— Переедешь сюда, когда Лос-Анджелес надоест, — сказала Бонни.
Но Джек знал — Торонто не его город, хотя Лос-Анджелес давным-давно сидел у него в печенках.
В Торонто у Джека состоялся разговор с мисс Вурц — далеко не самый откровенный. Каролина была разочарована, она хотела, чтобы Джек отправился искать отца. Он же не нашел в себе сил рассказать ей и половину того, что узнал в портах Северного моря и Балтики. Он просто не мог с ней об этом говорить — всхлипывая чуть ли не на каждом слове, он еле-еле сумел изложить эту историю доктору Гарсия. Он пытался, правда пытался — но слова не хотели складываться в предложения, и Джек начинал то плакать, то орать во всю глотку от ярости.
Доктор Гарсия считала, что Джек слишком много плачет и слишком громко орет.
— Особенно недопустимо плакать, мужчине это просто неприлично, — сказала она. — Тебе, Джек, надо над этим поработать.
Чтобы облегчить ему работу, доктор Гарсия предложила такой прием — рассказывать все, что произошло, строго в хронологическом порядке.
— Начинай с той чудовищной поездки по Европе с матерью. Только помни — не рассказывай мне то, что знаешь о ней сейчас; говори только о том, что ты запомнил о ней тогда, в четыре года. Первым делом попробуй понять, какие у тебя первые воспоминания, — возможно, ты только воображаешь себе, что это твои первые воспоминания, но для нас сейчас это не важно. И не забегай вперед — разрешаю тебе это только в качестве исключения. Не нужно превращать обыкновенные события в предвестники будущего.
Он начал рассказ с Копенгагена; доктору Гарсия приходилось постоянно перебивать Джека:
— Попробуй избавиться от привычки все время давать комментарии к событиям, про которые рассказываешь. Это отступления, они не нужны. Я знаю, ты не писатель, но попробуй все-таки сосредоточиться на сюжете.
Джеку очень это не понравилось — почему она не хочет считать его писателем? Какая несправедливость, особенно после того, сколько усилий он вложил в переработку сценария Эммы.
Да и сама идея пересказать свою жизнь — подробно, членораздельно, в хронологическом порядке — это же такой ужас, ведь это займет много лет! Доктор Гарсия хорошо это понимала; у нее времени вдоволь, сказала она. Она бросила лишь беглый взгляд на Джека и сразу поняла, что дело плохо, очень плохо; поэтому для начала ей нужно отучить его плакать и кричать.
— Джек, в данный момент я сказала бы так: кажется, ты не способен рассказать мне историю своей жизни так, чтобы ее слышала только я, а не весь квартал, — укоряла его она. — Поверь, история сама по себе достаточно мрачная, и мне не хватит сил ее выслушать, если ты не успокоишься.
— Где же конец? — спросил Джек; к этому моменту он потратил пять часов на пересказ своей истории.
— Как где? Конец наступит тогда, когда ты отправишься искать отца или, по крайней мере, попробуешь разузнать, что с ним стало, — ответила доктор Гарсия. — Понятно, сейчас ты к этому не готов — прежде ты должен все рассказать мне, исторгнуть все это из себя. Но конец этой истории спрятан в том месте, где ты найдешь отца, — это последняя точка твоего путешествия. Тебе еще придется поездить.
Джек предположил, что если представить его пересказ своей жизни в виде книги, то о встрече с отцом будет говориться в последней главе.
— Не думаю, — возразила доктор Гарсия. — Скорее в предпоследней, и это только если тебе повезет. Ведь когда ты его найдешь, ты узнаешь что-то новое, не так ли? Поэтому последняя глава — или главы — уйдут на переваривание этого "нового".
У книги еще должно быть название, правда же? История жизни, рассказанная психиатру в таких нечеловеческих условиях, — не плачь, не кричи, все в хронологическом порядке, — ей нужно придумать заглавие. Джек, впрочем, знал его прежде, чем произнес первое слово в кабинете доктора Гарсия; еще не переступив порог ее кабинета, он знал, что венец маминого творения, ее самый великий, самый мерзкий обман — это татуировка "Покуда я тебя не обрету". Мама гордилась ею, как ничем другим, — если не так, то почему она наказала Лесли Оустлер показать фотографии ее грудей Джеку после смерти?
— Зачем вообще мне их показывать? — спросил маму Джек.
— Я когда-то была красива! — возопила мать; ее в фотографиях интересовали собственные груди, Джека — татуировка.
Как она гордилась, что сумела скрыть от него татуировку! Так гордилась, что ей всенепременно требовалось показать ее Джеку после смерти, требовалось знать, что Джек узнает о ее успехе и гордости. И то правда — во фразе "Покуда я тебя не обрету" заключался весь Джек Бернс, с четырех лет и по настоящее время.
Доктор Гарсия работала психиатром, то есть представляла собой полную противоположность редактору. Джек не смел ничего удалить из рассказа — решительно ничего, сказала доктор Гарсия. Более того, порой она требовала куда больших подробностей, чем Джек сообщал поначалу; она требовала "независимых подтверждений" его рассказу. Ее особенно интересовали все случаи, буквально все, когда Джек чувствовал влечение к женщинам постарше — "ибо здесь и крылась проблема", говорила доктор Гарсия. Агрессивность, немотивированная жестокость к Джеку со стороны девочек и женщин постарше, — у нее должна быть причина; Джек каким-то образом, сам того не ведая, провоцировал этих девочек и женщин, и вот теперь нужно понять, почему это так происходило.
Пенис в руках у женщин — это тоже оказалось важным для доктора Гарсия. Больше всего ее поразил тот факт — единственный случай в ее практике, — что когда женщина брала Джека за пенис, то далеко не всегда занималась с ним после этого любовью. Другая загадка — судьба чувства близости к матери, которое Джек так остро испытывал в детстве: едва он подрос, как они с мамой стали друг другу чужими, навсегда, окончательно и бесповоротно. Похоже, Джек каким-то шестым чувством понял, что Алиса лжет ему, понял куда раньше, чем сумел найти тому доказательства.
Загадки продолжались. Доктор Гарсия никак не могла взять в толк суть его отношений с Эммой, особенно в сравнении с его отношениями с миссис Оустлер (у них были как общие, так и противоположные черты). Хочет ли Джек до сих пор спать с Лесли, интересовалась доктор Гарсия. Да или нет? И почему?
Доктор Гарсия была педант из педантов.
— Ну вот, с периодом школы Святой Хильды покончено, — несколько раз говорил ей Джек.
— Нет, что ты, Джек, конечно нет! — отвечала доктор Гарсия. — Мальчик с твоей внешностью в школе для девочек! Ты шутишь? С периодом школы Святой Хильды ни в коем случае не покончено — боюсь, тебе до самой смерти не удастся с ним покончить, Джек!
Он устал излагать ей коллекцию противоречащих друг другу фактов, собранную им за свою жизнь, особенно во время второй бесславной поездки по Северному морю и Балтике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266