих пор покачивала бедрами, но, заметил Джек, немного хромала, да и руки висели как плети. Элс сказала, что у нее что-то с сердцем, "а в мозгах эмболия", и ткнула с важным видом пальцем в висок. На голове у нее красовался парик, волосы от платиновой блондинки.
— Джеки, я каждый день пью столько таблеток, что сбиваюсь со счета! — сообщила она, поцеловав его в щеку.
Еще у Элс проблемы с арендодателем, сказала она так, чтобы Нико слышал — может, полиция ей поможет.
— Может, пристрелите его, — сказала она Нико, улыбнулась и тоже поцеловала его в щеку, а потом снова Джека. В общем, какие-то проблемы с арендной платой и с налогами; новый хозяин, сказала Элс, полный мудак.
Элс с давних времен — представитель профсоюза проституток по связям с общественностью, регулярно выступает в школах и рассказывает старшеклассникам про проституток и их жизнь. Ученикам по шестнадцать лет, у них постоянно вопросы про то, "как это бывает в первый раз". Много лет назад у нее был муж; о ее профессии он узнал три года спустя после свадьбы.
На лице у нее красовался синяк; Нико спросил, уж не клиент ли с улицы удружил ей.
— Нет, нет, что ты, — сказала Элс, — мои клиенты пальцем меня не смеют тронуть.
Оказалось, она ввязалась в драку в кафе на улице Нес, в двух шагах от площади Дам, — увидела старую знакомую по квартальным делам, так та отказалась с ней здороваться.
— Была блядь, а стала ханжа, понимаешь! Видел бы ты ее лицо, Нико!
Разговор о папе как раз удобно начать со слов "блядь" и "ханжа", подумал Джек. Элс, оказывается, не просто была знакома с ним; она регулярно ходила на его ночные концерты для шлюх, а Алиса и знать не знала! Джек про себя решил, что Элс "священного шума" не расслышала, только музыку. Но его ждал сюрприз — оказывается, однажды она притащила в Аудекерк Джека!
— Я решила, что даже если ты не запомнишь, как Уильям играет, то все-таки впитаешь его музыку, — сказала Элс. — Мне тебя пришлось нести, ты всю дорогу проспал и не разомкнул в церкви глаз, все лежал, положив голову мне на грудь. Ты проспал весь концерт, Джеки, два часа органной музыки! Не слышал ни единой ноты! Интересно, ты что-нибудь помнишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266