Девушка взяла его за руку и повела ее выше — туда, где не оказалось ни намека на трусики.
— Знакомое место, не так ли, Джек? Разве ты не хочешь туда, снова? Не хочешь снова побыть молодым?
— Ты не Клаудия, — сказал Джек, — Клаудия была совершенно чужда пошлости.
К тому же призракам не полагается испытывать сексуальное возбуждение, мог бы добавить Джек. Хотя кто знает...
— У тебя стоит, Джек, — сказала девушка, касаясь его.
— Бывает, у меня стоит даже во сне, — ответил он, словно эпизод с трансвеститом был просто репетицией в костюмах. — Это все ерунда.
— Довольно здоровая у тебя ерунда, надо сказать, — произнесла она и поцеловала его в губы. По этой части ей до Клаудии очень далеко, и все же Джеку потребовалась немалое усилие воли, чтобы не прикасаться к ней. А чтобы заставить ее убрать руки, ему нужно дать ей понять, что он догадался.
— Что скажет мама? — спросил он; кто же она, как не дочь Клаудии? — Сама мысль, что ты спала со мной! Мама не очень-то обрадуется, как думаешь?
— Мама умерла, — сказала девушка. — А я пришла мучить тебя; она была бы рада, если бы могла это знать.
— Мне жаль, что мама умерла, — проговорил Джек. — Не думаю, что она была бы так уж рада.
— Я не верю в призраков, — ответила девушка, — поэтому я здесь. Я не верю, что мама может являться к тебе тенью, но она так хотела! Вот я решила ей помочь.
— Как тебя зовут?
— Салли, в честь Салли Боллз. Мама так хотела сыграть ее — и ты тоже. Разве только ты сыграл бы ее лучше, так мне мама говорила.
— Отчего умерла мама, Салли? Когда?
— От рака, пару лет назад. Мне пришлось подождать, пока мне не исполнится восемнадцать — чтобы я имела законное право мучить тебя.
В самом деле, выглядит как девушка за двадцать, но и ее мать всегда выглядела старше своих лет.
— Тебе и правда восемнадцать, Салли?
— Как Люси, ведь ей было восемнадцать?
— Я не понял, про Люси что, весь мир знает?
— История с Люси — последнее, что мама про тебя услышала. Она умерла вскоре после этого. Может быть, благодаря этой новости ей было легче умереть без тебя.
Как и Люси, Салли ходила по Джекову дому с видом хозяйки. Она скинула туфли, босиком прошлась по борцовскому мату. На ней была бежевая блузка без рукавов из полупрозрачной ткани, сквозь нее Джек отлично видел ее лифчик, такого же цвета; юбка все время шелестела. Салли задержалась у его рабочего стола, прочла название лежавшего там сценария, взяла в руки записную книжку Джека.
— Мама так тебя и не разлюбила, — сказала она. — Все время думала, что было бы, останься она с тобой, завели бы вы детей или нет. Она очень жалела, что вам пришлось расстаться, но ей позарез нужны были дети!
Слово "дети" было сказано таким тоном, будто Салли детей ненавидела — или же сама не испытывала и сотой доли маминой потребности рожать и презирала ее за это.
Она плюхнулась на кушетку и раскрыла записную книжку Джека; он сел рядом.
— У тебя есть братья или сестры, Салли?
— Издеваешься? Мама родила четверых детей, одного за другим. Мне-то как повезло, я оказалась первая! Выиграла почетное звание няни.
— А папа?
— Папа как папа. После тебя мама была готова выскочить за первого встречного — тот должен был только пообещать работать оплодотворителем. Вот папа и оказался этим первым встречным, жалкий неудачник.
— Почему ты называешь его жалким неудачником?
— Потому что ему пришлось ходить с мамой на все твои фильмы! Он просто кайф ловил в кино, понимаешь, о чем я? Ну, я тоже все твои фильмы видела — когда подросла; разумеется, в компании мамы и папы. Она все рассказала ему про тебя. А потом — мне. Про вашу поездку на Торонтский кинофестиваль, про твою маму, про татуировку, которую она ей сделала, про то, как ты заставил ее показать татуировку таможенникам — отличная, кстати, история. Про то, как она подарила тебе подцепленный у капитана Феба триппер, когда ты играл Эсмеральду-трансвестита в "Горбуне из Нотр-Дама", про то, как ты всю душу из нее за это вынул, хотя сам был любитель погулять налево.
— А папа любил маму?
— О, он ее боготворил! Мама превратилась в сущую корову, совсем перестала за собой следить, и всем было ясно, что тебя она так и не забыла. Но папа всегда был у ее ног.
— Ты такая красивая, Салли, — сказал ей Джек. — Ты так похожа на маму, я сначала и правда поверил, что ты Клаудия. Правда-правда, я в самом деле решил, что ты ее призрак.
— Я отличный призрак, можешь не сомневаться, Джек.
Она не смотрела на него, а листала записную книжку, словно искала чей-то номер телефона, а потом вдруг вернулась в начало и стала маминым голосом, каким та говорила со сцены, зачитывать имена, по алфавиту.
— Милдред Ашхайм, она же Милли, — вкрадчиво произнесла Салли, — ты трахал ее, Джек? Ты до сих пор ее трахаешь?
— Нет, никогда.
— Вот оно что. Смотри-ка, тут еще одна Ашхайм, Мира. Зачеркнута. Ну, раз зачеркнута, то ясно — ты ее трахал, а потом бросил.
— Я никогда не спал с ней. А зачеркнул потому, что она умерла. Салли, это плохая игра, прекрати.
— Но она знай себе читала; листнув немного вперед, она заметила имя Лючии Дельвеккио.
— О, даже мама говорила, что ты просто обязан был ее трахнуть, — сказала Салли. — Мама видела вас в кино и потом сказала, что с такой женщиной ты не можешь не переспать.
Джеку надо было отобрать у нее книжку тут же, но он промедлил. Салли вернулась к алфавитному порядку; когда она дошла до буквы "Г", было уже поздно — катастрофа стала неотвратимой. Доктор Гарсия, конечно, скажет потом, что главную ошибку Джек совершил раньше — когда сел рядом с Салли; этого делать ни в коем случае не стоило.
— Элена Гарсия, — зачитала она.
Видимо, Джек изменил выражение лица — он явно нашел такое обращение к доктору невежливым, сам он никогда не называл ее по имени. В данный период жизни Джека доктор Гарсия была самым важным для него человеком, Салли это заметила и перешла на откровенно насмешливый тон:
— Думаю, она у тебя убирала в квартире или убирает до сих пор. Разумеется, ты ее трахал.
— Она мой психиатр, — сказал Джек. — Я никогда не называю ее по имени.
— Ах да, она же Люси лечит, не так ли? Как я могла забыть! — расхохоталась Салли. — Готова спорить, теперь за тобой охотится мать Люси.
Отличная девица, черт возьми, талант как у матери, разве что пока мало практиковалась. Как изысканно дразнится! В этот миг она стала, как никогда, похожа на Клаудию.
— Не сердись на меня, Джек, — сказала она точно таким тоном, каким бы произнесла эти слова Клаудия, — мне просто очень не хватает мамы. Но я знаю — ты можешь сделать так, чтобы мне показалось, будто она снова со мной.
Джек не смел шелохнуться. Он всегда считал, что женщины, даже совсем юные, знают, когда ты замер и не можешь двигаться, знают, когда их чары пленили тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266