Один только тут имелся недостаток — когда татуируешь пьяных, много крови; в Хельсинки, как заметил Джек, маме требовалось куда больше бумажных полотенец, чем обычно.
За неделю Алиса заработала больше, чем за все рождественские праздники у Татуоле. Джек частенько засыпал под звуки татуировочной машины; вот и опять, думал он, им приходится спать на иголках.
Нашли они и ресторан "Сальве". Джек с мамой последовали совету чересчур настойчивой официантки и взяли пошированного гольца, а не обычную жареную мелкую белую рыбу или судака, и на главное блюдо — из вежливости — олений язык, отказываться от которого они уже устали. Джек очень удивился — язык оказался вовсе не резиновый и очень вкусный. А на десерт, конечно, морошку — темно-золотистую, немного кисловатую, а с ней мороженое; контраст был весьма изысканный.
Мама дождалась, пока Джек доест мороженое, и только тогда спросила официантку, где можно сделать татуировку. Ответ ее несколько огорошил.
— Говорят, есть какая-то женщина в отеле "Торни", — начала официантка. — Она вроде там постоялица, иностранка. Красавица, говорят, только очень печальная.
— Печальная? — спросила Алиса. Казалось, она удивлена. Джек не смел поднять глаза на маму; даже он знал, что она печальная.
— Ну, так говорят, — ответила официантка. — У нее еще маленький мальчик, вот вроде тебя, — добавила она, кивнув Джеку.
— Вот как, — сказала Алиса.
— Она находит клиентов в Американском баре, но татуирует у себя в номере, когда мальчик уже спит.
— Как любопытно, — перебила ее Алиса. — Но я ищу не ее, а другого татуировщика; может быть, у вас тут и мужчины этим занимаются?
— Ну, у нас тут есть, конечно, Сами Сало, но женщина из отеля "Торни" куда лучше.
— Вот он-то мне и нужен, не расскажете мне про него? — попросила Алиса.
Официантка, невысокая, плотно сбитая женщина в одежде на пару размеров меньше, чем следовало, тяжело вздохнула. Казалось, у нее болят ноги — каждый шаг вызывал на ее лице гримасу — и дрожат руки, меж тем на вид она была Алисина ровесница. Под фартуком у нее висело полотенце, им она и принялась вытирать стол в ответ на Алисин вопрос.
— Крошка, вот что я тебе скажу, — шепотом обратилась официантка к Алисе, — зачем тебе Сами? Он ведь и сам знает, как тебя найти.
Алиса и этого не ожидала. Может быть, она не поняла, что официантка знает, что она и есть та женщина из "Торни". Впрочем, опознать их было не слишком сложно — ну кто еще в Хельсинки больше них походил на молодую красивую женщину с американским акцентом и маленьким ребенком.
— Я хочу познакомиться с Сами Сало, — сказала Алиса. — Я хочу узнать, не делал ли он татуировку одному моему знакомому.
— А вот Сами Сало вовсе не хочет с тобой знакомиться, — сказала официантка. — Ты отбиваешь у него клиентов, у него падают доходы, и если ты думаешь, что он этим доволен, ты сильно ошибаешься. Так говорят.
— Как я погляжу, ты очень внимательно слушаешь, что тут у вас говорят.
Официантка повернулась к Джеку.
— Я вижу, ты устал, — сказала она. — Ты высыпаешься? Тебе не мешает спать вся эта татуировочная суета?
Мама встала из-за стола и протянула руку Джеку. Ресторан был полон народу, было очень шумно — финны умеют галдеть за вином и едой, так что Джек не расслышал, что мама сказала официантке в ответ. Судя по всему, смысл был вроде "спасибо за заботу", а может, и вовсе наоборот, "если зайдешь ко мне в "Торни", я с удовольствием сделаю тебе татуировку в таком месте, что будешь вопить от боли". А может быть, Алиса попросила ее передать Сами Сало весточку — даже Джек сообразил, что они друзья.
Больше они в "Сальве" не ходили, ели в "Торни", а Американский бар и вовсе стал им родным домом.
Но как же церковь, думал частенько Джек, ложась в кровать. Почему они никого не спрашивают про орган, на котором папа играет в Хельсинки (ведь должен же он где-то играть на органе)? Где же обесчещенные юные девушки, которым выпало несчастье повстречаться с Уильямом? И где и что Сибелиус?
Джек порой думал, что мама уже устала искать папу или, хуже, стала бояться того, что будет, если они его найдут. Может, ей стало ясно, как это будет жутко — в конце концов увидеться с Уильямом лицом к лицу, но для того лишь, чтобы он просто пожал плечами, повернулся спиной и ушел прочь. Ведь Уильям уже знает, конечно, что они его ищут, это точно, мир органистов и татуировщиков так тесен. А что будет, если Уильям сам решит найти их? Что они скажут ему тогда? Ведь им придется задуматься, а в самом ли деле они хотят жить с ним, в самом ли деле хотят, чтобы он перестал от них бегать? И если да, то где они хотят с ним жить?
Хельсинки — не лучшее место для людей, неуверенных в себе, а Алиса, кажется, как раз переживала острый приступ неуверенности. Если ей нужно было ночью в туалет, она будила Джека и требовала, чтобы он шел с ней, даже если ему не хотелось, и не разрешала покидать номер без нее, так что несколько раз Джеку приходилось писать по ночам в раковину (он не хотел будить маму). А когда мама вечерами ловила клиентов в Американском баре, Джек этаким впередсмотрящим на мачте парусного судна должен был следить за ней из лифта, который, казалось, навечно застрял на втором этаже (его никто и не думал чинить).
Когда Алиса находила очередного клиента, то оборачивалась и кивала Джеку (сквозь решетки шахты лифта мальчик выглядел птицей в клетке). Джек провожал ее взглядом, пока она вела клиента к лестнице, а потом выходил из лифта и бежал на четвертый этаж. Когда мама и клиент появлялись у дверей номера, Джек уже поджидал их там.
— Ба, какие люди! — всякий раз говорила мама. — Джек, уж не за татуировкой ли ты пожаловал?
— Нет, спасибо, — всякий же раз отвечал Джек. — Я слишком мал для этого. Мне бы только посмотреть.
Наверное, этот спектакль выглядел глупо, но мама с Джеком твердо решили играть его для каждого нового гостя, который сразу понимал, что Джек и мама — неразлейвода.
К концу третьей хельсинкской недели Джек совершенно позабыл о Сибелиусе. Его внимание отвлекли две юные девушки (судя по виду, еще какие бравые), которые однажды вечером подошли к Алисе в баре. Они попросили сделать им обеим татуировку — одну на двоих. Правда, стоя в лифте этажом выше, Джек плоховато расслышал их разговор.
— Татуировка — это вам не торт, ее нельзя заказать одну на двоих, — так, показалось Джеку, ответила мама.
— Ерунда, еще как можно, — ответила более высокая из девушек, а другая, кажется, сказала:
— Мы все на свете делили на двоих, даже вы-сами-знаете-что!
Джек увидел, как мама отрицательно качает головой — как-то необычно. Он уже видел, как мама отказывает чересчур пьяным юношам и компаниям из двух-трех человек — вход к ней в номер был строго по одному. Но эти две девушки выглядели как-то иначе, казалось, Алисе неловко с ними, Джек подумал, что мама, наверное, говорит с ними не в первый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266
За неделю Алиса заработала больше, чем за все рождественские праздники у Татуоле. Джек частенько засыпал под звуки татуировочной машины; вот и опять, думал он, им приходится спать на иголках.
Нашли они и ресторан "Сальве". Джек с мамой последовали совету чересчур настойчивой официантки и взяли пошированного гольца, а не обычную жареную мелкую белую рыбу или судака, и на главное блюдо — из вежливости — олений язык, отказываться от которого они уже устали. Джек очень удивился — язык оказался вовсе не резиновый и очень вкусный. А на десерт, конечно, морошку — темно-золотистую, немного кисловатую, а с ней мороженое; контраст был весьма изысканный.
Мама дождалась, пока Джек доест мороженое, и только тогда спросила официантку, где можно сделать татуировку. Ответ ее несколько огорошил.
— Говорят, есть какая-то женщина в отеле "Торни", — начала официантка. — Она вроде там постоялица, иностранка. Красавица, говорят, только очень печальная.
— Печальная? — спросила Алиса. Казалось, она удивлена. Джек не смел поднять глаза на маму; даже он знал, что она печальная.
— Ну, так говорят, — ответила официантка. — У нее еще маленький мальчик, вот вроде тебя, — добавила она, кивнув Джеку.
— Вот как, — сказала Алиса.
— Она находит клиентов в Американском баре, но татуирует у себя в номере, когда мальчик уже спит.
— Как любопытно, — перебила ее Алиса. — Но я ищу не ее, а другого татуировщика; может быть, у вас тут и мужчины этим занимаются?
— Ну, у нас тут есть, конечно, Сами Сало, но женщина из отеля "Торни" куда лучше.
— Вот он-то мне и нужен, не расскажете мне про него? — попросила Алиса.
Официантка, невысокая, плотно сбитая женщина в одежде на пару размеров меньше, чем следовало, тяжело вздохнула. Казалось, у нее болят ноги — каждый шаг вызывал на ее лице гримасу — и дрожат руки, меж тем на вид она была Алисина ровесница. Под фартуком у нее висело полотенце, им она и принялась вытирать стол в ответ на Алисин вопрос.
— Крошка, вот что я тебе скажу, — шепотом обратилась официантка к Алисе, — зачем тебе Сами? Он ведь и сам знает, как тебя найти.
Алиса и этого не ожидала. Может быть, она не поняла, что официантка знает, что она и есть та женщина из "Торни". Впрочем, опознать их было не слишком сложно — ну кто еще в Хельсинки больше них походил на молодую красивую женщину с американским акцентом и маленьким ребенком.
— Я хочу познакомиться с Сами Сало, — сказала Алиса. — Я хочу узнать, не делал ли он татуировку одному моему знакомому.
— А вот Сами Сало вовсе не хочет с тобой знакомиться, — сказала официантка. — Ты отбиваешь у него клиентов, у него падают доходы, и если ты думаешь, что он этим доволен, ты сильно ошибаешься. Так говорят.
— Как я погляжу, ты очень внимательно слушаешь, что тут у вас говорят.
Официантка повернулась к Джеку.
— Я вижу, ты устал, — сказала она. — Ты высыпаешься? Тебе не мешает спать вся эта татуировочная суета?
Мама встала из-за стола и протянула руку Джеку. Ресторан был полон народу, было очень шумно — финны умеют галдеть за вином и едой, так что Джек не расслышал, что мама сказала официантке в ответ. Судя по всему, смысл был вроде "спасибо за заботу", а может, и вовсе наоборот, "если зайдешь ко мне в "Торни", я с удовольствием сделаю тебе татуировку в таком месте, что будешь вопить от боли". А может быть, Алиса попросила ее передать Сами Сало весточку — даже Джек сообразил, что они друзья.
Больше они в "Сальве" не ходили, ели в "Торни", а Американский бар и вовсе стал им родным домом.
Но как же церковь, думал частенько Джек, ложась в кровать. Почему они никого не спрашивают про орган, на котором папа играет в Хельсинки (ведь должен же он где-то играть на органе)? Где же обесчещенные юные девушки, которым выпало несчастье повстречаться с Уильямом? И где и что Сибелиус?
Джек порой думал, что мама уже устала искать папу или, хуже, стала бояться того, что будет, если они его найдут. Может, ей стало ясно, как это будет жутко — в конце концов увидеться с Уильямом лицом к лицу, но для того лишь, чтобы он просто пожал плечами, повернулся спиной и ушел прочь. Ведь Уильям уже знает, конечно, что они его ищут, это точно, мир органистов и татуировщиков так тесен. А что будет, если Уильям сам решит найти их? Что они скажут ему тогда? Ведь им придется задуматься, а в самом ли деле они хотят жить с ним, в самом ли деле хотят, чтобы он перестал от них бегать? И если да, то где они хотят с ним жить?
Хельсинки — не лучшее место для людей, неуверенных в себе, а Алиса, кажется, как раз переживала острый приступ неуверенности. Если ей нужно было ночью в туалет, она будила Джека и требовала, чтобы он шел с ней, даже если ему не хотелось, и не разрешала покидать номер без нее, так что несколько раз Джеку приходилось писать по ночам в раковину (он не хотел будить маму). А когда мама вечерами ловила клиентов в Американском баре, Джек этаким впередсмотрящим на мачте парусного судна должен был следить за ней из лифта, который, казалось, навечно застрял на втором этаже (его никто и не думал чинить).
Когда Алиса находила очередного клиента, то оборачивалась и кивала Джеку (сквозь решетки шахты лифта мальчик выглядел птицей в клетке). Джек провожал ее взглядом, пока она вела клиента к лестнице, а потом выходил из лифта и бежал на четвертый этаж. Когда мама и клиент появлялись у дверей номера, Джек уже поджидал их там.
— Ба, какие люди! — всякий раз говорила мама. — Джек, уж не за татуировкой ли ты пожаловал?
— Нет, спасибо, — всякий же раз отвечал Джек. — Я слишком мал для этого. Мне бы только посмотреть.
Наверное, этот спектакль выглядел глупо, но мама с Джеком твердо решили играть его для каждого нового гостя, который сразу понимал, что Джек и мама — неразлейвода.
К концу третьей хельсинкской недели Джек совершенно позабыл о Сибелиусе. Его внимание отвлекли две юные девушки (судя по виду, еще какие бравые), которые однажды вечером подошли к Алисе в баре. Они попросили сделать им обеим татуировку — одну на двоих. Правда, стоя в лифте этажом выше, Джек плоховато расслышал их разговор.
— Татуировка — это вам не торт, ее нельзя заказать одну на двоих, — так, показалось Джеку, ответила мама.
— Ерунда, еще как можно, — ответила более высокая из девушек, а другая, кажется, сказала:
— Мы все на свете делили на двоих, даже вы-сами-знаете-что!
Джек увидел, как мама отрицательно качает головой — как-то необычно. Он уже видел, как мама отказывает чересчур пьяным юношам и компаниям из двух-трех человек — вход к ней в номер был строго по одному. Но эти две девушки выглядели как-то иначе, казалось, Алисе неловко с ними, Джек подумал, что мама, наверное, говорит с ними не в первый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266