По выражению Герцена - Петр является
первым "русским немцем", пруссаки - для него образец, особенно для армии.
Английские свободы ему кажутся неуместными. Он высказывается за немецкий и
голландский языки и против французского. Отталкиваясь от тонкого
французского вкуса, он занят "опруссением" России. Петр хотел, чтобы Россия
стала походить во всем на Европу, а русские во всем на иностранцев.
В статье "Новая фаза русской литературы" А. Герцен, вождь русских
западников, дал следующую оценку результатов совершенной Петром революции:
"Петр I хотел создать сильное государство с пассивным народом. Он презирал
русский народ, в котором любил одну численность и силу, и доводил
денационализацию гораздо дальше, чем делает это современное правительство в
Польше.
Борода считалась за преступление; кафтан - за возмущение; портным
угрожала смерть за шитье русского платья для русских, - это, конечно nes
plus ultra.
Правительство, помещик, офицер, столоначальник, управитель
(intendant), иноземец только то и делали, что повторяли - и это в течении,
по меньшей мере, шести поколений, - повеление Петра I: перестань быть
русским и ты окажешь великую услугу отечеству".
Даже такой убежденный западник, как профессор Г. Федотов, и тот
признает, что:
"Петру удалось на века расколоть Россию: на два общества, два
народа, переставших понимать друг друга. Разверзлась пропасть между
дворянством (сначала одним дворянством) и народом (всеми остальными
классами общества) - та пропасть, которую пытается заваливать своими
трупами интеллигенция XIX века. Отныне рост одной культуры, импортной,
совершается за счет другой, - национальной. Школа и книга делаются орудием
обезличения, опустошения народной души. Я здесь не касаюсь социальной
опасности раскола: над крестьянством, по безграмотности своей оставшимся
верным христианству и национальной культуре, стоит класс господ, получивших
над ними право жизни и смерти, презиравших его веру, его быт, одежду и язык
и, в свою очередь, презираемый им. Результат приблизительно получился тот
же, как если бы Россия подверглась польскому или немецкому завоеванию,
которое обратив в рабство туземное население, поставило бы над ним класс
иноземцев-феодалов, лишь постепенно, с каждым поколением поддающихся
обрусению." (23)
"Петровская реформа, как морской губкой, стерла родовые
воспоминания. Кажется, что вместе с европейской одеждой русский дворянин
впервые родился на свет. Забыты века в течение которых этот класс
складывался и воспитывался в старой Москве на деле Государевом." (24)
"Со времени европеизации высших слоев русского общества, дворянство
видело в народе дикаря, хотя бы и невинного, как дикарь Руссо; народ
смотрел на господ как на вероотступников и полунемцев. Было бы
преувеличением говорить о взаимной ненависти, но можно говорить о
презрении, рождающемся из непонимания. "Разумеется, за всеми частными
поводами для недоброжелательства зияла все та же пропасть, разверзшаяся с
Петра. Интеллигенция, как дворянское детище, осталось на той стороне,
немецкой, безбожной, едва ли не поганой".
Такие признания делает Г. Федотов, убежденный западник, интеллигент
96 пробы.
"Сейчас едва ли кто станет отрицать, - резонно заключает князь Д. Н.
Святополк-Мирский в книге "Чем объяснить наше прошлое и чего ждать от
нашего будущего", что:
"Главным недостатком общественной и государственной жизни новейшей
России всегда являлась та духовная пропасть, которая существовала у нас
между высшими и низшими классами населения. Начало этой пропасти положено
неуклюжими реформами Петра. Теперь доказано, что Петровские неосмысленные,
насильственные, оскорблявшие национальную гордость и самолюбие реформы не
дали России ничего положительного. Они, понятно, не сделали и высших
русских общественных классов западно-европейцев, так же точно как
насильственно надетое на русского французское платье, вдобавок. еще плохо
скроенное, не может сделать из него француза, но зато эти реформы вверх
дном и притом, если, может быть, не навсегда, то надолго перевернули
психику наших высших общественных классов. Не вступая в неуместные
пространные историко-философские рассуждения, скажу по этому поводу
следующее.
Чем самобытнее протекает жизнь народа, тем прочнее и обеспеченнее от
всяких пагубных потрясений его национальный и государственный организм. В
психике народов, как и отдельных личностей, есть свои ярко-определенные
особенности, которые важно знать и понимать и с которыми необходимо
считаться. Особенно резко проявляются и упорно держатся эти особенности в
жизни простонародных масс, духовная близость к которым руководящих
общественных классов есть conditio sine qua non (залог) успешности их
руководительской деятельности. Всякий народ эволюционирует и должен
эволюционировать в своих чувствах и понятиях, но чтобы быть приноровленной
к его жизненным требованиям и запросам и, следовательно, целесообразной и
плодотворной, это эволюция должна быть последовательной и постепенной и,
что еще важнее, она должна быть согласованной и одновременной как в высших,
так и в низших общественных классах данного народа (понятно, с соблюдением
той второстепенной разницы в подробностях, которая вызывается несходством
имущественного положения, умственного развития и т. под.). Там, где нет
этой последовательности, а главное согласованности, теряется точка
духовного соприкосновения между высшими и низшими общественными классами,
утрачивается взаимное ими друг друга понимание, исчезает всякая духовная
между ними общность и сродство, а следовательно, весьма естественно,
чрезвычайно затрудняется, вплоть до полной ее утраты, возможность
культурного влияния и воздействия высших классов на низшие.
Старые, или вернее, родные порядки, старые навыки и обычаи, даже
старые предрассудки в том отношении ценны, что они показывают, что присуще
именно данному народу, что именно ему свойственно, а, следовательно, именно
для него и пригодно, и потому и нужно уметь относиться к ним бережно.
Огульное подражание чужеземному по большей части ведет к усвоению данным
народом значительной доли не только для него "чужеземного", но и "чуждого",
ему несвойственного, а если так, то не только для него бесполезно, но даже
и вредно. Если это чужеземное в чем-нибудь лучше. блестящей, показней
своего родного (что не всегда значит, что для народа заимствующего оно
будет уместно), государственному деятелю особенно легко поддаться соблазну
и увлечениям, и, вот в этом отношении консерватизм, традиционность,
привязанность к старому - великая страховка и гарантия от пагубных
непоправимых в связи с новшествами ошибок, ошибок;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415