1. Не стремись быть больше большого и не будь умнее умного.
2. Не избегай ответственности, если есть кому за тебя отвечать.
3. Не доверяй ни одному, еще не доказавшему, что он может.
4. Важно не то, как написано, а кем написано.
5. Все согласуй с Главным.
Альбинас Вилъпишюс, прозвавший себя Негром (причиной для этой клички послужили две книги воспоминаний, написанные за отличившихся в прошлом деятелей), весьма талантливый журналист, большой любитель женщин и бутылочек, певец, музыкант (на досуге удовольствия ради сочинявший музыку для эстрадных песенок), клоун-любитель и записной остряк. Редакторы газет ругали его (вечно опаздывал с материалом), но не могли без него обойтись; девушки смеялись над его стокилограммовым пузом, однако охотно шли с этим медведем в кафе, а оттуда к нему домой.
Четвертым представителем сферы искусства за столом Суописов должен был сидеть график Кястутис Кряуза, один из ответственных работников аппарата Союза художников, но в последнюю минуту позвонил,
что не сможет прибыть, поскольку помешали непредвиденные обстоятельства. Суописы, конечно, выразили сожаление («Лучше бы такой Негр не пришел...»), но виду не подали, утешая себя тем, что убыток компенсирован с лихвой: удостоили визитом Тялкши, на прибытие которых они меньше всего надеялись, а также начинающий композитор Линас Гряндимас и директор средней школы, непосредственный начальник Вероники — Юлюс Норутис. Оба с женами.
До появления Скирмониса гости успели обсудить главные проблемы дня, начиная с космической и кончая «приходскими» (термин Негра), в числе которых были затронуты вопросы искусства, педагогики, внутренней политики и масса других; причем, само собой, не обошлось без анекдотов и мелких сплетен. Теперь этот круг пошел по второму разу, но уже детальнее и без стеснения, причем суть часто уходила на второй план. Негр-Вильпишюс вспомнил недавнюю историю любви Скардиса к Теличенене, которая сумела чужую семью развести, а свою сохранить, так заговорив зубы наивному супругу, что тот поверил, будто женщина, которая шляется с любовником, все-таки может сохранить верность. Кебла к слову добавил, что знает одну пару, можно сказать, аналогичную Теличенасам: жена с чужим мужиком в кровати, а муж в той же комнате на диване. Такой там и муж, сказал Вайзбунас, тряпка! И тут же уточнил характеристику супругов Теличенасов, похвастав, что прекрасно знает романиста («Конечно, и сегодня мы бы видели его за этим столом, если б не уехал с женой из Вильнюса») и может смело утверждать, что Теличенас тоже не остается в долгу перед женой и та об этом прекрасно знает. Директор Норутис возмутился: какое-то вырождение! Может ли школа воспитывать детей, пришедших из такой семьи? Нет, потому что их психика формируется раньше, чем они переступают порог школы. А ведь чуть что, все равно обвиняют педагогов, а не родителей. Негр засмеялся: нужны публичные дома — женщины-любительницы могли бы заходить туда на досуге, спускать избыток страсти, да еще заработать денег для мужей. Гостьи попробовали обидеться, жене директора даже удалось покраснеть: ну уж этот товарищ Вильпишюс как скажет!.. Вы же пишете такие умные, поучительные статьи, а тут ни то ни се; неужели все журналисты такие двуличные сквер-
нословы? Негр-Вильпишюс хохочет во всю глотку: журналистам чужда сентиментальность, их задача — ставить проблемы и предлагать решения, как бы неприятно это ни звучало; ведь никто не осуждает хирурга, если он оперирует не сердце, благороднейший орган, воспетый поэтами всего мира, а копается гораздо ниже, вокруг того места, которое мы очень редко смеем назвать настоящим именем. Все зафыркали, отпуская реплики, кроме жен композитора и директора, робко спросивших, нельзя ли в подобном кругу (создателей духовных ценностей) обойтись без физиологии. А Кеблене с Вайзбунене, переходя из нейтральной позиции в наступление, обвинили Негра в однобокости и неуважении к женщине. Это отвратительнейшая черта мужского сословия, отдающая плесенью той эпохи, когда муж мог запрячь жену в телегу и ехать, возмущались они. Для женщины кухня, дети, шесть-семь часов в учреждении («Униженно благодарим за такие равные права...»), а если, не дай бог, она бросит взгляд на чужого мужа — конец света! Мужчине можно, его никто не оплюет, некоторые даже похвалят — молодец, своего не упустит, — а женщина уже и такая и сякая... Почему же так, уважаемый Альби-нас? Вы можете привести женщину к себе домой, это нормально, а женщину за то же самое включаете в черный список? Пора осознать, что мы не вещь, не собственность, а такие же люди, с умом и чувствами (даже более глубокими), как вы, мужчины.
— Да что им объяснять, милые женщины, все равно не поймут, — поспешила на помощь подругам Вероника.— Мужскому эгоизму нет пределов, мужчины ни-ко! да серьезно не вникнут в вопрос, не станут бесеIрасIно искать истинную причину. Если у кого муж пьяница, развратник, эту еще некоторые оправдают, но если внешне все в порядке, никому и в голову не придет глянуть за ухоженный фасад дома — а все-таки почему так, может, там, внутри, куча мусора? И впрямь, муж не пьет, не курит, рубля зря не потратит, чего эта баба с жиру бесится? Ах вы, мужчины, мужчины, когда же вы перестанете смотреть на женщину как на овечку, которую достаточно накормить досыта, и она весело скачет в своей загородке? Нам, женщинам, тоже нужно нечто большее, не только со вкусом одеваться, сытно есть и интересно проводить досуг. Бывает же, что женщина живет со своим мужем
в нужде, но она куда счастливее той, которой, кажется, только птичьего молока не хватает.
— Когда есть любовь, говорят, и кулак мужа сладок, — глубоко вздохнула директорша.
— Любовь, милая моя, это не застывшая субстанция, она меняет форму в зависимости от нашего возраста, — мягко дополнил жену Норутис. — В молодости мы горы могли своротить ради своих любимых. А когда вместе с годами приостыли чувства, то же самое совершаем без прежнего пыла, больше рассудком, чем сердцем. Главное — сохранить уважение друг к другу и чувство долга.
— А что вы думаете о любви, уважаемый Лю-дас? — обратилась к Скирмонису Вероника.
— Да разве мое мнение что-то значит? Я ведь принадлежу к тому полу, который вы так безжалостно осудили, — ответил Скирмонис, ждавший этого вопроса и раззадоренный многозначительными взглядами хозяйки.
— Нет правил без исключения, Людас.
— Если так, что ж, попробую угодить вам, Вероника.
— Ох, прошу вас, не угождайте, я люблю прямоту.
— Что ж, в каком-то смысле я согласен с товарищем Норутисом, однако не думаю, что такое состояние, когда отношения мужчины и женщины основаны исключительно на взаимном уважении, долге и совести, можно назвать любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121