Там, в вышине, за громоздящимися серыми тучами,— солнце. Сегодня оно взошло на три минуты позже, а зайдет на две минуты раньше. День потерял триста секунд. Завтра и послезавтра — то же самое. И так до солнцеворота — каждый день будет все беднее, все больше обворован. А потом начнется обратный цикл — январь, февраль, март. Солнце с каждым днем выше, лучи все жарче. Вечное чудо обновления природы. Но у солнца нашей жизни иные законы, никакие силы не заставят его подниматься с каждым днем все выше и выше; раз угаснув, не займется жизнь сызнова жаркими, яркими лучами. Ты правильно сказал, Андрюс Скардис: я счастлив. У меня еще есть время. Не знаю сколько, но у меня еще есть время, чтобы я сделал то, что должен сделать Человек.
Дьявольский ветер! Незримыми крылами бьет по лицу, выжимая из глаз слезы, срывает с головы шляпу и швыряет на мостовую. Я бегу за ней. Сгорбившись, скача то вправо, то влево. Смешной паяц, ловящий собственную тень. В последнее мгновенье, когда я, кажется, уже схватил эту легкомысленную, заигрывающую с ветром шалунью, она подпрыгивает и бросается под автомобиль...
Я растерян. Мне немного неудобно перед прохожими, но я бодро машу рукой и снисходительно улыбаюсь. Пусть промозглый ветер ерошит мои седые волосы.
Я иду по городу. Сам не знаю — куда. Главное — идти. Вперед и только вперед. Широкие улицы с новыми домами. Лабиринт переулков старого города. Площади и скверики, одуревшие от воя обезумевшего ветра. Мой город. На время я забыл, что у меня есть такой город...
Я оборачиваюсь. Внизу под ногами ручей — стремительный, но уже обмелевший. За ним — хребты оголенных холмов, на одном из которых когда-то стоял монолит трех крестов. Засовываю за отвороты выбившийся шарф. Но разве за этим полезла в пальто моя рука?
Решительно вынимаю письмо из кармана. Руки дрожат, как у неопохмелившегося пьяницы, но без особых усилий я выстраиваю блестящие, пахнущие лакировкой гроба буквы в слова. «Нам надо встретиться, мой дорогой, мы должны обсудить одну очень важную проблему...» Проблему? Какую же, Вероника? Не ту ли, которая отняла у меня почти два года жизни? Нет, милая, легендарная птица Феникс возрождается из пепла лишь в сказках. Надо было понять это раньше. А сейчас прости и будь здорова.
Крепко беру письмо за краешки и — вдоль да поперек! Каждую четверть вдоль да поперек, а четверти этих четвертей опять... Снова и снова, пока все не превращается в мельчайшие клочки, которые ветер выхватывает у меня из рук и уносит в воздух, словно белые снежинки. Мне кажется, что этих снежинок все больше, от их ослепительного мельканья болят глаза, кружится голова, но сквозь это мельтешенье я отчетливо вижу голый холм, а на нем — величественный ансамбль скульптур — летопись моей нации, моего народа и государства, перед которым почтительно, с любовью и благодарностью будущих поколений склонился тысячеликий, упавший на колени в долине среди холмов город.
1975
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121