— Тут, товарищи, сурьезное дело тоже. Даже болъше чем сурьезное. Отборные войска генерала Гайды вклинились тут между второй и третьей нашими армиями и, чу, обседлали реку Кильмезь.
— Эвон как... Так чего же такое, мы-то чего молчим? — кинул Евлаха.
— А молчим до поры до времени,— продолжал спокойно Ложенцов.— А теперь все молчанье отбросим, потому противник в двадцати верстах от нас.
— Ну-у-у?! — удивилась изба, больше всего бабы.
В этом дружном вздохе было не столько удивления, сколько тревоги, тревога, вдруг схватившая всех за сердце: «в двадцати верстах, гад ползучий, а может, теперь и того ближе, кто знает...»
— Река не пустит...
— Может, и впрямь река упрется.
— Заберут Колчаки у мужиков лодки — форсируют.
— Конечно, форсанут..
— Ну-у-у...
— Слухай, бабы...
— Читаю приказ по Пятой армии, это относится и к нам,— Ложенцов встал.— «Противник, пользуясь временным превосходством сил, потеснил нас».
— Ловко потеснил — в двадцати верстах от моей бани уж, а може ближе, а мы все «потеснил»...
— Бабы-ы...
—«...Армия, отбиваясь, шаг за шагом, отошла на позиции к Глазову. Весенняя распутица на время приостановила крупные боевые действия. Уже несколько дней, на фронте спокойно. Многие части выведены в резерв. Мы выиграли время. Уже подходят подкрепления и пополнения. Все командиры, не теряя минуты, должны энергично работать по сколачиванию частей, по выучке их к наступательным действиям. В ближайшие дни армия должна перейти в решительное наступление, дабы предупредить противника, разбить его и тем надежно прикрыть подступы к г. Вятке и открыть дорогу к Перми».
— Эвон как?!
— Бабоньки... едрена-мать...
— «...Солдаты! Вы должны помнить, что все запасы находятся впереди, армия должна отобрать их у противника, чтобы накормить себя и уделить часть голодным рабочим больших городов».
— Опять все им...
— «...Солдаты! Суровая необходимость требует настойчивости от вас и жесткости от командиров. Всякий подвиг и мужество будут награждены. Трусость и подлость будут жестоко караться».
Ложенцов снял с носа очки с медными дужками, обвел взглядом присутствующих.
— Награждены будете, говорю,—подтвердил он для ясности.
— Ты скажи, гражданин-товарищ Ложенцов, чего надо от нас, от деревни нашей,—вклинился Петруня, привскочил.,
— Сейчас скажу. А приказ я вам прочитал, граждане, чтоб вы уяснили, в какой обстановке мы переживаем эпоху... А теперь сверну сразу к делу и прямиком... Мы отдали распоряжение нашему герою товарищу Сормаху снова поднимать боевую дружину в поход, как поднимали ее супротив Степанова. Ну и окопы рыть.
— Без окопов нельзя, братцы.
— Молодых в дружину, а стариков да баб на окопы, так я понимаю? —спросил дымивший все собрание дотошный Гавря.
— А винтовки где?
— Свои ружья прихватить.
— Так ведь, товарищ Ложенцов, у нас они не на Колчаков заряжены, а на белок.... Дробью Колчака не пробьешь.
— По голой заднице всыплем — побежит.
— Хо-ха-ха...
— Бабы... Анкудиновна...
— Картечи прихватим, те дельнее.
— Правильно мыслите.— Никитич неспешно взял очки и, натянув их на нос, снова начал рассказывать об обстановке.
Говорит он неторопливо, по-хозяйски уверенно, тут уже не до смеху —окопы надо рыть. Взмахивает он рукой, грозится Колчаку, потом подносит к глазам бумагу и читает список: из какой семьи и кто должен пойти на строительство оборонительной линии.
— А вот тут, Алексей Микитич, неравноправно вроде получается,— начал, чуть волнуясь, Ваня-чудотворец.— От его, скажем, от Федора,— человек и от меня — человек. А у него семья в три раза, может, люднее моей.
— Ну, и чего ты возражаешь? — вдруг вступилась за список Макуха.—У меня все сыны на фронте, так, по-твоему, тоже некого посылать?
И все видят, что песенка Вани-чудотворца спета. Но Никитич все же спрашивает: — Ну, как?
— Чего тут, запевай, Ваня, «Бывали дни веселые» — и на окопы,— летит из-под полатей чей-то смешок.
— Тут другое учесть надо, товарищ Ложенцов,— сказала по-прежнему серьезно Макуха.— Настасья тут намечена, Алешкина дочь. А Алексей Кузовков, сами знаете, пострадал за Советскую власть. Как она отлучится от больного?
— Парень есть, пусть с Алехой парень посидит.
— Парень? Чего он, немного больше Федярки,— стояла на своем Макуха.— Лучше я две нормы вырою, чем хозяйку от больного старика тащить.
Никитич склонился над столом, что-то записал и, подняв на лоб очки, глянул под полати, где разгорелся подозрительный шумок,
— Учтите, ржанополойцы, я вам нормы никоим образом не снижаю. Скажем, надлежит вырыть столько-то погонных метров — и вырой...
— На душу-то сколь приходится?
— Там скажут, Анкудиновна, сколько,— ответил Ложенцов.— Там теперь командиры по всему берегу. Поэтому и время не надо тянуть, завтра чуть свет чтоб там быть... Дело, учтите, военное. Колчак вот-вот вплотную к Вятке подойдет. Разведка донесла, что кое-какие части уже к Кильмези прорвались...
— К Кильмези?
— А вы думали как? Думали, зря на окопы вас посылаю? Пока река стоит, противник постарается форсировать ее, зацепиться за правый берег Вятки. А правый берег, товарищи, нам отдавать никак нельзя. Любой цс-
ой его надо удержать.
— Так-то оно так, Микитич, только силы-то у наших каковы? — спросил кто-то из-под полатей.— Пермь, говорят, почти без бою отдали... Теперь вот Ижевск... Чего там наши-то топочут?
— Наши — ваши,— посуровел взглядом Ложенцов.— Ты что там, Фома неверующий? Ну, оставили, скажем, город, ну, отошли на новые позиции... Так надо ж
понять, почему мы отошли на эти позиции!.. В этом комиссия ЦК разбиралась... Полмильена не просто удержать.
— И не удержать.
— А надо! — Ложенцов сжал кулак и хлопнул им по столу, словно забил гвоздь.— Надо удержать, товарищи,—повторил он.—Теперь не только мы —сама Вятка будет воевать вместе с нами. Понимаете — река Вятка! Правый берег!
— Вятка, она, конечно, всем рекам матка,— согласился Прялка.— За Вятку каждый должен заступиться.
— Укрепим правый берег —победим врага. Не укрепим—считай, пропало, так я думаю,—подытожил Ложенцов и двумя пальцами разгладил топорщившиеся рыжеватые усы.
— Пиши поверх всего меня с девкой,— послышалось опять из угла.
— Это кто там говорит?
— Фома неверующий,— послышалось в ответ. Все снова засмеялись.,
— Фома-то Фома, да Колчак не Крема, он, Колчак, видишь, за -воротки берет. Полмильена, гляди, насобирал. А мы разве беднее будем? —и вдруг Фома неве-рующий^вышел из угла на середку избы —седой, широкоплечий, рукастый.— Ты вот что, председатель уезда, усмотри. Мы вот посылаем людей туда-сюда. И по мобилизации, и добровольно, и вот, как сейчас, по разнарядке. А оттуда сколь трактом обратно бежит? Имать их надо, шпиенов да мешочников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99