XIII. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА АЛЕКСАНДРА I ПОСЛЕ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
I
Александр I, - как свидетельствует его современник князь П. А.
Вяземский, - "в последнее десятилетие уже не был и не мог быть Александром
прежних годов. Он прошел школу событий и тяжелых испытаний. Либеральные
помыслы его и молодые сочувствия болезненно были затронуты грубой
действительностью.
Революционное движение заграницей, домашний бунт, неурядицы,
строптивые замашки Варшавского Сейма, отвергшего все правительственные
законопроекты, на которые он возлагал еще так недавно лучшие свои упования,
догадки, и более чем догадки, что и в России замышлялось что-то недоброе -
все эти признаки, болезненные симптомы, совокупившиеся в одно целое, не
могли не отразиться сильно на впечатлительном уме Александра. В Александре
уже не могло быть прежней бодрости и самонадеянности, он вынужден был
сознаться, что доброе не легко совершатся, что в самих людях часто
встречается какое-то необдуманное, тупое противодействие, парализующее
лучшие помыслы, лучшие заботы о пользе и благоденствии их. Тяжки должны
были быть эти разочарования и суровы отрезвления. Александр их испытал: он
испытал всю их язвительность и горечь".
Увлечение Александром I Священным Союзом привело к тому, что на
известный период он стал больше интересоваться делами Европы, чем
внутренними делами России.
"В последний период своего царствования, Император Александр всею
душою отдавался заботе об устройстве и умиротворении Европы. Сам руководил
дипломатическими делами и посещал европейские конгрессы. Благодаря тому,
что со времени освободительной войны за Германию он вошел в теснейшие
отношения с западноевропейскими политическими сферами, около него
образовался целый круг помощников не русского происхождения (корсиканец
Поццо ди Борго, грек Коподистрия, немцы Штейн, Нессельроде). Принимая их на
русскую службу. Император Александр поручал им ответственные дела и высокие
должности, причем они естественно пользовались большим влиянием на русскую
политику. Такое расположение Александра к инородцам доходило до того, что
вызывало недоумение и ропот в русской придворной и военной среде,
находившей, что Государь явно предпочитает чужих людей своим подданным".
(28)
"...Космополитизм Императора Александра I, - указывает Керсновский,
- высказался в запрещении "русского национализма". Циркуляры губернаторам
тех времен предписывали неустанно следить за лицами, уличенными в этом
преступлении и отдавать таковых под гласный надзор полиции".
Приняв польскую корону, Александр I всячески доказывал свое
благоволение полякам. Польским генералам, служившим в Наполеоновской армии
оказывалось больше уважения, чем находившимся в Варшаве русским. Польские
полки, служившие в армии Наполеона и дравшиеся против русских, вернулись в
Польшу с развернутыми знаменами и открыто похвалялись, что москали победили
Наполеона, но не их.
Русским офицерам и русским дворянам не могло нравиться, что
Александр I, как Польский король, дал полякам больше свободы, чем как
русский царь - русским.
II
Пристрастие Александра I к европейской культуре нашло свое выражение
и в его отношении к армии. Принципы русского самобытного военного
искусства, гениально изложенные Суворовым в его "Науке побеждать", не были
положены Александром I ни до Отечественной войны, ни после нее, в основу
воспитания армии. У Александра I, еще более, чем у его отца, выявляется
привязанность к прусской муштровке.
То, что Павел I не оценил должным образом гениальную военную систему
Суворова - понять можно. Суворов был современником Павла I, а современники
всегда плохо понимают гениальных представителей своего поколения. Идеи
гениальных людей всегда обычно становятся доступными для понимания после их
смерти: когда исчезают личные мотивы недоброжелательного отношения, когда
появляется необходимая историческая перспектива. В глазах Павла I Суворов
был выдающимся военным деятелем чуждой ему Екатерининской эпохи, личные
взаимоотношения у Павла I с Суворовым, как мы знаем, сложились, отчасти по
вине самого Суворова, не такие, чтобы он мог беспристрастно оценить
гениальность взглядов и методов Суворова
Но в эпоху Александра I необходимая историческая перспектива уже
была, недружелюбного отношения к Суворову, вытекающего из личных отношений
с ним у Александра уже не могло быть. Но тем не менее Александр I не смог
оценить Суворова, как выдающегося представителя самобытного русского
военного искусства. Александр I пошел не по пути Суворова, а по пути
прусской военной школы. Александру I, европейцу по своим взглядам, прусская
муштра оказалась ближе, чем Суворовская система воспитания солдат.
Вот, что пишет об этом Керсновский в своей "Истории русской армии":
"Доктрины, уклад жизни, система обучения, "шагистика "и увлечение
мелочами остаются те же". (29)
"Плацпарадная выучка войск в его царствование была доведена до
неслыханного в Потсдаме совершенства. В кампанию 1805 года весь поход - от
Петербурга до Аустерлица - Гвардия прошла в ногу.
Копирование пруссачины сказывалось в области не только строевой, но
и в научной (особенно яркий пример - Пфулевщина). В этом отношении
царствование Императора Александра I - после некоторых начальных колебаний
- явилось продолжением Павловской эпохи". (30)
В 1815 году в Париже совершилось, незначительное на первый взгляд,
событие, которое однако по справедливому мнению А. Керсновского имело "для
русской армии самые печальные последствия и определившее на сорок лет весь
уклад ее жизни, как-то, проезжая Елисейскими полями Александр увидел
фельдмаршала Веллингтона, лично производившего учение двенадцати
новобранцев. Это явилось как бы откровением для Государя: "Веллингтон
открыл мне глаза, - сказал он, - в мирное время необходимо заниматься
мелочами службы", и с этого дня началось сорокалетнее увлечение "мелочами
службы", доведшее Россию до Севастополя".
"Наполеоновские уроки заставили вспомнить Суворовскую науку. Весь
этот ценный, так дорого доставшийся опыт надо было бережно сохранить, с
благоговением разработать и передать грядущим поколениям. К сожалению это
сделано не было. Император Александр не чувствовал мощи священного огня,
обуревавшего его славную армию - он видел лишь плохое равнение взводов.
"Итак, вязкая тина "мелочи службы" стала с 1815 года засасывать наши
бесподобные войска и их командиров". (31)
"Ныне завелась такая во фронте танцевальная наука, - писал Цесаревич
Константин Павлович, - что и толку не дашь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415