И., делают декабристов: "пять виселиц, - пишет Герцен, -
сделались для нас пятью распятиями". "Казнь на Кронверкской куртине 13 июля
1846 года не могла разом остановить или изменить поток тогдашних идей; (то
есть поток идей порожденных вольтерьянством, масонством. - Б. Б.) и
действительно, в первую половину Николаевского тридцатилетия, продолжалась,
исчезая и входя внутрь, традиция Александровского времени и декабристов". А
основной традицией Александровского времени, основной традицией декабристов
были масонские традиции (см. Борис Башилов. "Александр I и его время" и
"Масоны и заговор декабристов"). Молодое поколение, вставшие окончательно
на сторону Петра I, в первое время идейно примыкает к вольтерьянцам и
масонам, враждебно относившимся к Николаю I и принятому им направлению, за
разгром декабристов и запрещение масонства. "Признаком хорошего тона
служит, - свидетельствует Герцен, - обладание запрещенными книгами. Я не
знаю ни одного порядочного дома (т.е. дома русских европейцев. - Б. Б.),
где не было бы сочинения Кюстина о России, которое Николай особенно строго
запретил в России". Признаком "хорошего политического вкуса" в
вольтерьянских, и масонских и около масонских кругах. считалось не только
иметь запрещенные книги, но и осуждать царя и ругать его и правительство во
всех случаях. Этому правилу следовали в очень широких кругах образованного
общества. Из донесения полиции, например известно, что между "Дамами, две
самые непримиримые и всегда готовые разорвать на части правительство" -
княгиня Волконская и генеральша Коновницына. Их частные кружки служат
средоточием для всех недовольных, и нет брани злее той, какую они извергают
на правительство и его слуг". У жены министра иностранных дел гр.
Нессельроде в доме по-русски говорить не полагалось. Таких "политических"
салонов было немало в Москве, Петербурге, в других городах и в помещичьих
усадьбах. Большая часть русского общества, вплоть до появления Пушкина была
в значительной части своей загипнотизирована идеями вольтерьянства и
масонства и свыклась с мыслью, что Европа является носительницей
общемировой культуры и Россия должна идти духовно у нее на поводу.
VI
В 30-х годах сторонники национального направления и западники (из
которых в 40-х годах возникает Орден Р. И.) еще исповедовали почти одни и
те же идеи, причем руководящей идеей является возникшее на немецкой
философской почве учение о народности, как о особой культурной
индивидуальности, учение о "призвании" каждой крупной нации. Подобный
подход неизбежно поднимал вопрос о смысле исторических циклов и о месте
России в ходе всемирной истории. "В 30-х годах впервые возникает и
отчетливо формулируется проблема "Россия и Запад", и, в разработке этой
проблемы принимают участие все выдающиеся умы того времени. По
свидетельству современников, именно в эти годы начались те беседы и споры в
кружках - сначала московских, а потом петербургских, из которых
впоследствии вышло западничество и славянофильство". "Тридцатые годы еще не
знали тех острых разногласий, какие выдвинулись в следующее десятилетие, -
но именно потому, что тогда существовало духовное единство, две центральные
идеи того времени, идея народности и идея особой миссии России в мировой
истории - остались общими и для ранних славянофилов, и для ранних
западников. То, что было посеяно в 20-х годах и развивалось в духовной
атмосфере тридцатых годов, различно проявилось лишь в сороковых годах". (В.
В. Зеньковский. Русские мыслители и Европа. Стр. 37-38).
Даже будущие основатели Ордена Р. И. - этого прямого духовного
потомка запрещенного русского масонства, Бакунин и Белинский, одно время
высказывали склонность повернуться лицом к России. Бакунин, а под его
влиянием Белинский, "примиряются с русской действительностью". Идейный
разлад в русском образованном обществе как будто бы теряет свою остроту и
появляется надежда, что оно с большим или меньшим единодушием, пойдет вслед
за Пушкиным по дороге национального возрождения. Одно время Бакунин,
например, писал, что "должно сродниться с нашей прекрасной русской
действительностью и, оставив все пустые претензии, ОЩУТИТЬ В СЕБЕ, НАКОНЕЦ,
ЗАКОННУЮ ПОТРЕБНОСТЬ БЫТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ". А Белинский,
находившийся в это время целиком под духовным влиянием Бакунина, не только
примиряется с русской действительностью, но и горячо пишет, точно также как
и Пушкин и Гоголь о священном значении царской власти.
"Если бы составить специальную хрестоматию, - пишет в "Истории
русской философии" В. В. Зеньковский, - с цитатами о "священном" значении
царской власти у русских мыслителей, то Белинскому, по яркости и глубине
его мыслей в этом вопросе надо было бы отвести одно из первых мест", (т. I,
стр. 237). Но этому принятию русской действительности быстро приходит
конец. Это последнее затишье перед бурей. Хронологически это затишье
охватывает всего только одиннадцать лет (1826-1837 гг.).
VII
Сигналом к началу ожесточенной идейной борьбы, не стихающей с той
поры, явились опубликованные в 1836 году "Философическое письмо" П.
Чаадаева.
"Философическое письмо" П. Чаадаева, заявляет А. Герцен в "Былое и
Думах": "было своего рода последнее слово, рубеж. Это был выстрел,
раздавшийся в темную ночь, тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли
это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его не будет, все
равно, надо было проснуться".
Первым на защиту России выступил бывший "воспитанник" Чаадаева -
Пушкин. Пушкин решительно отвергал основную идею первого "Философического
письма", что все прошлое России это пустое место, нуль. Перечислив
важнейшие события русского исторического прошлого, Пушкин спрашивает
Чаадаева:
"...Как, неужели это не история, а только бледный, позабытый сон?
Разве вы не находите чего-то величественного в настоящем положении России,
чего-то такое, что должно поразить будущего историка?" "...Хотя я лично
люблю Государя, я вовсе не склонен восхищаться всем, что вижу кругом. Как
писателя, оно меня раздражает; как человека сословных предрассудков
задевает мое самолюбие. Но клянусь вам честью, ни за что на свете не
променял бы я родины и родной истории моих предков, данную нам Богом".
Такими многозначительными строками Пушкин заканчивает письмо - протест
своему бывшему наставнику, европеизм которого он духовно уже перерос.
Пушкин понял основную ложь первого "Философического письма" - понял,
что это взгляд не русского на отрицательные стороны исторического прошлого
России и недостатки современной ему русской действительности, а взгляд на
Россию европейца русского происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415
сделались для нас пятью распятиями". "Казнь на Кронверкской куртине 13 июля
1846 года не могла разом остановить или изменить поток тогдашних идей; (то
есть поток идей порожденных вольтерьянством, масонством. - Б. Б.) и
действительно, в первую половину Николаевского тридцатилетия, продолжалась,
исчезая и входя внутрь, традиция Александровского времени и декабристов". А
основной традицией Александровского времени, основной традицией декабристов
были масонские традиции (см. Борис Башилов. "Александр I и его время" и
"Масоны и заговор декабристов"). Молодое поколение, вставшие окончательно
на сторону Петра I, в первое время идейно примыкает к вольтерьянцам и
масонам, враждебно относившимся к Николаю I и принятому им направлению, за
разгром декабристов и запрещение масонства. "Признаком хорошего тона
служит, - свидетельствует Герцен, - обладание запрещенными книгами. Я не
знаю ни одного порядочного дома (т.е. дома русских европейцев. - Б. Б.),
где не было бы сочинения Кюстина о России, которое Николай особенно строго
запретил в России". Признаком "хорошего политического вкуса" в
вольтерьянских, и масонских и около масонских кругах. считалось не только
иметь запрещенные книги, но и осуждать царя и ругать его и правительство во
всех случаях. Этому правилу следовали в очень широких кругах образованного
общества. Из донесения полиции, например известно, что между "Дамами, две
самые непримиримые и всегда готовые разорвать на части правительство" -
княгиня Волконская и генеральша Коновницына. Их частные кружки служат
средоточием для всех недовольных, и нет брани злее той, какую они извергают
на правительство и его слуг". У жены министра иностранных дел гр.
Нессельроде в доме по-русски говорить не полагалось. Таких "политических"
салонов было немало в Москве, Петербурге, в других городах и в помещичьих
усадьбах. Большая часть русского общества, вплоть до появления Пушкина была
в значительной части своей загипнотизирована идеями вольтерьянства и
масонства и свыклась с мыслью, что Европа является носительницей
общемировой культуры и Россия должна идти духовно у нее на поводу.
VI
В 30-х годах сторонники национального направления и западники (из
которых в 40-х годах возникает Орден Р. И.) еще исповедовали почти одни и
те же идеи, причем руководящей идеей является возникшее на немецкой
философской почве учение о народности, как о особой культурной
индивидуальности, учение о "призвании" каждой крупной нации. Подобный
подход неизбежно поднимал вопрос о смысле исторических циклов и о месте
России в ходе всемирной истории. "В 30-х годах впервые возникает и
отчетливо формулируется проблема "Россия и Запад", и, в разработке этой
проблемы принимают участие все выдающиеся умы того времени. По
свидетельству современников, именно в эти годы начались те беседы и споры в
кружках - сначала московских, а потом петербургских, из которых
впоследствии вышло западничество и славянофильство". "Тридцатые годы еще не
знали тех острых разногласий, какие выдвинулись в следующее десятилетие, -
но именно потому, что тогда существовало духовное единство, две центральные
идеи того времени, идея народности и идея особой миссии России в мировой
истории - остались общими и для ранних славянофилов, и для ранних
западников. То, что было посеяно в 20-х годах и развивалось в духовной
атмосфере тридцатых годов, различно проявилось лишь в сороковых годах". (В.
В. Зеньковский. Русские мыслители и Европа. Стр. 37-38).
Даже будущие основатели Ордена Р. И. - этого прямого духовного
потомка запрещенного русского масонства, Бакунин и Белинский, одно время
высказывали склонность повернуться лицом к России. Бакунин, а под его
влиянием Белинский, "примиряются с русской действительностью". Идейный
разлад в русском образованном обществе как будто бы теряет свою остроту и
появляется надежда, что оно с большим или меньшим единодушием, пойдет вслед
за Пушкиным по дороге национального возрождения. Одно время Бакунин,
например, писал, что "должно сродниться с нашей прекрасной русской
действительностью и, оставив все пустые претензии, ОЩУТИТЬ В СЕБЕ, НАКОНЕЦ,
ЗАКОННУЮ ПОТРЕБНОСТЬ БЫТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ". А Белинский,
находившийся в это время целиком под духовным влиянием Бакунина, не только
примиряется с русской действительностью, но и горячо пишет, точно также как
и Пушкин и Гоголь о священном значении царской власти.
"Если бы составить специальную хрестоматию, - пишет в "Истории
русской философии" В. В. Зеньковский, - с цитатами о "священном" значении
царской власти у русских мыслителей, то Белинскому, по яркости и глубине
его мыслей в этом вопросе надо было бы отвести одно из первых мест", (т. I,
стр. 237). Но этому принятию русской действительности быстро приходит
конец. Это последнее затишье перед бурей. Хронологически это затишье
охватывает всего только одиннадцать лет (1826-1837 гг.).
VII
Сигналом к началу ожесточенной идейной борьбы, не стихающей с той
поры, явились опубликованные в 1836 году "Философическое письмо" П.
Чаадаева.
"Философическое письмо" П. Чаадаева, заявляет А. Герцен в "Былое и
Думах": "было своего рода последнее слово, рубеж. Это был выстрел,
раздавшийся в темную ночь, тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли
это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его не будет, все
равно, надо было проснуться".
Первым на защиту России выступил бывший "воспитанник" Чаадаева -
Пушкин. Пушкин решительно отвергал основную идею первого "Философического
письма", что все прошлое России это пустое место, нуль. Перечислив
важнейшие события русского исторического прошлого, Пушкин спрашивает
Чаадаева:
"...Как, неужели это не история, а только бледный, позабытый сон?
Разве вы не находите чего-то величественного в настоящем положении России,
чего-то такое, что должно поразить будущего историка?" "...Хотя я лично
люблю Государя, я вовсе не склонен восхищаться всем, что вижу кругом. Как
писателя, оно меня раздражает; как человека сословных предрассудков
задевает мое самолюбие. Но клянусь вам честью, ни за что на свете не
променял бы я родины и родной истории моих предков, данную нам Богом".
Такими многозначительными строками Пушкин заканчивает письмо - протест
своему бывшему наставнику, европеизм которого он духовно уже перерос.
Пушкин понял основную ложь первого "Философического письма" - понял,
что это взгляд не русского на отрицательные стороны исторического прошлого
России и недостатки современной ему русской действительности, а взгляд на
Россию европейца русского происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415