"Возврат на Русь" не обошелся бы, конечно, без тяжелой, ожесточенной
борьбы с масонством, аристократией и дворянством, которые едва ли бы
пожелали добровольно отказаться от выгодного права владения "крещенной
собственностью". Но объединенные общим миросозерцанием, Царь, Православная
церковь и народ, в конечном итоге вышли бы наверно победителями в борьбе с
теми, кто желал идти по пути строительства "русской Европии". Но этого не
произошло и не могло произойти потому, что Александр I не обладал ясным
монархическим миросозерцанием отца, считавшего, что пора уже возвратиться
на Русь.
Двойственность мировоззрения Александра I не могла не отразиться на
его политической деятельности. Он часто колебался, не зная какую занять
политическую линию. И поэтому политически он все время сидел между двумя
стульями - колеблясь между долгом монарха и своими пристрастиями к
республиканском строю. Отсутствием цельного политического миросозерцания
Александр I очень напоминал Петра I. Как Петр I, он не имел цельного
монархического миросозерцания, ни определенного плана государственной
деятельности. Как и Петр I, не отдавал себе ясного отчета, а каков будет
результат задуманного им мероприятия. Александру I, как государственному
деятелю, можно дать такую же оценку, какую дал Петру I Ключевский: "До
конца своей жизни он не мог понять ни исторической логики, ни физиологии
народной жизни".
В силу полученного им неправильного воспитания Александр I вместо
того, чтобы стать возглавителем национальной контрреволюции, стал
завершителем первого периода европеизации России.
Политические идеалы самодержавия были чужды душе Александра I, не
сознавал он и необходимости восстановления Патриаршества. Из всех
исторических задач, которые необходимо было решать, Александр I ясно
понимал только одну - это необходимость скорейшей отмены крепостного права.
II
Крепостное право европейского типа, окончательно сложившееся в
правление Екатерины II, было основным препятствием, которое мешало
нормальному социальному и политическому развитию России.
"Если в первый период прикрепление к земле трудящегося населения
является государственной необходимостью, а уход и бегство населения
государственным бедствием (в допетровской Руси. - Б. Б.), то во второй
период прикрепление становится, наоборот, государственным бедствием
останавливающим всякое экономическое развитие страны, а уход населения
государственной необходимостью, которую надо всячески поощрять."
"Но, если крестьянско-земельный вопрос в своем целом был жизненным
для государства во все периоды его существования, то вопрос о крепостном
праве, как оно оформилось с средины XVIII века, был явлением не
историческим и чуждым России. Рабство, просуществовавшее ровно сто лет,
было западного происхождения". (6)
"Крепостное право, - как справедливо замечает Н. Багров в своем
исследовании "Правовые и социальные источники русской смуты" (Ревель 1931
г.), - несмотря на короткий срок своего существования, оказалось по своим
историческим результатам неоспоримо более вредным для русского народа, чем
татарское иго. Оно содействовало разложению духовных сил страны, развитию в
народе пассивных черт характера, неудовлетворенности, восприимчивости к
бунту, отсутствию правильного развития воли, слепому подчинению вожакам,
обещающим землю и свободу, даже если эти обещания потеряли всякий смысл".
Конечно, крепостное право в России, даже в самую сильную пору
развития его было все же мягче, чем в странах Европы, чем в соседней
Польше, чем в Прибалтике. Но благодаря сильно развитому у русского человека
чувству социальной справедливости, оно воспринималось русским крестьянином
острее, болезненнее, чем европейскими крестьянами, несмотря на то, что с
ним помещики обращались мягче, чем европейские помещики с своими
крепостными.
Крепостное право в после-петровской России было неизмеримо суровее,
чем крепостная зависимость в Московской Руси; но дореволюционные историки и
писатели, преследуя политические цели, изображали правовое и политическое
положение крепостного крестьянства всегда в нарочито мрачных красках.
Во-первых, всегда замалчивается, что 45 процентов крестьянства никогда не
знали крепостного права. Затем, - как правильно замечает С. Г. Пушкарев в
своей работе "Россия в XIX веке", изданной Чеховским издательством, - "в
дореволюционной России принято изображать положение всего крепостного
крестьянства самыми мрачными красками, а всех помещиков полагается
изображать в виде диких зверей, которые находят главное и чуть ли не
единственное удовольствие своей жизни в постоянном истязании крестьян всеми
всевозможными орудиями пытки" - розгами, палками, кнутами, плетьми,
железными цепями, рогатками, "щекобитками" и т. д. Бесспорно, случаи
жестоких истязаний бывали, мы находим сведения о них в судебных протоколах
и в воспоминаниях современников, но они именно потому и попали на страницы
мемуаров и в акты судов, что рассматривались как преступления, а не как
повсеместно действующий нормальный обычай, (на который, поэтому, никто не
обратил бы внимания). Отвергая слащаво-фальшивую теорию "патриархальной
власти", по которой помещики относились к своим крестьянам, как заботливые
родители к любимым детям, мы не можем, однако, принять и противоположной,
весьма распространенной теории сплошного зверства "класса помещиков". Если
мы даже согласимся с утверждением, что помещики видели в своих крепостных
не людей, а только рабочий скот, то все же позволительно усомниться в том,
что большинство сельских хозяев находило особое удовольствие в постоянном
истязании принадлежавшего им рабочего скота. Салтыков-Щедрин, которого
никто не заподозрит в сочувствии крепостному праву, говорит (в "Пошехонской
старине") о характере отношений помещиков к крепостным: "Вообще мужика
берегли, потому что видели в нем тягло, которое производит полезную и для
всех наглядную работу. Изнурять эту рабочую силу не представлялось расчета,
потому что подобный образ действия сократил бы барщину и внес бы неурядицу
в хозяйственные распоряжения. Поэтому главный секрет доброго помещичьего
управления заключался в том, чтобы не изнурять мужика, но в то же время не
давать ему гулять".
Самый тяжелый период крепостного права падает на эпоху правления
Екатерины II. При Александре I и Николае I характер крепостного права стал
уже более мягким.
III
Русская народная мудрость говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415