том I, 294).
Благодаря материальной помощи Герцена, Бакунин уезжает в Германию.
Сблизившись с левыми гегельянцами Бакунин все более и более левеет. В 1842
году им была напечатана в журнале левых гегельянцев статья "Реакция в
Германии", в которой он уже утверждал, что "радость разрушения есть
творческая радость", "...у Бакунина, - замечает В. Зеньковский, - впервые
выступает утопизм с чертами революционного динамизма. У некоторых
декабристов, правда, уже прорывался революционный утопизм, но по-настоящему
он впервые проявляется именно у Бакунина, - и с тех пор он не исчезает у
русских мыслителей и время ют времени вспыхивает и пылает своим жутким
пламенем". (стр. 258-9). "В Бакунине и бакунизме, - как правильно
подчеркивает В. Зеньковский, - мы находим уже много "семян" того, что в
последствии развернулось с чрезвычайной силой, например, в философии Ленина
и его последователей".
Герцен, на средства получаемые от своих многочисленных крепостных,
создал в Париже политический салон, в котором встречались самые блестящие
представители европейской революционной швали, как Бакунин, Карл Маркс,
Энгельс, итальянский масон Гарибальди, один из главных организаторов
Французской революции в 1848 году масон Луи Блан. "Парижский салон Герцена,
- с восторгом пишет Роман Гуль в посвященной Герцену книге "Скиф в Европе",
- в эту "революцию (революцию 1848 г.) был самым блестящим. Сборище
всесветных богемьенов, бродяг, вагабундов, революционеров, весельчаков,
страдальцев съехавшихся со всего света в Париж. Это было - "дионисиево ухо"
Парижа, где отражался весь его шум, малейшие движения и волнения,
пробегавшие по поверхности его уличной и интеллектуальной жизни. Приходили
сюда друзья и незнакомые, завсегдатаи и случайные гости, богатые и нищие,
никаких приглашений, даже рекомендаций не требовалось; приходили кто попало
и две венки-эмигрантки, за неимением собственной квартиры разрешились здесь
от бремени. По-московски хлебосолен хозяин; завтракали тут, обедали,
ужинали - беспрерывно; шампанское лилось в ночь до рассвета; за стол меньше
20 человек не садилось - немцы, поляки, итальянцы, румыны, французы,
венгры, сербы, русские кто ни перебывал в доме Герцена. Мишле и Тургенев,
Прудон и Гервег с женой Эммой, Ламартин и Маркс, Луи Бланк, Энгельс,
Гарибальди, Маццини, Флекон, Мюллер-Трюбинг, Зольгер, фон Борнштадт, фон
Левенфельс, Ворцель, Сазонов, Бернацкий, Жорж Занд, Толстой, Головин. (Луи
Бланк, Маццини, Гарибальди - масоны. - Б. Б.)
В книге "С того берега", Герцен, так же, как и его друг М. Бакунин,
призывает к беспощадной расправе со всеми, кто против разрушения
существующих форм правления. Герцен пишет, что необходимо "разрушить все
верования, разрушить все надежды на прошлое, разбить все предрассудки,
поднять руки на прежние идеалы, без снисхождения и без жалости". В число
революции Герцен зачисляет также и Петра I. "Петр I, конвент, - пишет он
Бакунину, - научили нас шагать семимильными сапогами, шагать из первого
месяца беременности в девятый и ломать без разбора все, что попадется на
дороге".
XXI
"Я жид по натуре, - писал Белинский Герцену, - и с филистимлянами за
одним столом есть не могу". "Самая революционная натура Николаевского
времени, - подчеркивает Герцен в "Былое и Думы", - Белинский".
"Отрицание - мой Бог, - пишет Белинский Боткину. - В истории мои
герои - разрушители старого - Лютер, Вольтер, энциклопедисты, террористы,
Байрон ("Каин") и т.п. Рассудок для меня теперь выше разумности (разумеется
- непосредственной), и потому мне отраднее кощунства Вольтера, чем
признание авторитета религии, общества, кого бы то ни было. Знаю, что
Средние века - великая эпоха, понимаю святость, поэзию, грандиозность
религиозности Средних веков; но мне приятнее XVIII век - эпоха падения
религии: в Средние века жгли на кострах еретиков, вольнодумцев, колдунов; в
XVIII - рубили на гильотине головы аристократам, попам и другим врагам
Бога, разума и человечности".
Вот еще несколько жутких признаний Белинского, заимствованных из его
писем: "Люди так глупы, что их насильно надо вести к счастью. Да и что
кровь тысячей в сравнении с унижением и страданиями миллионов". "Но смешно
и подумать, что это может сделаться само собою, временем, без
насильственных переворотов, без крови". "Я все думал, что понимаю революцию
- вздор - только начинаю понимать".
Когда большевики зачисляют в число своих духовных предков
Белинского, они говорят правду. Они имеют все основания считать Белинского
родоначальником большевизма. В "Русской Идее" Бердяев дает следующую верную
оценку идейного облика Белинского: "Белинский, как типичный русский
интеллигент, во все: периоды стремился к тоталитарному миросозерцанию".
"Белинский говорит про себя, что он страшный человек, когда ему в голову
заберется мистический абсурд". "Белинский решительный идеалист, для него
выше всего идея, идея выше живого человека". "У Белинского, когда он
обратился к социальности, мы уже видим то сужение сознания и вытеснение
многих ценностей, которое мучительно поражает в революционной интеллигенции
60-х и 70-х годов". (Н. Бердяев. Русская Идея)
Дух ненависти столь характерный для масонов и всех апостолов
масонского социализма горел неугасимым пламенем в душе Белинского с того
мгновения, как он слепо уверовал в магическую силу социализма.
"Я считаю Белинского, - пишет Герцен, - одним: из самых
замечательных лиц николаевского периода..." Герцен хвалит Белинского за то,
что "В ряде критических статей он кстати и некстати касается всего, везде
верный своей ненависти к авторитетам". Сокрушая все авторитеты Белинский
следовал традиционной тактике масонства и его духовных спутников. Давая
оценку одного из современников Белинского (Н. Полевого) Герцен писал: "Он
был совершенно прав, думая, что всякое уничтожение авторитета есть
революционный акт и что человек, сумевший освободиться от гнета великих
имен и схоластических авторитетов, уже не может быть ни рабом в религии, ни
рабом в обществе" ("О развитии революционных идей в России").
Этим, выгодным для масонства, сокрушением всех авторитетов и
занимался с фанатической яростью Белинский. Разлагательская деятельность
Белинского встречала большой отклик в душах молодежи завороженной
масонскими идеями о всеобщем братстве, равенстве и социалистическом рае.
"Тяжелый номер "Отечественных Записок" переходил из рук в руки вспоминает
Герцен: "Есть Белинского статья? Есть, и она поглощалась с лихорадочным
сочувствием, со смехом, со спорами... и трех-четырех верований, уважений,
как не бывало".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415