.. И снова об отце... Выручать надо старика, а как? Как выручать-то?
Как только стемнело, Ветлугин пошел, сторонясь большой дороги, в городе свернул на безлюдную улочку, дошел до Деревянного базара, с грустью посмотрел на стоявшее напротив массивное кирпичное здание тюрьмы: «Уж не здесь ли ты, тятька?»
На противоположной стороне улицы послышался скрип двери, где-то из подворотни тявкнула собачонка и смолкла. Из проулка выехали двое верховых. Егор завернул за угол и припал к стене. Всадники сонно проехали мимо, и снова где-то запоздало тявкнула соба-
чонка. Егор пересек улицу и на углу остановился, привлеченный необычным объявлением, наклеенным на забор. Объявление было действительно необычное, со множеством заглавных букв, четко выделявшихся на бумаге.
«Временно, впредь до установления связи с Верховным Управлением Северной Области или с Самарским Комитетом членов Учредительного Собрания,— прочитал он,— Верховную власть в Южном Округе Вятской губернии вручить Временному Управлению в составе: члена Учредительного собрания от Вятской губернии Кропо-това, уполномоченного Северного областного центра Союза возрождения России Н. П. Чиркова, командира передового отряда Народной Армии А. А. Степанова и полковника В. П. Пантюхина».
«Вот гады! — чуть не вскрикнул от возмущения Егор и, оглянувшись, чтоб никто не заметил, рванул с забора лист, скомкав бумагу, швырнул ее в сторону.— Надо вначале разыскать Ксену. Она должна знать обо всем...»
Через полчаса Егор уже был у дома Ксены и, стараясь быть незамеченным, тихонько подобрался к окну, постучал.
— Кто-й там? — отозвалась спросонья старуха — Ксенина мать.
— Ксена дома? — спросил вполголоса Егор.
— Ксена-то... Ксена в штабу...
— У Степанова?
— У кого же теперь? Кому ни служи, все надо служить. Работы-то вон сколь... Сутками сидит там...
«Ксена — у Степанова? Как же это так? — метались мысли в голове Егора.— Ужель и в тебе, Ксена, я ошибся? Ужель ошибся? Ксена, Ксена...»
Все стало здесь чужим — и крыльцо с точеными столбиками, и окно с голубыми наличниками, и садик с кустами сирени, в котором встречался он с Ксеной,— все, все стало чужим, захотелось скорей убежать, никогда сюда не возвращаться... Но как разыскать Ложенцова? Где он сейчас? Однако разыскать надо. И быстрее — время не ждет...
Вторые сутки Ложенцов находился в подвале небольшого дома, затерявшегося на окраине городка. Сюда ночью тайком приходили люди и, получив поручение, так же тайком уходили.
Узнав от знакомых о местопребывании Ложенцова, Ветлугин спустился по лесенке в подвал. Ложенцов сидел в углу и, положив лист бумаги на днище перевернутой бочки, что-то писал при свете коптилки. Ветлугин сразу даже не узнал его: Ложенцов сбрил усы и бороду, одет он был по-крестьянски в старую рубаху, из-под которой на боку выпирал револьвер.
Увидев Ветлугина, Алексей Никитич обрадовался.
— Наконец-то ты вернулся,— протянув руку, сказал он негромко.— Без тебя, вот видишь, какие события тут,— и, повернувшись, кликнул: — Выходи на свет, Си-пягин... Свои...
«И Сипягин тут?» — удивился Егор.
— Так вот, Сипягин,— продолжал Ложенцов.— Как только воззвание укома отпечатаешь, сразу же надо расклеить. На афишных тумбах, на заборах... А потом — в Прислон топай.
— Все будет сделано, как надо.
— Надеюсь, что не подведешь. А насчет прошлого... Дай вот клятву перед двоими нами, подтверди, что сэрами у тебя порвана ниточка.
— Чего же много говорить — делом докажу,— пряча в карман бумагу, ответил Сипягин.,— Теперь вот она где, клятва,— в самом сердце... Когда уж мать-старуху обидели... Да разве я... Расстреливая старый прогнивший строй, разве я думал, что они так поступят. Против нас оружие, гады, подняли. Да мы еще скажем свое слово! — и, махнув рукой, Сипягин неуклюже стал подниматься по лесенке наверх.
— Вот видишь, Егор, как обернулось все,— проводив взглядом Сипягина, сказал Ложенцов.— Жаль, что нам с Капустиным тогда не удалось разоружить Степанова. Надеялись, что удастся это сделать в Малмыже. А он возьми да и опереди нас. У него же такая силища, что бы могли сделать? Хорошо, что кассу эвакуировали... Народ свой разослали по деревням. Создаем революционные дружины. Сегодня сам вот собираюсь в Аркуль, к судоремонтникам. Надо поднимать людей. В Тереби-ловке уже Сормах наш сколотил свою дружину. Почти полностью вооружил.
«Этот сумеет»,— подумал Ветлугин, с восхищением вспоминая невысокого плотного мужичка с русой клинышком бородкой.
Это был Николай Сорокин — по прозванию Малахов, рабочий затона из Аркуля. Там он с двенадцати лет работал, вначале кочегаром, потом матросом, потом плотником по ремонту судов, пока не отправлен был на фронт. Воевал, получил за храбрость два Георгия, с войны вернулся подпрапорщиком, вступил в партию и целиком отдался ее делу. Звал он себя кратко — Сормах (по первым слогам своей двойной фамилии) и был грозой для местных богачей. А теперь он организовал, как рассказывал Ложенцов, свыше пятисот человек бедноты в боевую дружину, надел на свою плешистую голову папаху и сказал: «Теперь я готов лупить белую банду!»
— Он будет лупить! — согласился Ветлугин.— А мне какое дадите поручение, Алексей Никитич?
— Может, доедешь до Нолинска — ты легок в седле. Узнай там обстановку. Попробуй связаться с Вяткой. Чуть что — сообщи мне в Аркуль. Ну, а потом... Потом, Егор, сам решай, как лучше.
— Сипягин-то что, с нами? — выслушав Ложенцова, спросил Ветлугин.
— С нами... И не только Сипягин. Конечно, кое-кто перебежал и к Степанову. С усиками-то который, на телеграфе,— тоже сбежал.
«Значит, Ксена в самом деле изменила нам,— подумал с горечью Ветлугин.—Прав ты, Никитич, тогда был, гуляй, мол, да классовое чутье не теряй».
— А матрос Сипягин перешел в наш лагерь,—продолжал Ложенцов.— У него мать шомполами исполосовали.
— Степановцы?
— Кто же кроме их... Смотри, ты тут не попади к ним в лапы.
— Чуть уж не попал, Алексей Никитич. Жаль, отца схватили. Провожал из дому меня, и почти у самого города,—И Егор рассказал о случившемся.
— Доверчивы мы были, Егор, очень доверчивы,—-промолвил с укором Ложенцов.—В исполком Степанова как своего родного брата приглашали. Да его бы и близко подпускать не следовало.
— У него ведь вон какие были документы.
— Документы что... Разобрались бы... Оружием он силен, черт возьми,— и Ложенцов встал.— Ну что ж, Егор, если тебе все ясно — действуй. Счастливого пути.
Штаб мятежников располагался в центре города на углу Воскресенской и Спасской в большом купеческом доме. У массивной кирпичной ограды с дремлющими львами на воротах стояли наизготове два пулемета. В распахнутые двустворчатые двери дома входили и выходили купцы, лавочники, мещане — все те, кто с радостью приветствовал возвращение Степанова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Как только стемнело, Ветлугин пошел, сторонясь большой дороги, в городе свернул на безлюдную улочку, дошел до Деревянного базара, с грустью посмотрел на стоявшее напротив массивное кирпичное здание тюрьмы: «Уж не здесь ли ты, тятька?»
На противоположной стороне улицы послышался скрип двери, где-то из подворотни тявкнула собачонка и смолкла. Из проулка выехали двое верховых. Егор завернул за угол и припал к стене. Всадники сонно проехали мимо, и снова где-то запоздало тявкнула соба-
чонка. Егор пересек улицу и на углу остановился, привлеченный необычным объявлением, наклеенным на забор. Объявление было действительно необычное, со множеством заглавных букв, четко выделявшихся на бумаге.
«Временно, впредь до установления связи с Верховным Управлением Северной Области или с Самарским Комитетом членов Учредительного Собрания,— прочитал он,— Верховную власть в Южном Округе Вятской губернии вручить Временному Управлению в составе: члена Учредительного собрания от Вятской губернии Кропо-това, уполномоченного Северного областного центра Союза возрождения России Н. П. Чиркова, командира передового отряда Народной Армии А. А. Степанова и полковника В. П. Пантюхина».
«Вот гады! — чуть не вскрикнул от возмущения Егор и, оглянувшись, чтоб никто не заметил, рванул с забора лист, скомкав бумагу, швырнул ее в сторону.— Надо вначале разыскать Ксену. Она должна знать обо всем...»
Через полчаса Егор уже был у дома Ксены и, стараясь быть незамеченным, тихонько подобрался к окну, постучал.
— Кто-й там? — отозвалась спросонья старуха — Ксенина мать.
— Ксена дома? — спросил вполголоса Егор.
— Ксена-то... Ксена в штабу...
— У Степанова?
— У кого же теперь? Кому ни служи, все надо служить. Работы-то вон сколь... Сутками сидит там...
«Ксена — у Степанова? Как же это так? — метались мысли в голове Егора.— Ужель и в тебе, Ксена, я ошибся? Ужель ошибся? Ксена, Ксена...»
Все стало здесь чужим — и крыльцо с точеными столбиками, и окно с голубыми наличниками, и садик с кустами сирени, в котором встречался он с Ксеной,— все, все стало чужим, захотелось скорей убежать, никогда сюда не возвращаться... Но как разыскать Ложенцова? Где он сейчас? Однако разыскать надо. И быстрее — время не ждет...
Вторые сутки Ложенцов находился в подвале небольшого дома, затерявшегося на окраине городка. Сюда ночью тайком приходили люди и, получив поручение, так же тайком уходили.
Узнав от знакомых о местопребывании Ложенцова, Ветлугин спустился по лесенке в подвал. Ложенцов сидел в углу и, положив лист бумаги на днище перевернутой бочки, что-то писал при свете коптилки. Ветлугин сразу даже не узнал его: Ложенцов сбрил усы и бороду, одет он был по-крестьянски в старую рубаху, из-под которой на боку выпирал револьвер.
Увидев Ветлугина, Алексей Никитич обрадовался.
— Наконец-то ты вернулся,— протянув руку, сказал он негромко.— Без тебя, вот видишь, какие события тут,— и, повернувшись, кликнул: — Выходи на свет, Си-пягин... Свои...
«И Сипягин тут?» — удивился Егор.
— Так вот, Сипягин,— продолжал Ложенцов.— Как только воззвание укома отпечатаешь, сразу же надо расклеить. На афишных тумбах, на заборах... А потом — в Прислон топай.
— Все будет сделано, как надо.
— Надеюсь, что не подведешь. А насчет прошлого... Дай вот клятву перед двоими нами, подтверди, что сэрами у тебя порвана ниточка.
— Чего же много говорить — делом докажу,— пряча в карман бумагу, ответил Сипягин.,— Теперь вот она где, клятва,— в самом сердце... Когда уж мать-старуху обидели... Да разве я... Расстреливая старый прогнивший строй, разве я думал, что они так поступят. Против нас оружие, гады, подняли. Да мы еще скажем свое слово! — и, махнув рукой, Сипягин неуклюже стал подниматься по лесенке наверх.
— Вот видишь, Егор, как обернулось все,— проводив взглядом Сипягина, сказал Ложенцов.— Жаль, что нам с Капустиным тогда не удалось разоружить Степанова. Надеялись, что удастся это сделать в Малмыже. А он возьми да и опереди нас. У него же такая силища, что бы могли сделать? Хорошо, что кассу эвакуировали... Народ свой разослали по деревням. Создаем революционные дружины. Сегодня сам вот собираюсь в Аркуль, к судоремонтникам. Надо поднимать людей. В Тереби-ловке уже Сормах наш сколотил свою дружину. Почти полностью вооружил.
«Этот сумеет»,— подумал Ветлугин, с восхищением вспоминая невысокого плотного мужичка с русой клинышком бородкой.
Это был Николай Сорокин — по прозванию Малахов, рабочий затона из Аркуля. Там он с двенадцати лет работал, вначале кочегаром, потом матросом, потом плотником по ремонту судов, пока не отправлен был на фронт. Воевал, получил за храбрость два Георгия, с войны вернулся подпрапорщиком, вступил в партию и целиком отдался ее делу. Звал он себя кратко — Сормах (по первым слогам своей двойной фамилии) и был грозой для местных богачей. А теперь он организовал, как рассказывал Ложенцов, свыше пятисот человек бедноты в боевую дружину, надел на свою плешистую голову папаху и сказал: «Теперь я готов лупить белую банду!»
— Он будет лупить! — согласился Ветлугин.— А мне какое дадите поручение, Алексей Никитич?
— Может, доедешь до Нолинска — ты легок в седле. Узнай там обстановку. Попробуй связаться с Вяткой. Чуть что — сообщи мне в Аркуль. Ну, а потом... Потом, Егор, сам решай, как лучше.
— Сипягин-то что, с нами? — выслушав Ложенцова, спросил Ветлугин.
— С нами... И не только Сипягин. Конечно, кое-кто перебежал и к Степанову. С усиками-то который, на телеграфе,— тоже сбежал.
«Значит, Ксена в самом деле изменила нам,— подумал с горечью Ветлугин.—Прав ты, Никитич, тогда был, гуляй, мол, да классовое чутье не теряй».
— А матрос Сипягин перешел в наш лагерь,—продолжал Ложенцов.— У него мать шомполами исполосовали.
— Степановцы?
— Кто же кроме их... Смотри, ты тут не попади к ним в лапы.
— Чуть уж не попал, Алексей Никитич. Жаль, отца схватили. Провожал из дому меня, и почти у самого города,—И Егор рассказал о случившемся.
— Доверчивы мы были, Егор, очень доверчивы,—-промолвил с укором Ложенцов.—В исполком Степанова как своего родного брата приглашали. Да его бы и близко подпускать не следовало.
— У него ведь вон какие были документы.
— Документы что... Разобрались бы... Оружием он силен, черт возьми,— и Ложенцов встал.— Ну что ж, Егор, если тебе все ясно — действуй. Счастливого пути.
Штаб мятежников располагался в центре города на углу Воскресенской и Спасской в большом купеческом доме. У массивной кирпичной ограды с дремлющими львами на воротах стояли наизготове два пулемета. В распахнутые двустворчатые двери дома входили и выходили купцы, лавочники, мещане — все те, кто с радостью приветствовал возвращение Степанова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99