Они не скользят и бесшумны при ходьбе. Еще дадут каждому на дорогу ломоть белого хлеба и плитку шоколада. Все. Вопросы есть?
— Когда выходим? — спросил наш стеклодув Август Саука.
— Днем в горах прошел дождь. Тропы стали скользкими. Если завтра продержится сухая погода, тогда в ночь.
Больше вопросов не было, и хозяин пригласил нас поужинать. За стол сели первые десять человек, остальные ждали своей очереди. Ужинали в просторной, скудно обставленной комнате. На столе дымились огромные миски с бульоном и свежей бараниной. В графинах при свете керосиновой лампы сверкало красное вино. Хозяин сидел в конце стола и приговаривал:
— Ешьте! Ешьте и пейте сколько влезет. Не стесняйтесь, запасы большие. Французские рабочие позаботились. Набирайтесь сил, путешествие будет нелегким.
Но нас особенно не надо было упрашивать. Миски и графины быстро опустели, хозяйка с дочерью едва успевали подносить новые. Хозяин поднял стакан с вином и торжественно сказал:
— За ваши успехи, товарищи, за свободу братского испанского народа! Вы, будущие солдаты республиканской армии, навсегда останетесь примером братской солидарности рабочего класса. Всегда и всюду, в беде и в радости, высоко поднимайте святое знамя пролетарского интернационализма. Рабочий класс Франции всегда был и будет с вами. С вами было и будет первое в мире государство рабочих и крестьян — Советский Союз. Фашизм не пройдет, мы победим! За победу, товарищи!
Мы поднялись, сдвинули стаканы. Едва ли кому-нибудь из нас раньше могло прийти в голову, что здесь, в Пиренеях, в запретной зоне, недалеко от испанской границы, впервые вспыхнет в душе та искра, что превращает простых людей в воинов и простых воинов в героев, готовых с высоко поднятой головой идти навстречу опасности, погибнуть или победить. Именно такую искру высекли слова хозяина. Они шли от сердца и потому волновали сердца. В первый раз по-настоящему мы осознали величие и трудность нашей задачи, Из-за стола поднялись молча, с какой-то небывалой торжественностью. Мальчишеское озорство, которое нет-нет да и проскальзывало в дороге, исчезло. Теперь мы были солдатами накануне решающей битвы.
После ужина в коровник принесли несколько мешков матерчатых ботинок, чтобы каждый мог подобрать себе по размеру. Завязав бечевки, мы расхаживали в них по глиняному полу бесшумно и ловко, словно кошки. Потом хозяин объявил, что на ночь надо выставить двух часовых, они будут охранять дом и следить за тем, чтобы никто не разгуливал по двору. Мы с Жаном Сурумом вызвались пойти первыми. На пост нас вывел хозяин. В темноте поднялись на сторожевую башню, а уходя, хозяин наказал:
— Заметите, что к дому кто-то приближается, сейчас же дайте знать. То же самое, если кто-нибудь из наших вздумает покинуть дом. Не так давно в одну партию затесался шпион. Ночью хотел сбежать, донести пограничникам. Но в темноте свалился со скалы, свернул себе шею.
Хозяин ушел, мы с Жаном Сурумом остались вдвоем. Но вдвоем ли? Рядом со мной в эту ночь неотлучно стояли друзья — Борис, Дик, Сподра, Гита, отец, мой маленький Анатол, мать Гиты, доктор Тибет, медсестра Лилия Земдега и, наконец, Пьер, приветливый мальчик-лифтер из отеля, его сестра Жанна, в горький день разлуки накормившая моего несчастного сынишку.
По горизонту, облитому лунным светом, тянулись снежные, холодные вершины гор. Ветра почти не было, но с гор тянуло леденящим холодком. В ближнем ущелье гремел горный поток. Срываясь с круч, он то свистел, как флейта, то гудел, как орган, то грохотал барабаном, скатывая камни в пропасть. Разноголосая музыка воды успокоила мои взбудораженные нервы и направила мысли по другому руслу. Вдали сверкал огнями городок, через который мы промчались несколько часов назад. Наверное, это последний французский городок, отделенный цепью гор от таких же городков Испании. Здесь все тихо и мирно. А там?.. Те городки, наверное, не светятся огнями, они таятся в темноте, боясь привлекать к себе внимание вражеских самолетов с грузом смертоносных бомб. Как странно: рядом, разделенные вершинами гор, живут разными жизнями два мира. Завтра ночью мы будем пробираться в тот, другой мир: в охваченную гражданской войной Испанию.
Снизу — из долин и ущелий — нехотя, будто с опаской, поднимался туман. С нашей вышки было видно, как его пушистые клочья сливались в беспросветную завесу и она постепенно укрывала собой всю долину. Мы с Жаном Сурумом молча стояли на вышке, чем-то похожей на рог чудовища, вслушиваясь в ночные звуки. Но, кроме тревожной музыки горных потоков, ничего не было слышно.
Глава 2
ВСТРЕЧА С ИСПАНИЕЙ
Весь следующий день лил дождь, даже, пожалуй, не дождь в обычном смысле слова, а страшный ливень, какой бывает только на юге и только в горах. Густые черные тучи без конца хлестали скалы бичами молний, оглушительные раскаты грома разносились по долинам, сотрясая всю громаду гор. Так и казалось, что земля вот-вот разверзнется, скалы разлетятся вдребезги, мир перестанет существовать... Весь день мы провалялись на сене, слушая, как бушует стихия.
Под вечер дождь перестал. Поднявшийся ветер разогнал облака, и окутанные туманом долины осветило солнце. Нам сказали, что еще поутру пришел за нами проводник из Испании. Появилась надежда, что уже этой ночью, несмотря на размокшие тропы, мы отправимся в путь. Такого же мнения был и наш хозяин. За обедом, поглядев в окно, он сказал:
— Если ветер не стихнет, горы быстро просохнут. Будьте готовы. Конечно, переход будет трудней, чем обычно, но что поделаешь. Завтра ждем еще одну партию. Нужно освободить место.
Мы хоть сейчас были готовы выступить и заявили об этом хозяину. Он улыбнулся.
— Если бы при свете дня можно было гулять по горам, тогда все было бы проще простого. Но вы нелегально переходите границу. А это возможно лишь ночью, по тайным тропам.
После обеда каждый получил НЗ — ломоть белого хлеба и плитку орехового шоколада. Старостам групп хозяин также выдал по бутылке коньяку — на крайний случай. Проводник, сухощавый мужчина лет сорока со смуглым лицом и седыми висками, оглядел всех молча, неторопливо, испытующе.
Вечером он собрал нас и сообщил порядок перехода. Наша пятерка шла впереди. Следом за нами англичане, американцы. Потом болгары, румыны и чехи. Простившись с хозяином, мы построились по группам и вышли во двор. Испанец шагал легко, почти не касаясь земли. В одной руке он нес альпинистский молоток, другой придерживал висевшую на плече веревку. Пологим склоном мы поднялись к шумному ручью. Там ненадолго задержались, чтобы убедиться, не отстал ли кто.
Поток был такой сильный, что выбил в скалах Глубокое русло. Он волочил за собой большие и маленькие камни, они с глухим шумом вместе с мутной водой срывались в пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
— Когда выходим? — спросил наш стеклодув Август Саука.
— Днем в горах прошел дождь. Тропы стали скользкими. Если завтра продержится сухая погода, тогда в ночь.
Больше вопросов не было, и хозяин пригласил нас поужинать. За стол сели первые десять человек, остальные ждали своей очереди. Ужинали в просторной, скудно обставленной комнате. На столе дымились огромные миски с бульоном и свежей бараниной. В графинах при свете керосиновой лампы сверкало красное вино. Хозяин сидел в конце стола и приговаривал:
— Ешьте! Ешьте и пейте сколько влезет. Не стесняйтесь, запасы большие. Французские рабочие позаботились. Набирайтесь сил, путешествие будет нелегким.
Но нас особенно не надо было упрашивать. Миски и графины быстро опустели, хозяйка с дочерью едва успевали подносить новые. Хозяин поднял стакан с вином и торжественно сказал:
— За ваши успехи, товарищи, за свободу братского испанского народа! Вы, будущие солдаты республиканской армии, навсегда останетесь примером братской солидарности рабочего класса. Всегда и всюду, в беде и в радости, высоко поднимайте святое знамя пролетарского интернационализма. Рабочий класс Франции всегда был и будет с вами. С вами было и будет первое в мире государство рабочих и крестьян — Советский Союз. Фашизм не пройдет, мы победим! За победу, товарищи!
Мы поднялись, сдвинули стаканы. Едва ли кому-нибудь из нас раньше могло прийти в голову, что здесь, в Пиренеях, в запретной зоне, недалеко от испанской границы, впервые вспыхнет в душе та искра, что превращает простых людей в воинов и простых воинов в героев, готовых с высоко поднятой головой идти навстречу опасности, погибнуть или победить. Именно такую искру высекли слова хозяина. Они шли от сердца и потому волновали сердца. В первый раз по-настоящему мы осознали величие и трудность нашей задачи, Из-за стола поднялись молча, с какой-то небывалой торжественностью. Мальчишеское озорство, которое нет-нет да и проскальзывало в дороге, исчезло. Теперь мы были солдатами накануне решающей битвы.
После ужина в коровник принесли несколько мешков матерчатых ботинок, чтобы каждый мог подобрать себе по размеру. Завязав бечевки, мы расхаживали в них по глиняному полу бесшумно и ловко, словно кошки. Потом хозяин объявил, что на ночь надо выставить двух часовых, они будут охранять дом и следить за тем, чтобы никто не разгуливал по двору. Мы с Жаном Сурумом вызвались пойти первыми. На пост нас вывел хозяин. В темноте поднялись на сторожевую башню, а уходя, хозяин наказал:
— Заметите, что к дому кто-то приближается, сейчас же дайте знать. То же самое, если кто-нибудь из наших вздумает покинуть дом. Не так давно в одну партию затесался шпион. Ночью хотел сбежать, донести пограничникам. Но в темноте свалился со скалы, свернул себе шею.
Хозяин ушел, мы с Жаном Сурумом остались вдвоем. Но вдвоем ли? Рядом со мной в эту ночь неотлучно стояли друзья — Борис, Дик, Сподра, Гита, отец, мой маленький Анатол, мать Гиты, доктор Тибет, медсестра Лилия Земдега и, наконец, Пьер, приветливый мальчик-лифтер из отеля, его сестра Жанна, в горький день разлуки накормившая моего несчастного сынишку.
По горизонту, облитому лунным светом, тянулись снежные, холодные вершины гор. Ветра почти не было, но с гор тянуло леденящим холодком. В ближнем ущелье гремел горный поток. Срываясь с круч, он то свистел, как флейта, то гудел, как орган, то грохотал барабаном, скатывая камни в пропасть. Разноголосая музыка воды успокоила мои взбудораженные нервы и направила мысли по другому руслу. Вдали сверкал огнями городок, через который мы промчались несколько часов назад. Наверное, это последний французский городок, отделенный цепью гор от таких же городков Испании. Здесь все тихо и мирно. А там?.. Те городки, наверное, не светятся огнями, они таятся в темноте, боясь привлекать к себе внимание вражеских самолетов с грузом смертоносных бомб. Как странно: рядом, разделенные вершинами гор, живут разными жизнями два мира. Завтра ночью мы будем пробираться в тот, другой мир: в охваченную гражданской войной Испанию.
Снизу — из долин и ущелий — нехотя, будто с опаской, поднимался туман. С нашей вышки было видно, как его пушистые клочья сливались в беспросветную завесу и она постепенно укрывала собой всю долину. Мы с Жаном Сурумом молча стояли на вышке, чем-то похожей на рог чудовища, вслушиваясь в ночные звуки. Но, кроме тревожной музыки горных потоков, ничего не было слышно.
Глава 2
ВСТРЕЧА С ИСПАНИЕЙ
Весь следующий день лил дождь, даже, пожалуй, не дождь в обычном смысле слова, а страшный ливень, какой бывает только на юге и только в горах. Густые черные тучи без конца хлестали скалы бичами молний, оглушительные раскаты грома разносились по долинам, сотрясая всю громаду гор. Так и казалось, что земля вот-вот разверзнется, скалы разлетятся вдребезги, мир перестанет существовать... Весь день мы провалялись на сене, слушая, как бушует стихия.
Под вечер дождь перестал. Поднявшийся ветер разогнал облака, и окутанные туманом долины осветило солнце. Нам сказали, что еще поутру пришел за нами проводник из Испании. Появилась надежда, что уже этой ночью, несмотря на размокшие тропы, мы отправимся в путь. Такого же мнения был и наш хозяин. За обедом, поглядев в окно, он сказал:
— Если ветер не стихнет, горы быстро просохнут. Будьте готовы. Конечно, переход будет трудней, чем обычно, но что поделаешь. Завтра ждем еще одну партию. Нужно освободить место.
Мы хоть сейчас были готовы выступить и заявили об этом хозяину. Он улыбнулся.
— Если бы при свете дня можно было гулять по горам, тогда все было бы проще простого. Но вы нелегально переходите границу. А это возможно лишь ночью, по тайным тропам.
После обеда каждый получил НЗ — ломоть белого хлеба и плитку орехового шоколада. Старостам групп хозяин также выдал по бутылке коньяку — на крайний случай. Проводник, сухощавый мужчина лет сорока со смуглым лицом и седыми висками, оглядел всех молча, неторопливо, испытующе.
Вечером он собрал нас и сообщил порядок перехода. Наша пятерка шла впереди. Следом за нами англичане, американцы. Потом болгары, румыны и чехи. Простившись с хозяином, мы построились по группам и вышли во двор. Испанец шагал легко, почти не касаясь земли. В одной руке он нес альпинистский молоток, другой придерживал висевшую на плече веревку. Пологим склоном мы поднялись к шумному ручью. Там ненадолго задержались, чтобы убедиться, не отстал ли кто.
Поток был такой сильный, что выбил в скалах Глубокое русло. Он волочил за собой большие и маленькие камни, они с глухим шумом вместе с мутной водой срывались в пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128