— Лесли, нам надо выйти на свежий воздух — давай сходим куда-нибудь.
— Вы трахались друг с другом?
— Нет, никогда, ни разу.
— Почему? — спросила миссис Оустлер.
Джек не знал, как ответить на этот вопрос, и промолчал.
— Вы спали вместе, но не занимались этим, так, Джек?
Он кивнул.
— Как читательница сценариев и порноактер в этой Эмминой чернухе?
— Вроде того, — ответил он.
Джек не хотел говорить Лесли, что для Эммы он "слишком велик", она бы подумала, что они все-таки пробовали заняться любовью. Но Лесли сама догадалась, как Эмма при ее вагинизме искала обходные пути. Разумеется, поза "наездница", разумеется, мальчики помладше, которых она могла припугнуть и заставить делать все, как надо.
Джек, естественно, задавал про себя правильный вопрос — а отчего возникает вагинизм? Конечно, Эммин возник не на пустом месте — правда, она никогда бы ему об этом не рассказала. Ее изнасиловали то ли в девять, то ли в десять лет — постарался один из маминых любовников. Он, конечно, стал ее последним любовником. Эмма получила такую травму, что пропустила целый год в школе. Джеку сказали лишь, что у нее "были какие-то проблемы дома"; он решил, что дело было в разводе миссис Оустлер.
Услышав рассказ Лесли про ее последнего любовника, Джек понял, какой подлинный смысл скрывался в ее "саге о раздавленном ребенке"; возможно, это была первая попытка использовать собственные раны как материал для творчества.
— Ну, естественно, еще были бесконечные визиты к врачам, тоже весьма травматичные, я полагаю, начиная с первого посещения гинеколога, — сказала Лесли. — Она, конечно, возненавидела отца — он был врач.
Джек этого не знал. Если Лесли или Эмма поминали его, то использовали исключительно ругательные эпитеты. Может, Джеку и приходилось слышать от них слово "врач", но слово "мудак" совершенно его вытеснило.
— Лесли, поедем поужинаем, а? — повторил Джек. — Куда-нибудь, куда любила ходить Эмма.
— Я терпеть не могу рестораны, ты же знаешь, — напомнила Лесли.
— Я там обычно только салат беру, — сказал Джек. — Поедем куда-нибудь, поедим салату.
— Кто из вас пользовался японскими презервативами?
Ага, значит, она нашла и Джековы "Микротонкие Кимоно"!
— Это мои, — сказал Джек. — Тут неподалеку есть местечко, "Уан-Пико", там неплохие салаты.
Там теперь работал его старинный босс, Карлос из "Американ Пасифик", Джек позвонил ему и заказал столик с видом на океан и променад.
На автоответчике было полно сообщений, но миссис Оустлер уверила Джека, что слушать их незачем, она уже сделала это. Соболезнования от друзей (даже Бешеный Билл позвонил; он уже столько лет ничего не снимал, Джек думал, он умер).
Единственный любопытный звонок, сказала Лесли, был от Алана Херготта, он сообщил, что Эмма назначила его, Джека, своим душеприказчиком по литературной части (Алан заодно вел дела и Эммы). Еще звонил Боб Букман, говорил, им срочно нужно встретиться — ему, Джеку и Алану — по очень важному делу, связанному с Эмминым завещанием. Джек-то и узнал о нем случайно, в своем последнем с Эммой телефонном разговоре; она сказала, что хорошо о нем в завещании позаботилась.
— Готова спорить, она оставила тебе все, — сказала Лесли, описав рукой круг (видимо, имея в виду приведенный ею в негодность дом на Энтрада-Драйв). — Везунчик ты, Джеки, вот что.
Она отправилась принять душ и переодеться; Джек тем временем прослушал автоответчик, сделав звук потише. И Алан Херготт, и Боб Букман недвусмысленно намекнули, что в обязанности "душеприказчика по литературной части" входит куда больше, чем Джек подозревал; оба говорили таким тоном, что в срочности дела не возникало ни малейших сомнений. Эту ноту в их голосе Лесли то ли не уловила, то ли решила сознательно проигнорировать.
Лесли надела весьма откровенное платье на бретельках с обнаженной спиной. Она всего на девять лет старше Алисы, ей едва исполнилось шестьдесят — но ее кожа не ведала ни единой морщинки, гладкая, блестящая; она выглядела молодой женщиной и прекрасно это знала. Волосы темные, прокрашены до корней, небольшие груди смотрят, как дула палубной артиллерии, попа — о, тут есть за что ухватиться! Возраст выдают лишь проступающие на тыльной стороне ладоней вены — но она все время что-то делает руками, так что их толком и не разглядишь.
Лесли сказала, что спальня Эммы выглядит как место убийства и что она не будет там спать. Джек предложил ей свою или гостевую, но миссис Оустлер сообщила ему, что заказала им обоим номер в отеле "Шаттерс". Все равно они там будут ужинать, не так ли?
— Ну и ночь проведем вместе, — сказала она.
— Проведем ночь?
— Я не намерена оставаться одна, — сказала Лесли. — И если ты мог спать с Эммой и ничего не делать, то, я полагаю, способен спать и со мной, тоже ничего не делая.
Он закинул ее сумку с вещами на заднее сиденье "ауди" и отвез Лесли в "Шаттерс". Солнце уже зашло, только розовый отсвет освещал пирс Санта-Моники, горели огни на колесе обозрения. На променаде под "Уан-Пико" катались толпы людей на роликовых коньках. Лесли выпила с салатом целую бутылку красного, Джек — чуть не галлон холодного чая.
— Мне любопытно, тебя назначили "душеприказчиком по литературной части", но что это за литературная часть? — спросила миссис Оустлер.
Карлос, выждав момент, когда Лесли ушла в вестибюль отеля зарегистрироваться, сказал Джеку, что она — самая красивая из его девушек.
— Видимо, это связано с ее романом, — сказал Джек.
— Если так, что ты с ним сделаешь?
— Ну, наверное, Эмма хотела, чтобы я решил, публиковать его или нет, — ответил он.
— Романа не существует в природе. Ее третьего романа не было и нет. Она все эти годы ничего не писала.
— Это она тебе так сказала? — спросил Джек, потому что слова Лесли отчего-то показались ему правдой.
Миссис Оустлер пожала плечами:
— Эмма никогда ничего мне не говорила, Джек. С тобой-то она хоть разговаривала?
— О третьем романе — ни разу.
— Его не существует, — повторила Лесли.
Оказалось, Лесли звонила Алану Херготту. Тот ответил туманно, сказал, что нужно решить некоторые "дела литературного плана", но что Эмма открытым текстом написала в завещании, что матери запрещается принимать какое бы то ни было в этом участие. Даже собственно чтение завещания — мероприятие совершенно закрытое, туда допущены только три человека, Алан, Боб и Джек. Только они узнают последнюю волю Эммы.
— Ты просто строишь догадки или что-то знаешь про третий роман, в смысле, про то, что его не было, даже в работе?
— Нет, я только строю догадки, — созналась миссис Оустлер. — С Эммой я всю жизнь только это и делаю, строю догадки.
— Я тоже, — сказал Джек.
Тут Лесли неожиданно взяла Джека за руку. Он взглянул в ее красивое лицо — яркие, черные глаза, тонкие губы, соблазнительная улыбка, маленький, совершенно прямой нос — и задумался, как существо Эмминых форм и габаритов вышло из такого стройного, маленького тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266