Видимо, они успели привыкнуть к воздушным налетам и перестали их бояться. А самолеты со страшным воем пронеслись над городком и скоро скрылись за ближайшим холмом. Вскоре оттуда донеслись взрывы. Бомбили Мадридское шоссе, по которому недавно двигалась наша колонна.
Мы выбрались из укрытия и с облегчением вздохнули. Но в то же мгновенье над Викальваро показалась новая эскадрилья. Было видно, как от самолетов отделились черные точки, вверху что-то засвистело, завыло, потом послышался оглушительный грохот. Сразу в нескольких местах взвились к небу бело-красные фонтаны глины и дыма, а над головами пронесся град осколков. Все произошло настолько неожиданно, что мы от удивления даже не успели припасть к земле. Я только немного пригнулся, и это, наверное, спасло меня — в нескольких шагах упало что-то твердое, тяжелое. От волнения я не разглядел, что это — осколок, кусок балки или кирпич.
Над городком клубилась пыль. Две бомбы были сброшены в центре — одна разбила домик с электротрансформаторами, другая упала возле бассейна, где прачки стирали белье. Маленький курчавый мальчик, обливаясь кровью, лежал на развороченной земле. Над ним голосила убитая горем мать. Остальные женщины посылали громкие проклятья фашистским пиратам.
— Где тут больница? — спросил я.
— Зачем ему теперь больница,— сказала стоявшая рядом женщина.— Мальчик мертв.
— Мы отнесем его к врачу.
— Уже поздно,— добавила вторая.
Все же мы подняли малыша и в сопровождении толпы зашагали к больнице. Мальчик в самом деле не подавал ни малейших признаков жизни. Из головки мне на руку стекала струйка крови и тут же застывала на солнце.
В больничном дворе было много народу. Люди плакали, стонали, ругались. У входа сестра бережно взяла у меня мальчика и ушла вместе с его матерью.
— Это уже двадцатый,— сказал нам старичок.— А во всем виноваты шпионы, пятая колонна. Стоит вам показаться, и они тут как тут. И всегда оно так.
Пока мы беседовали со стариком, женщины принесли нам воды в глиняных кувшинах и мыло. Смыв кровь с одежды и рук, мы собрались уходить. Старик снял шапку и приветливо простился с нами зашептали кругом.— Это интернационалисты...
Вернувшись на фабрику, мы узнали, что во время бомбежки ранило наблюдателя чешской батареи. Его тут же отправили в госпиталь.
— Тяжело ранили? — спросил я.
— Тяжело,— ответил Борис.— Воевать уж, видно, не придется.
— Даже пороха не понюхал, бедняга,— вздохнув, сказал Пендрик.
Весь день над Мадридом шли воздушные бои. Фашистские самолеты бомбили город, а на них обрушивались маленькие тупоносые истребители республиканцев. Один истребитель на наших глазах вспыхнул, как факел, и ринулся на землю. Мы с ужасом подумали о летчике. Но вдруг в синем небе распустился белый бутон — парашют.
Когда истребители скрылись, заговорила зенитная артиллерия. Воздух пестрел разрывами снарядов. Один из бомбовозов загорелся и рассыпался на куски. Сотни уст одновременно издали возглас радости. Кто знает, может, это был тот самый бомбовоз, который недавно сбросил смертоносный груз на Викальваро.
Как только закатилось солнце, воздушный бой затих, и наш дивизион отправился дальше. Когда колонна въехала на улицы Мадрида, над городом стояли густые сумерки. В Университетском городке и по берегам Мансанарес еще стрекотали пулеметы и глухо рвались ручные гранаты, где-тО ухала по временам дальнобойная артиллерия.
Наша колонна проехала к парку Рэтиро — месту тишины и уединения. Однако тишины там не было и в по-
мине. Повсюду зияли воронки от снарядов, сквозь густые заросли пышной растительности с переднего края доносились выстрелы.
Машины въехали в парк и выстроились вдоль густой аллеи, на берегу пруда, где красовался памятник Альфонсу XII из светлого мрамора. Как только расставили часовых, солдаты легли спать.
Мы с Борисом лежали у воды под раскидистым деревом. Сквозь плотный балдахин его листвы не видно было даже ярких южных звезд. Нам нужно было как следует выспаться — назавтра снова в путь, а может, уже завтра придется участвовать в бою. Но мысль о том, что мы наконец в Мадриде, в сердце Испании, разгоняла усталость и сон.
Земля под нами была теплая и твердая.
С берегов Мансанарес до нас доносились выстрелы и взрывы. Ночью они звучали устрашающе громко, не так, как днем. Казалось, бои идут совсем рядом, за аллеями парка. Но перестрелка продолжалась недолго. Через четверть часа все утихло, огромный город снова укрыла ночь.
На утренней поверке комиссар Попов сообщил, что командиры выехали на фронт ознакомиться с отведенным нам сектором обстрела. В сумерки дивизион направится к Эскориалу и примет участие в боях под городком Брунете, длящихся уже несколько дней без перерыва.
После поверки Борис, Дик и я с разрешения комиссара вместе с врачом в санитарной машине отправились в госпиталь навестить Яна Цериня.
На улицах Мадрида царило оживление. У станций метро широким потоком — туда и обратно — текла людская река. Громыхая, проносились желтые трамваи. С фронта ехали машины с ранеными, им навстречу шагали с песнями колонны солдат. Прохожие, торговцы, парикмахеры, утомленные женщины в очередях у магазинов приветствовали их поднятыми кулаками и криками:
Из дребезжащих трамваев высовывались девушки:
1 Вперед, ребята! Только вперед! (исп.)
В одну из станций метро угодила бомба. Пробив не особенно толстый потолок, она взорвалась внутри, образовав огромную воронку. Другая бомба упала у продовольственного магазина. Витрины, окна второго и даже третьего этажей были выбиты, осколки болтались на бумажных полосках. Бомбы упали совсем недавно, может, вчера. Об этом говорили еще не смытые пятна крови на тротуаре, хмурые лица женщин, их тревожные взгляды в небо.
Машина свернула с широкой, парадной магистрали и очутилась в лабиринте узеньких, невзрачных улиц. Шофер сбился с пути, и мы долго петляли в гуще домиков, двориков, оттуда тянуло плесенью, сыростью и оливковым маслом. Потом подъехали к громадной глиняной яме, изрытой пещерами. На дне ямы дымилась свалка, а на ступенях, спускавшихся к пещерам, играли полуголые дети и неподвижно сидели одетые в черное женщины. Видимо, здесь жили те, чьи дома были разрушены, или те, кто был не в состоянии платить за квартиру. Возможно, часть подземных жителей перебралась сюда пб доброй воле, считая, что тут им нечего бояться бомб и снарядов.
После долгих поисков нам удалось отыскать инфекционный госпиталь, расположенный на окраине. Однако никого, за исключением врача, к больному не пустили, поэтому нам с Борисом и Диком не оставалось ничего иного, как наблюдать за новой бомбежкой. Самолеты зашли с солнечной стороны, чтобы их было труднее заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Мы выбрались из укрытия и с облегчением вздохнули. Но в то же мгновенье над Викальваро показалась новая эскадрилья. Было видно, как от самолетов отделились черные точки, вверху что-то засвистело, завыло, потом послышался оглушительный грохот. Сразу в нескольких местах взвились к небу бело-красные фонтаны глины и дыма, а над головами пронесся град осколков. Все произошло настолько неожиданно, что мы от удивления даже не успели припасть к земле. Я только немного пригнулся, и это, наверное, спасло меня — в нескольких шагах упало что-то твердое, тяжелое. От волнения я не разглядел, что это — осколок, кусок балки или кирпич.
Над городком клубилась пыль. Две бомбы были сброшены в центре — одна разбила домик с электротрансформаторами, другая упала возле бассейна, где прачки стирали белье. Маленький курчавый мальчик, обливаясь кровью, лежал на развороченной земле. Над ним голосила убитая горем мать. Остальные женщины посылали громкие проклятья фашистским пиратам.
— Где тут больница? — спросил я.
— Зачем ему теперь больница,— сказала стоявшая рядом женщина.— Мальчик мертв.
— Мы отнесем его к врачу.
— Уже поздно,— добавила вторая.
Все же мы подняли малыша и в сопровождении толпы зашагали к больнице. Мальчик в самом деле не подавал ни малейших признаков жизни. Из головки мне на руку стекала струйка крови и тут же застывала на солнце.
В больничном дворе было много народу. Люди плакали, стонали, ругались. У входа сестра бережно взяла у меня мальчика и ушла вместе с его матерью.
— Это уже двадцатый,— сказал нам старичок.— А во всем виноваты шпионы, пятая колонна. Стоит вам показаться, и они тут как тут. И всегда оно так.
Пока мы беседовали со стариком, женщины принесли нам воды в глиняных кувшинах и мыло. Смыв кровь с одежды и рук, мы собрались уходить. Старик снял шапку и приветливо простился с нами зашептали кругом.— Это интернационалисты...
Вернувшись на фабрику, мы узнали, что во время бомбежки ранило наблюдателя чешской батареи. Его тут же отправили в госпиталь.
— Тяжело ранили? — спросил я.
— Тяжело,— ответил Борис.— Воевать уж, видно, не придется.
— Даже пороха не понюхал, бедняга,— вздохнув, сказал Пендрик.
Весь день над Мадридом шли воздушные бои. Фашистские самолеты бомбили город, а на них обрушивались маленькие тупоносые истребители республиканцев. Один истребитель на наших глазах вспыхнул, как факел, и ринулся на землю. Мы с ужасом подумали о летчике. Но вдруг в синем небе распустился белый бутон — парашют.
Когда истребители скрылись, заговорила зенитная артиллерия. Воздух пестрел разрывами снарядов. Один из бомбовозов загорелся и рассыпался на куски. Сотни уст одновременно издали возглас радости. Кто знает, может, это был тот самый бомбовоз, который недавно сбросил смертоносный груз на Викальваро.
Как только закатилось солнце, воздушный бой затих, и наш дивизион отправился дальше. Когда колонна въехала на улицы Мадрида, над городом стояли густые сумерки. В Университетском городке и по берегам Мансанарес еще стрекотали пулеметы и глухо рвались ручные гранаты, где-тО ухала по временам дальнобойная артиллерия.
Наша колонна проехала к парку Рэтиро — месту тишины и уединения. Однако тишины там не было и в по-
мине. Повсюду зияли воронки от снарядов, сквозь густые заросли пышной растительности с переднего края доносились выстрелы.
Машины въехали в парк и выстроились вдоль густой аллеи, на берегу пруда, где красовался памятник Альфонсу XII из светлого мрамора. Как только расставили часовых, солдаты легли спать.
Мы с Борисом лежали у воды под раскидистым деревом. Сквозь плотный балдахин его листвы не видно было даже ярких южных звезд. Нам нужно было как следует выспаться — назавтра снова в путь, а может, уже завтра придется участвовать в бою. Но мысль о том, что мы наконец в Мадриде, в сердце Испании, разгоняла усталость и сон.
Земля под нами была теплая и твердая.
С берегов Мансанарес до нас доносились выстрелы и взрывы. Ночью они звучали устрашающе громко, не так, как днем. Казалось, бои идут совсем рядом, за аллеями парка. Но перестрелка продолжалась недолго. Через четверть часа все утихло, огромный город снова укрыла ночь.
На утренней поверке комиссар Попов сообщил, что командиры выехали на фронт ознакомиться с отведенным нам сектором обстрела. В сумерки дивизион направится к Эскориалу и примет участие в боях под городком Брунете, длящихся уже несколько дней без перерыва.
После поверки Борис, Дик и я с разрешения комиссара вместе с врачом в санитарной машине отправились в госпиталь навестить Яна Цериня.
На улицах Мадрида царило оживление. У станций метро широким потоком — туда и обратно — текла людская река. Громыхая, проносились желтые трамваи. С фронта ехали машины с ранеными, им навстречу шагали с песнями колонны солдат. Прохожие, торговцы, парикмахеры, утомленные женщины в очередях у магазинов приветствовали их поднятыми кулаками и криками:
Из дребезжащих трамваев высовывались девушки:
1 Вперед, ребята! Только вперед! (исп.)
В одну из станций метро угодила бомба. Пробив не особенно толстый потолок, она взорвалась внутри, образовав огромную воронку. Другая бомба упала у продовольственного магазина. Витрины, окна второго и даже третьего этажей были выбиты, осколки болтались на бумажных полосках. Бомбы упали совсем недавно, может, вчера. Об этом говорили еще не смытые пятна крови на тротуаре, хмурые лица женщин, их тревожные взгляды в небо.
Машина свернула с широкой, парадной магистрали и очутилась в лабиринте узеньких, невзрачных улиц. Шофер сбился с пути, и мы долго петляли в гуще домиков, двориков, оттуда тянуло плесенью, сыростью и оливковым маслом. Потом подъехали к громадной глиняной яме, изрытой пещерами. На дне ямы дымилась свалка, а на ступенях, спускавшихся к пещерам, играли полуголые дети и неподвижно сидели одетые в черное женщины. Видимо, здесь жили те, чьи дома были разрушены, или те, кто был не в состоянии платить за квартиру. Возможно, часть подземных жителей перебралась сюда пб доброй воле, считая, что тут им нечего бояться бомб и снарядов.
После долгих поисков нам удалось отыскать инфекционный госпиталь, расположенный на окраине. Однако никого, за исключением врача, к больному не пустили, поэтому нам с Борисом и Диком не оставалось ничего иного, как наблюдать за новой бомбежкой. Самолеты зашли с солнечной стороны, чтобы их было труднее заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128