Итак, одна эпиграмма написана Пушкиным, но не на Аракчеева, а на
Струдзу, а в другой деревянный стих совсем не Пушкинского склада. И тем не
менее, написавший эти примечания П. Морозов, с апломбом заявляет "но
подлинность обоих эпиграмм никем не оспаривается". Типичный пример
интеллигентской логики.
Подозрительно так же то, что эти эпиграммы впервые были опубликованы
Н. Огаревым в сборнике "Русская потаенная литература XIX века".
Политическая тенденциозность этого сборника ясна всякому.
Долгое время считалось, что Пушкин написал следующие две эпиграммы,
связанные с именем Фотия.
Эпиграмма на графиню Орлову.
Благочестивая жена
Душою Богу предана,
А грешной плотию
Архимандриту Фотию.
Разговор Фотия с Орловой.
Внимай, что я тебе вещаю:
- Я телом евнух, муж душой,
- Но что-ж ты делаешь со мной?
- Я тело в душу превращаю.
В собрании сочинений Пушкина, изданных в 1908 году Из-вом
Брокгауз-Эфрон, указано, что эпиграммы только приписываются Пушкину.
Обе эти эпиграммы впервые были напечатаны в заграничном издании
"Стихотворений А. С. Пушкина" не вошедших в последние собрания его
сочинений. В Пушкинских оригиналах этих эпиграмм нет и принадлежность их
Пушкину ничем не доказана, кроме желания русских интеллигентов во что бы то
ни стало доказать, что эти пакостные эпиграммы написал именно Пушкин.
III
К более определенному политическому радикализму Пушкин склонялся
только во время жизни в Кишиневе, куда он был выслан за ряд дерзких
политических выходок. В Кишиневе Пушкин вступил в масонскую ложу, ту самую,
за которую были запрещены все ложи в России, стал брать уроки
теоретического атеизма у "глухого философа" англичанина Итчинсона. Об этих
уроках Пушкин пишет письмо какому то другу, в котором заявляет, что этот
англичанин единственный умный атеист, которого он встречал, но что "система
его мировоззрения не столь утешительна, как обыкновенно думают".
"На этом роковом письме, пишет митрополит Анастасий, и базируется
главным образом и доныне обвинение Пушкина в безбожии. Надо однако
внимательно читать его собственные слова, чтобы сделать из них ясный и
точный вывод". Проф. Франк справедливо отмечает, что Пушкин считает своего
учителя англичанина "единственным умным "афеем", которого он встречал"
(другие очевидно не заслуживали такого наименования), 2) что "система его
мировоззрения не столь утешительна, как обыкновенно думают", "хотя к
несчастию более всего правдоподобная". Надо подчеркнуть и это последнее
слово, как свидетельствующее о том, что эта безотрадная система казалась
поэту только правдоподобной, но отнюдь не несомненной. Следовательно, она
не разрешала всех его сомнений, хотя и могла временно повлиять на
направление его мыслей". (8)
В записках А. О. Смирновой читаем замечательные строки о том, как
Пушкин определял свою веру в Бога: "Я очень хорошо сделал, что брал уроки
атеизма: я увидел, какие вероятности представляет атеизм, взвесил их,
продумал, и пришел к результату, что сумма этих вероятностей сводится к
нулю. А нуль только тогда имеет реальное значение, когда перед ним стоит
цифра. Этой-то цифры и недоставало моему профессору атеизма. Я, в конце
концов, пришел к тому убеждению, что нашел Бога именно потому, что Он
существует. Я убежден, что народ более склонен к религии потому, что
инстинкт веры присущ каждому человеку. Народ чувствует, что Бог существует,
что Он есть Высшее Существо вселенной, - одним словом, что Бог есть".
"Увлекшись на короткое время чисто теоретически отрицательными
уроками англичанина-философа, - указывает митрополит Анастасий, - Пушкин
потом отрекся от своего "легкомысленного суждения относительно афеизма"
(Прошение на имя Имп. Николая I в 1826 году), которое он раньше, в своем
"Воображаемом разговоре" с Императором Александром I назвал прямо
"школьнической шуткой" и удивлялся как можно было "две пустые фразы"
дружеского письма рассматривать как "всенародную проповедь". Это признание
несомненно было искренним, потому что оно повторяется и в некоторых его
письмах к друзьям. В одном случае он прямо называет сказанное им об атеизме
"глупостью", а в письме к Жуковскому "суждением легкомысленным и достойным
всяческого порицания".
Впрочем и с англичанином атеистом произошло позже то же, что и с
Пушкиным. Он сам стал верующим и через пять лет пастором в Лондоне.
"Рассматривая с точки зрения того времени, - заключает митрополит
Анастасий, - его "кощунства не выходили из уровня обычного для той эпохи
неглубокого вольнодумства, бывшего бытовым явлением в русском образованном
обществе конца XVIII и начала XIX века, воспитанном в идеях Вольтера и
энциклопедистов".
Пушкин заплатил в этом отношении дань духу своего века не больше,
чем другие его современники, но если его вольные стихотворения обращали на
себя большее внимание, то именно потому, что они отвечали общему настроению
умов и что он сам был слишком заметен среди других рядовых людей,
вследствие чего каждое его слово разносилось эхом по всей России.
"Нельзя преувеличивать значение вызывающих антирелигиозных и
безнравственных литературных выступлений Пушкина также потому, что он
нарочито надевал на себя личину показного цинизма, чтобы скрыть свои
подлинные глубокие душевные переживания, которыми он по какому-то
стыдливому целомудренному чувству не хотел делиться с другими. Неверующим
его могут считать только люди тенденциозно настроенные, которым выгодно
представить нашего великого национального поэта религиозным отрицателям,
или те, кто не дал себе труда серьезнее вдуматься в историю его жизни и
творчества". (9)
"Следует признать, - замечает Митрополит Анастасий, - что все
политические и религиозные выпады Пушкина были скорее случайной вспышкой
озлобленного ума или просто легкомысленной игрой воображения юного поэта,
чем его внутренним сознательным убеждением: они скользили по поверхности
его души и никогда не имели характера ожесточенного богоборчества".
"Православное мировоззрение Пушкина создало и его определенное
практическое отношение к Церкви. Если о нем нельзя сказать, что он жил в
Церкви (как выразился Самарин о Хомякове), то во всяком случае он свято
исполнял все, что предписывал русскому человеку наш старый, благочестивый
домашний и общественный быт".
Ни убежденным масоном, ни революционером, ни атеистом Пушкин не
становится. Очень скоро, уже во время пребывания в Кишиневе, у него
наступает отрезвление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415