— Спасибо, товарищ командир.
— Ну вот,— сказал Цветков.— На ночь остаюсь на батарее. С утра заедем в штаб дивизиона. Там оформим увольнительные, и мой шофер доставит вас в Альмадену. Так скорее доберетесь. Из Пособланко редко идут поезда.
— Да, да, пока на фронте затишье,— заметил Са-вич.— И не стесняйтесь, вы заслужили.
Борис все молчал. Я чувствовал: в нем с прежней силой поднимается беспокойство. Цветков наполнил стаканы. Мы выпили и вернулись к новогоднему костру. Веселье было в полном разгаре. Пендрик с Августом Саукой лихо отплясывали казачка, остальные хлопали в ладоши. Потом снова пели...
Рано утром на машине Цветкова отправились в штаб. Погода стояла ясная, холодная. Пора дождей, видно, кончилась, наступила зима. Склоны гор от обилия влаги покрылись зеленью. Омытые дождями вечнозеленые деревья, кустарники казались удивительно свежими. Серебристые ветви олив прогибались под тяжестью коричневых плодов. Оливы давно созрели, но не хватало рук, чтобы собрать их.
Капитан Цветков угостил нас папиросами. Дым был крепкий, ароматный.
— Московские,— сказал Цветков.— Новогодний подарок.
— А вы сами из Москвы? — спросил я.
— Да,— ответил Цветков.— Жена и двое детей там. Даже не знали, что еду в Испанию. Сказал: посылают далеко и надолго.
Мне нравился этот человек. Больше всего в нем пленяли простота и безыскусственность. По некоторым признакам я заметил, что у него больное сердце. Жару он переносил с трудом. Зато теперь, как видно, чувствовал себя совсем хорошо.
Штаб дивизиона размещался в большой крестьянской ферме вблизи Кордовского шоссе. Пока нам оформляли увольнительные, Цветков сел писать письмо в отдел кадров интербригад. А тем временем мы пошли навестить нашего старого друга Максимова — бывшего командира наблюдательного пункта, теперь начальника штаба дивизиона. Мы нашли его в просторной светлой комнате у длинного стола, заваленного картами. Оторвавшись от них, он с распростертыми объятиями бросился нам навстречу.
— Братцы, дайте вас поздравить! — воскликнул Максимов, обнимая нас обоих сразу.— Прежде всего с Новым годом, потом с отпуском. Оказывается, вы, что называется, парни не промах. Когда обучал вас стрельбе, и не думал, что из вас выйдут такие артиллеристы. Видно, прав Наполеон, сказавший, что каждый сержант прячет под мышкой маршальский жезл.
— Ну, до маршала нам далеко,— отозвался я.— Сначала надо стать сержантом.
— Ты думаешь? — протянул Максимов, взял со стола какой-то листок, встал по стойке «смирно» и зачитал: — «За отличную стрельбу и успешное выполнение боевых заданий присвоить Борису Эндрупу звание младшего лейтената, Анатолу Скулте — звание сержанта». Поздравляю вас, братцы!
Мы с Борисом стояли, разинув рты от удивления. Максимов пожимал нам руки.
— А ну, доставайте свои маршальские жезлы!
— Но командир дивизиона нам ньчего не сказал...— пролепетал я.
— Командир дивизиона? — пробасил Максимов.— Вот у кого надо учиться делать сюрпризы. И еще вам
преподнесу один сюрприз, но строго между нами.— И, кивнув на оперативную карту, продолжал: — Весной, как только просохнут дороги, в нашем секторе начнутся большие дела. Мы вклинимся в оборону противника и постараемся прорвать вот эту узкую полоску между нами и португальской границей. В этой операции дивизиону отводится почетное задание — он примет участие в нанесении главного удара.
Бориса это сильно заинтересовало. Взяв лупу, он склонился над картой.
— Если удастся — здорово.
— Удача во многом зависит от нас,— сказал Максимов.— Отдохните, братцы, и примемся за дело.
В комнату вошел капитан Цветков.
— Товарищ Максимов, приказ зачитали?
— Так точно,— ответил Максимов.
Цветков поздравил нас, вручил увольнительные, а Борису еще и письмо. Потом он отвел нас на склад, откуда мы вышли в новой форме, с нашивками. Распростившись со всеми, сели в легковой автомобиль Цветко-ва 1? отправились в Альмадену.
Дорога шла через Пособланко. У интендантской базы мы остановили машину. Как и в прошлый раз, получили двухдневный паек. Интендант нам выдал больше продуктов, чем полагалось, и я решил заглянуть к Альбине Пинедо.
— Когда ты успел завести здесь роман? — удивлялся Борис.
Я рассказал, Борис усмехнулся.
— И опять, конечно, влюблен по уши.
— Да вроде нет,— оправдывался я.— Просто у них с продовольствием туго.
— У всех с продовольствием туго, почему же других не одариваешь?
— Это чудесные люди. Сам увидишь. Я постучал. Дверь открыла Альбина.
— Анатолио! — вскрикнула она, бросаясь мне на шею.
Встреча получилась более бурная, чем я предполагал. Борис остался стоять в дверях, взгляд его выражал удивление и легкую иронию.
— Вы, наверное, друг Анатолио, да? — обратилась к нему Альбина и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Входите, входите, прошу вас. Жаль, что мамы нет дома, она была бы рада вас видеть.
— У нас мало времени,— робко заметил Борис.— Мы проездом.
— Нет, нет, так я вас не отпущу,— сказала Альбина, закрывая дверь.
Она принесла стулья, мы присели у горящего очага.
— Анатолио, вы чудесно выглядите! — еще больше смущая меня, говорила Альбина.— Я все время вспоминала вас. Боялась, что не приедете.
— Разве он похож на обманщика? — усмехаясь, спросил Борис.
— Что вы,— ответила Альбина.— Но я слышала, у вас там были страшные бои. На войне всякое случается.
— С нами ничего не случится,— отшутился я.— Пули избегают нас.
— Хорошо, если так. Снимите шинели, я вас чем-нибудь угощу.
Мы поблагодарили, отказались: нет времени, спешим на поезд.
— Как жаль! Но вы ведь вернетесь?
— Через десять дней,— сказал я.
— Хорошо, я буду ждать. Если и тогда проскочите мимо, мама обидится.
Борис с улыбкой посмотрел на меня.
— Хорошо, Альбина,— сказал я, истолковав его взгляд как согласие.— Мы вас навестим. Передавайте привет вашей маме.
Мы уже собирались уходить, но она принесла кувшин с вином, и нам пришлось задержаться. Простились довольно сдержанно, обоих смущало присутствие Бориса. Я с сожалением подумал о том, что хорошо бы посидеть вдвоем с Альбиной в ее чудесном патио. Но надо было спешить.
У двери Альбина задержала нас.
— Друзья, вы забыли свои свертки.
— Мы принесли их вам. Альбина не на шутку обиделась.
— Я не за тем приглашаю вас в гости, чтобы получать подарки. Вы меня неправильно поняли.
— Не сердитесь, Альбина,— успокаивал я ее.— У нас много всего в машине. Мы едем поездом, нам не во что все это уложить.
— Я одолжу вам сумку,— сказала она. Мы были уже на улице.
— До свиданья, Альбина. Жди меня через десять
дней. И передай привет маме! — крикнул я ей из машины.
Мы отъехали, Альбина стояла у дверей и махала нам на прощанье — звучал ее звонкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128