— Как с эвакуацией раненых, товарищ Зоро?
Он усмехнулся.
— Я же говорил: опять контроль!
— Это не контроль. Просто комиссар просил узнать.
— Можете передать, что все в порядке. Тяжелораненые отправлены в госпиталь, погибшие похоронены,— подчеркнуто официально докладывал Мануэль Зоро. — Бойцы с легким ранением на днях возвратятся в часть. — Потом насмешливо добавил: — Отравления грибами не обнаружено. Еще что вам будет угодно узнать?
— Спасибо,— ответил я спокойно. — Медпункт действительно расположен удачно. Дом прикрыт со всех сторон. Не страшны никакие обстрелы.
— А мы с Пендриком получили за это взбучку от комиссара. «Зачем,— говорит,— эвакуировались без разрешения?»
— Это дело другое,— сказал я.
— За это вас еще не так надо было пробрать,— вмешался Дик. — Даже санитар батареи и тот не знал, куда вы смылись.
Послышался шум мотора. Во двор вкатила чья-то машина.
— Наша санитарная,— сказал Зоро.
Но он ошибся. Открылась дверь, и в комнату вошел командир дивизиона капитан Цветков. Его скуластое, добродушное лицо сияло.
— Ребята, слышали новость? — сказал он, едва поздоровавшись. — Наши взяли Теруэль!
— Уррра! — прокатились возгласы.
— Враг разбит и отступает,— продолжал Цветков. — Захвачено много пленных, оружия, боеприпасов.
Дик бросился с радостной вестью к раненым, и скоро в комнатке стало тесно. Цветкова снова и снова заставляли повторять рассказ.
— Товарищи,— сказал Хоакин Пенья,— я немедленно возвращаюсь в свою роту. Товарищ медико, прошу меня выписать.
— Не могу,— строго возразил Мануэль Зоро. — Вам еще нужно лечиться.
— Идите вы к черту, товарищ медико! — крикнул Пенья. — Решение принято, я ухожу. Прав я или нет, товарищ капитан? — повернулся он к Цветкову.
— Тут я плохой советчик,— отозвался Цветков. — Это вы должны решить вместе с врачом.
— Я никуда не отпущу его,— сердито сказал Зоро. — Еще помрет, а виноват опять буду я.
— От вас я гроба не потребую,— отрезал Пенья и поковылял за своими вещами.
Это маленькое происшествие несколько омрачило нашу радость. Мануэль Зоро совсем раскис, видимо, из-за Пеньи. Мы стали собираться на батарею. Цветков предложил подвезти нас. Едва мы расселись по мягким сиденьям, из дома выбежал Хоакин.
— Возьмите и меня с собой! — крикнул он.
Он втиснулся в машину. Цветков сидел впереди, остальные — сзади. Добравшись до батареи, мы вылезли, шофер повез Пенью к высоте, где стояла его рота. Тем временем артиллеристы собрались у своих орудий, и капитан Цветков- рассказал им о нашей победе под Теруэлем. Это вызвало бурную радость. Комиссар Попов попросил разрешения у командира дивизиона дать несколько залпов по врагу. В тишине раздался звучный голос Миколы Савича:
— По фашистам — огонь!
Из орудий вырвалось алое пламя. Земля содрогнулась от страшного грохота, по горам прокатилось эхо дальних взрывов.
— Еще раз! — крикнул Цветков, и Микола Савич снова скомандовал:
— По фашистам — огонь!
Мы дали десять залпов в честь героев Теруэля. Артиллерия противника молчала, но с высот донеслась пулеметная пальба.
— Уж не поднял ли Пенья ребят в атаку! — сказал Ян Церинь.
Я позвонил Христо Добрину и спросил его, что там у них происходит.
— Противник нервничает,— ответил он. — И потому постреливает. А у нас все спокойно.
Но скоро и с нашей стороны ответили: затрещали пулеметы, защелкали винтовки. Радостная весть о взятии Теруэля с ураганной быстротой разнеслась по фронту.
Глава 8 НОВЫЙ ГОД
Новый, год батарея встретила на новых позициях под городом Пособланко. Дежурили Ка-роль Гечун и Христо Добрин, а мы с Борисом отдыхали в своей палатке. Когда стемнело, болгары пригласили нас на елку. Под «елочкой» — оливой, разукрашенной зажженными свечками, сидели артиллеристы, пили красное вино, пели песни. Пришли в гости из чешской и польской батареи с подарками: сигаретами, шерстяными носками, перчатками, носовыми платками — все это от польских эмигрантов в Париже. Пендрик с Мануэлем Зоро немного запоздали, зато сколько было радости, когда они сняли с машины целый котел ароматного кофе и оладьи с мандариновым вареньем. Наклонившись ко мне, Пендрик прошептал на ухо:
— Никому не рассказал?
— О чем?
— О козлятах.
Я чуть не рассмеялся.
— Что ты, никому ни слова.
— Спасибо, Анатол. Ты — человек. Дик, Янка, Август — тоже неплохие ребята. Когда-нибудь и я вам отплачу.
— Ерунда, вот разве двойную порцию оладьев... А это дело прошлое. С Новым годом, Пендрик! Может, он принесет нам победу.
— Может, принесет, а может, и нет,— вздохнул Пендрик.— Зоро считает, что нет.
— Да что ты прилип к нему? — не на шутку рассердился я.— Что ни слово — Зоро, Зоро...
Пендрик снова вздохнул.
— Хоть сегодня, Анатол, не ругай меня. Что ты хочешь: мы с Мануэлем живем в одном доме, часто видимся, много говорим... Ну, посмотри ты на него, чем он плох?
В этот вечер Мануэль Зоро и впрямь был чудесен. Он пел испанские песни, плясал, смеялся и шутил без умолку.
После полуночи приехал командир дивизиона, капитан Цветков. Он успел побывать у поляков и чехов, а теперь приехал поздравить нас с Новым годом.
Когда на ветвях оливы догорели последние свечи, мы перебрались к костру. Ночь была прохладная, сырая. По всему фронту стояла чуткая тишина. В окопах и с той и с другой стороны встречали Новый год. Когда у костра начался праздник разноязычных песен, комиссар Попов отозвал меня и Бориса.
— С вами хочет говорить капитан Цветков. Комиссар привел нас в свою палатку. Там сидели
Цветков и Савич. Цветков наполнил коньяком стаканы -и сказал:
— Товарищ Эндруп, товарищ Скулте, хочу выпить за вас, за то, чтоб вы всегда держались так же стойко, как во время недавнего окружения. Вы спасли нашу часть и воодушевили испанцев. Ваше здоровье!
Мы молча чокнулись. В холодную ночь коньяк был как огонь.
— За этот отважный поступок мы с товарищем Савичем и комиссаром Поповым решили предоставить вам десятидневный отпуск. Куда бы вы хотели съездить?
— Я никуда не поеду,— покачал головой Борис
— Нет, как раз вы-то и должны ехать, товарищ Энд-руп,— возразил Цветков.— Именно вы. Комиссар рассказал мне вашу щекотливую историю. Товарищ Энд-руп, ее нужно распутать, и по возможности скорее. Прошу прощения, что напоминаю об этом в праздничный вечер. Вы воспользуетесь своим отпуском и отправитесь в Альбесете, где находится штаб интербригад. Я даю письмо в отдел кадров. Узнайте, что еще можно сделать для скорейшего решения вашего дела.
— Хорошо,— глухо произнес Борис.— Я поеду.
— И вы, товарищ Скулте, поезжайте с ним за компанию,— продолжал Цветков.— Оттуда махнете в Валенсию на несколько дней, это недалеко. Потом — обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Он усмехнулся.
— Я же говорил: опять контроль!
— Это не контроль. Просто комиссар просил узнать.
— Можете передать, что все в порядке. Тяжелораненые отправлены в госпиталь, погибшие похоронены,— подчеркнуто официально докладывал Мануэль Зоро. — Бойцы с легким ранением на днях возвратятся в часть. — Потом насмешливо добавил: — Отравления грибами не обнаружено. Еще что вам будет угодно узнать?
— Спасибо,— ответил я спокойно. — Медпункт действительно расположен удачно. Дом прикрыт со всех сторон. Не страшны никакие обстрелы.
— А мы с Пендриком получили за это взбучку от комиссара. «Зачем,— говорит,— эвакуировались без разрешения?»
— Это дело другое,— сказал я.
— За это вас еще не так надо было пробрать,— вмешался Дик. — Даже санитар батареи и тот не знал, куда вы смылись.
Послышался шум мотора. Во двор вкатила чья-то машина.
— Наша санитарная,— сказал Зоро.
Но он ошибся. Открылась дверь, и в комнату вошел командир дивизиона капитан Цветков. Его скуластое, добродушное лицо сияло.
— Ребята, слышали новость? — сказал он, едва поздоровавшись. — Наши взяли Теруэль!
— Уррра! — прокатились возгласы.
— Враг разбит и отступает,— продолжал Цветков. — Захвачено много пленных, оружия, боеприпасов.
Дик бросился с радостной вестью к раненым, и скоро в комнатке стало тесно. Цветкова снова и снова заставляли повторять рассказ.
— Товарищи,— сказал Хоакин Пенья,— я немедленно возвращаюсь в свою роту. Товарищ медико, прошу меня выписать.
— Не могу,— строго возразил Мануэль Зоро. — Вам еще нужно лечиться.
— Идите вы к черту, товарищ медико! — крикнул Пенья. — Решение принято, я ухожу. Прав я или нет, товарищ капитан? — повернулся он к Цветкову.
— Тут я плохой советчик,— отозвался Цветков. — Это вы должны решить вместе с врачом.
— Я никуда не отпущу его,— сердито сказал Зоро. — Еще помрет, а виноват опять буду я.
— От вас я гроба не потребую,— отрезал Пенья и поковылял за своими вещами.
Это маленькое происшествие несколько омрачило нашу радость. Мануэль Зоро совсем раскис, видимо, из-за Пеньи. Мы стали собираться на батарею. Цветков предложил подвезти нас. Едва мы расселись по мягким сиденьям, из дома выбежал Хоакин.
— Возьмите и меня с собой! — крикнул он.
Он втиснулся в машину. Цветков сидел впереди, остальные — сзади. Добравшись до батареи, мы вылезли, шофер повез Пенью к высоте, где стояла его рота. Тем временем артиллеристы собрались у своих орудий, и капитан Цветков- рассказал им о нашей победе под Теруэлем. Это вызвало бурную радость. Комиссар Попов попросил разрешения у командира дивизиона дать несколько залпов по врагу. В тишине раздался звучный голос Миколы Савича:
— По фашистам — огонь!
Из орудий вырвалось алое пламя. Земля содрогнулась от страшного грохота, по горам прокатилось эхо дальних взрывов.
— Еще раз! — крикнул Цветков, и Микола Савич снова скомандовал:
— По фашистам — огонь!
Мы дали десять залпов в честь героев Теруэля. Артиллерия противника молчала, но с высот донеслась пулеметная пальба.
— Уж не поднял ли Пенья ребят в атаку! — сказал Ян Церинь.
Я позвонил Христо Добрину и спросил его, что там у них происходит.
— Противник нервничает,— ответил он. — И потому постреливает. А у нас все спокойно.
Но скоро и с нашей стороны ответили: затрещали пулеметы, защелкали винтовки. Радостная весть о взятии Теруэля с ураганной быстротой разнеслась по фронту.
Глава 8 НОВЫЙ ГОД
Новый, год батарея встретила на новых позициях под городом Пособланко. Дежурили Ка-роль Гечун и Христо Добрин, а мы с Борисом отдыхали в своей палатке. Когда стемнело, болгары пригласили нас на елку. Под «елочкой» — оливой, разукрашенной зажженными свечками, сидели артиллеристы, пили красное вино, пели песни. Пришли в гости из чешской и польской батареи с подарками: сигаретами, шерстяными носками, перчатками, носовыми платками — все это от польских эмигрантов в Париже. Пендрик с Мануэлем Зоро немного запоздали, зато сколько было радости, когда они сняли с машины целый котел ароматного кофе и оладьи с мандариновым вареньем. Наклонившись ко мне, Пендрик прошептал на ухо:
— Никому не рассказал?
— О чем?
— О козлятах.
Я чуть не рассмеялся.
— Что ты, никому ни слова.
— Спасибо, Анатол. Ты — человек. Дик, Янка, Август — тоже неплохие ребята. Когда-нибудь и я вам отплачу.
— Ерунда, вот разве двойную порцию оладьев... А это дело прошлое. С Новым годом, Пендрик! Может, он принесет нам победу.
— Может, принесет, а может, и нет,— вздохнул Пендрик.— Зоро считает, что нет.
— Да что ты прилип к нему? — не на шутку рассердился я.— Что ни слово — Зоро, Зоро...
Пендрик снова вздохнул.
— Хоть сегодня, Анатол, не ругай меня. Что ты хочешь: мы с Мануэлем живем в одном доме, часто видимся, много говорим... Ну, посмотри ты на него, чем он плох?
В этот вечер Мануэль Зоро и впрямь был чудесен. Он пел испанские песни, плясал, смеялся и шутил без умолку.
После полуночи приехал командир дивизиона, капитан Цветков. Он успел побывать у поляков и чехов, а теперь приехал поздравить нас с Новым годом.
Когда на ветвях оливы догорели последние свечи, мы перебрались к костру. Ночь была прохладная, сырая. По всему фронту стояла чуткая тишина. В окопах и с той и с другой стороны встречали Новый год. Когда у костра начался праздник разноязычных песен, комиссар Попов отозвал меня и Бориса.
— С вами хочет говорить капитан Цветков. Комиссар привел нас в свою палатку. Там сидели
Цветков и Савич. Цветков наполнил коньяком стаканы -и сказал:
— Товарищ Эндруп, товарищ Скулте, хочу выпить за вас, за то, чтоб вы всегда держались так же стойко, как во время недавнего окружения. Вы спасли нашу часть и воодушевили испанцев. Ваше здоровье!
Мы молча чокнулись. В холодную ночь коньяк был как огонь.
— За этот отважный поступок мы с товарищем Савичем и комиссаром Поповым решили предоставить вам десятидневный отпуск. Куда бы вы хотели съездить?
— Я никуда не поеду,— покачал головой Борис
— Нет, как раз вы-то и должны ехать, товарищ Энд-руп,— возразил Цветков.— Именно вы. Комиссар рассказал мне вашу щекотливую историю. Товарищ Энд-руп, ее нужно распутать, и по возможности скорее. Прошу прощения, что напоминаю об этом в праздничный вечер. Вы воспользуетесь своим отпуском и отправитесь в Альбесете, где находится штаб интербригад. Я даю письмо в отдел кадров. Узнайте, что еще можно сделать для скорейшего решения вашего дела.
— Хорошо,— глухо произнес Борис.— Я поеду.
— И вы, товарищ Скулте, поезжайте с ним за компанию,— продолжал Цветков.— Оттуда махнете в Валенсию на несколько дней, это недалеко. Потом — обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128