«Покуда я тебя не обрету»: Иностранка; Москва; 2008
ISBN 978-5-389-00134-3
Аннотация
Джон Ирвинг — мастер психологической прозы и блестящий сценарист. Фильмы по его книгам не сходят с экранов уже не первое десятилетие. За сценарий по своему роману "Правила виноделов" Ирвинг получил "Оскара". По-настоящему громкую славу принес ему в 1978 году бестселлер "Мир глазами Гарпа", отмеченный Национальной книжной премией. Его экранизация ("Мир от Гарпа" в нашем прокате) с Робином Уильямсом в главной роли стала событием в мире кино.
"Покуда я тебя не обрету" — самая автобиографическая, по его собственному признанию, книга знаменитого американского классика. Герой романа, голливудский актер Джек Бернс, рос, как и автор, не зная своего биологического отца. Мать окружила его образ молчанием и мистификациями. Поиски отца, которыми начинается и завершается эта эпопея, определяют всю жизнь Джека. Красавец, любимец женщин, талантливый артист, все свои роли он играет для одного-единственного зрителя.
Тому, кто дал мне шанс снова пережить молодость — моему младшему сыну Эверетту в пылкой надежде, что, когда ты подрастешь и прочтешь эту книгу, у тебя за плечами будет прожитое (а может, еще и не до конца прожитое) идеальное детство, совершенно непохожее на то, о котором тут рассказывается.
То, что мы, во всяком случае я, называем "твердой памятью" — памятью о событии, о некоей сцене или факте, которые каким-то образом затвердели в нас и тем самым спаслись от забвения, — на самом деле есть нескончаемый пересказ одной и той же истории, которая в процессе пересказа все время меняется. Человек — арена борьбы множества эмоциональных корыстей, подчас противоположных, несовместимых, поэтому невозможно принять свою жизнь целиком и сохранить душевный покой. Я думаю, в этом и заключается одна из задач рассказчика — подлатав тут и там, добиться эмоциональной целостности истории. Как бы то ни было, когда мы говорим о прошлом, каждое наше слово — ложь.
Уильям Максвелл1 . "Пока, увидимся завтра"

Часть первая. По Северному морю и Балтике
Глава 1. Под крылом богомольцев и Старинных Подруг

Мама Джека Бернса всегда говорила, что ее сын начал актерскую карьеру с пеленок. Джеку же из детства запомнились ярче других те моменты, когда ему остро хотелось взять маму за руку. Никакого притворства — ему правда очень хотелось. Конечно, человек начинает запоминать события по-настоящему только лет с четырех-пяти — да и то с тех времен остаются лишь обрывки воспоминаний, а часто и попросту вещи, которых на самом деле не было. Джек хорошо помнил, как ему впервые захотелось взять маму за руку, — но можно ручаться, что на самом деле это было не в первый, а в сто первый или даже двести первый раз. Когда Джека определили в детский сад и он проходил тестирование, выяснилось, что его словарь значительно богаче, чем у сверстников. Ничего удивительного — он был единственным ребенком у матери-одиночки и его основными собеседниками были взрослые. Педагоги отметили в первую очередь другое — необыкновенные способности к запоминанию последовательности событий: в три года он демонстрировал уровень девятилетних. А в четыре выяснилось, что по вниманию к мелким деталям — например, кто в чем одет, как называются улицы, где он гуляет, и многое другое — и пониманию линейности времени Джек сравнялся с одиннадцатилетними.
Для Алисы, мамы Джека, все эти результаты оказались полной неожиданностью — она-то считала его рассеянным, даже недоразвитым, не живет, а спит на ходу, да все мечтает.
Осенью 1969 года, когда Джеку исполнилось четыре и в детсад ему еще было рано, мама пошла с ним гулять по Форест-Хилл, довольно уютному району Торонто. Дойдя до угла улиц Пиктол и Хатчингс-Хилл-роуд, она показала ему школу. Оттуда, сказала Алиса, сейчас будут выходить девочки.
Учебное заведение — "церковная школа для девочек" — называлось школа Св. Хильды, обучались там дети с детсадовского возраста и вплоть до тринадцатого класса (его еще не отменили в Канаде в те времена). Алиса решила, что именно здесь Джек начнет учиться — несмотря на то, что он мальчик. Она дождалась, пока школьные двери откроются и оттуда вывалит толпа девчонок — одни опрятные, другие не очень, одни со светящимися глазами, другие мрачные и обиженные на весь свет, одни хорошенькие, другие так себе, — и тогда объявила Джеку новость:
— На следующий год здесь будут учить и мальчиков — но только до пятого класса.
Джек стоял как вкопанный. Это же надо! Мимо него слева и справа шли девочки, иные даже большие и голосистые. Все до единой, в школьной форме — потом Джеку не раз думалось, что ему ходить в ней всю жизнь до гроба, — серые свитера, малиновые жакеты, белые блузки матросского покроя.
— Набор очень маленький. Но тебя возьмут, — сказала мама Джеку. — Я об этом позабочусь.
— Как? — спросил Джек.
— Я еще не придумала, — ответила Алиса.
Девочки носили серые плиссированные юбки и серые гольфы, "доколенки", как их называли в Канаде. Джек впервые видел столько девчачьих голых ног. Он еще не понимал, какой внутренний моторчик заставлял девчонок скатывать гольфы если не до щиколоток, то во всяком случае ниже икры, — и это делали все, несмотря на школьное правило, согласно которому "доколенки" надо подтягивать до колен.
Кроме того, Джек Бернс заметил, что девочки его не видят, смотрят сквозь него, словно его тут и нет. Но одна не прошла мимо — постарше других, уже есть бедра и даже грудь, и полные губы, точь-в-точь как у Алисы. Она посмотрела Джеку прямо в глаза, словно не в силах отвести взгляд.
Джеку было всего четыре, и он не мог разобрать — то ли это он не может отвести от нее взгляд, то ли она попалась в капкан и не может смотреть в другую сторону. Как бы то ни было, по ее лицу немедленно стало ясно, что она что-то такое поняла, что-то такое узнала и углядела, — и Джек испугался. Может быть, ей привиделось, как он будет выглядеть, когда станет постарше или когда совсем вырастет и будет взрослым мужчиной, и от этого видения она исполнилась страстью и отчаянным желанием увидеть это побыстрее наяву. А может, думал Джек, ее переполнили ужас и отвращение — ведь в конце концов она отвернулась.
Джек с мамой не двигались с места, омываемые потоками девочек, пока потоки эти не иссякли: от шума и топота не осталось ни звука, а смех, то радостный, то угрожающий, стих вдали. Теплый воздух ранней осени сохранил их запах; Джек вдохнул и подумал, что это духи. Однако в школе Св. Хильды почти никто не душился; этот новый запах был их собственным, настоящим запахом этих девчонок. Джек так и не смог к нему привыкнуть, не научился воспринимать его равнодушно. Даже перейдя в пятый класс, он его не забыл.
— А почему я буду ходить именно в эту школу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266