Пока ДИК утолял жажду из винной бутылки одного крестьянина, я купил здоровенный арбуз, надеясь порадовать им Бориса Эндрупа. С тех пор как мы встретились с ним в городке Альманса, где нас обучали артиллерийской стрельбе, он стал хмурым, замкнутым, неразговорчивым. Перемена с ним произошла сразу после того, как я передал письмо Сподры. Оно чем-то взволновало его, но я так и не узнал причины, потому что Борис письма не показал и вообще не хотел говорить о нем. Наверное, там было что-то удручающее.
Взвалив на плечо арбуз, я подошел к Дику.
— На, выпей,— сказал он, протягивая консервную банку с красным вином. Оно было тепловатое, неприятно-кислое на вкус, но я выпил до дна.
— Нравится? — спросил крестьянин, и от улыбки его лицо стянуло в тысячу морщинок.
Не желая обидеть старика, я ответил:
— Очень.— И невольно сморщился.
— Угостим и Бориса,— сказал Дик, наполняя флягу.— В последнее время у него такая мина, будто он лягушку проглотил. Что с ним?
1 Красное вино! Хорошее вино! (исги)
2 Продаем арбузы и дыни! (исп.)
Я не успел ответить, к нам подошел командир тяжелого артиллерийского дивизиона капитан Цветков. Этого человека все уважали — он был русский, из Советского Союза.
— Ребята, кто вам позволил покупать у крестьян вино? — спросил по-русски Цветков.
Фляга была уже наполнена, Дик завинтил пробку, подвесил ее к поясу.
— Что угодно от нас командиру? — вежливо осведомился Дик.
Я перевел вопрос капитана.
— А разве нельзя? — удивился Дик.
— Идемте в штаб,— сказал капитан, и мы пошли за ним.
Близился вечер, но солнце все еще палило. Широкоплечий, рослый Цветков медленно шел впереди. Неожиданно он остановился, снял фуражку с золотыми капитанскими нашивками, достал из кармана платок, вытер лицо и шею. Потом, повернувшись к нам, спросил:
— Какой батареи?
В нашем дивизионе было три батареи: польская, чешская и болгарская.
— Из третьей, болгарской,— ответил я.
— Как фамилия?
— Анатол Скулте.
— А национальность? — продолжал расспрашивать Цветков.
— Я — латыш, мой друг — шотландец.
— Шотландец? — удивился Цветков.— Я знаю, у нас в дивизионе тринадцать национальностей, но что среди них есть и шотландцы, об этом слышу впервые.
— Он у нас единственный,— пояснил я.
— А почему он не пошел в английский батальон?
— Не захотел. По дороге подружились, остался с нами.
Голубые глаза Цветкова устало улыбнулись Дику. Светлые волосы спадали на потный лоб, и капитан то и дело отбрасывал их назад.
— И кто вы — артиллеристы? — снова спросил Цветков.
— Дик артиллерист, а я наблюдатель.
— Товарищ Эндруп тоже из Латвии?
— Да, мы друзья с ним. И он наблюдатель.
— Знаю,— сказал Цветков.-— Из него со временем
выйдет отличный стрелок. На ученье он стрелял лучше всех. А вы тоже стреляли?
— Самостоятельно пока не пробовал,— признался я.— Готовил данные для Бориса Эндрупа.
— Ничего, и у вас это дело пойдет,— сказал Цветков. Мы шли вдоль ржавых рельсов запасного пути, на
котором стоял наш эшелон: несколько вагонов с солдатами, открытые платформы с грузовиками, старомодными лафетами на огромных деревянных колесах, длинные, тяжелые стволы орудий, ящики со снарядами, с порохом, зеленые санитарные машины с красными крестами на крыше и по бокам, легковые автомобили, полевые кухни... Возле кухни болгарской батареи с винтовкой в руке стоял на посту Пендрик.
— Эй, куда вы? — крикнул он.
Мы не ответили, и он, вероятно, решил, что мы под арестом. Мы поднялись в первый вагон, прицепленный за тендером. В нем помещался штаб дивизиона, здесь же находились командиры всех трех батарей. Это был общий вагон без купе и спальных мест. Некоторые офицеры и штабисты спали прямо сидя. В этом вагоне было прохладней — окна с обеих сторон были открыты, тянуло сквозняком. Цветков подвел нас к командиру болгарской батареи лейтенанту Савичу, красивому болгарину лет тридцати, с черными, слегка вьющимися волосами, аккуратными усиками и орлиным носом. Рядом с ним сидел и комиссар батареи Попов — годами намного старше командира, обаятельный, сдержанный и тихий по натуре. На правом виске сквозь коротко стриженные волосы проглядывал длинный шрам. Со слов Бориса я знал, что комиссар Попов бывалый подпольщик. Во время восстания в сентябре двадцать третьего года конный жандарм чуть не снес ему саблей голову. Микола Савич и Попов были коммунисты, хорошо говорили по-русски — из Болгарии они эмигрировали в Советский Союз, оттуда прибыли в Испанию.
— Ваши ребята? — кивнув на нас, спросил капитан Цветков.
— Наши,— ответил Попов.
— Анатол Скулте и Дик,— добавил Савич.
— Что же они у вас по базару гуляют? — с легкой усмешкой спросил Цветков.
Арбуз в моих руках стал тяжелее гаубичного снаряда.
— Кто его знает, что это за крестьяне,— продолжал Цветков.— Может, переодетые шпионы, которые хотят узнать, куда и как вы едете. Помните, пятая колонна не дремлет. А вино, может быть, отравлено. Кто его знает!
— Пили вино? — спросил Попов.
— Немного,— ответил я и положил тяжелый арбуз на пол,
— Вино не отравлено,— вмешался Дик, снимая с пояса и протягивая комиссару флягу.
Комиссар отвел его руку.
— Спасибо,— сказал он с улыбкой.— Нельзя, товарищи. Ведь я предупреждал...
— Жара, пить хочется,— оправдывался Дик.
— Пейте воду,— сказал Савич.— Вода стоит дешевле, и мальчишки приносят ее прямо с ручья. А для кого арбуз? — обратился он ко мне.
— Ребятам,— ответил я.
— Ладно, идите и от базаров держитесь подальше,— сказал лейтенант Савич.
Я забрал арбуз, и мы поспешили в свой вагон. В дверях столкнулись с командиром дивизионного наблюдательного пункта Максимовым — долговязым, худым югославом, студентом-математиком Загребского университета. Это он в течение нескольких недель обучал меня с Борисом искусству управлять артиллерийским огнем. Парень он был покладистый, разносторонний, говорил на нескольких языках, но с виду, несмотря на военную форму, был и остался штатским с ног до головы.
— Братцы! — крикнул он, преграждая нам дорогу.— Я чую запах вина. Дайте попробовать.
Дик протянул ему флягу. Максимов пил жадно, большими глотками, и, если бы Дик силком не отнял у него флягу, в ней бы ничего не осталось. Потом Максимов вытащил из-за пояса финку и всадил ее в мой арбуз по самую рукоятку так, что арбуз раскололся надвое.
— Спасибо, братцы! — крикнул Максимов, подхватив одну половинку.— Вы ребята первый сорт. А теперь проваливайте, пока я все не съел и не выпил.
— Вино отравлено,— как бы между прочим заметил Дик.— Арбуз тоже.
— Кто сказал? — воскликнул Максимов.
— Командир дивизиона,— серьезно ответил
— Ничего,— отмахнулся Максимов и вонзил свои белые зубы в алую мякоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128