Я ужасно люблю папу и уважаю его как математика.
Но мне не часто попадались такие эгоисты, как он.
Не то чтобы он был жадный: совсем нет. Не то чтобы он не поделился
последней корочкой хлеба: поделился бы. С чужим человеком.
Но если он чего-то не хочет делать, то и не будет делать. Когда
умерла Джейн, мне пришлось немедленно взять на себя все наши денежные
дела. А мне было семнадцать. Потому что папа об этом и знать не хотел.
Максимум, чего мне удавалось от него добиться, так это чтобы он поставил
под чем-нибудь подпись.
Я усердно занималась, зарабатывая себе докторскую степень. Папа и
хотел, чтобы я занималась - по только готовкой, уборкой, закупкой
продуктов, ведением бухгалтерских книг, управлением нашими предприятиями,
заполнением налоговых деклараций - ну а заодно еще и докторской.
Однажды я нарочно перестала мыть посуду, чтобы проверить, скоро ли он
обратит на это внимание. Недели через две он сказал: "Дити, ты
когда-нибудь помоешь посуду?"
Я ответила: "Нет, сэр".
"Что такое? Почему?"
"У меня нет времени".
Это озадачило его:
"А Джейн вот как-то находила время на домашнее хозяйство. В чем дело,
дорогая?"
"Папа, ей не надо было защищать диссертацию перед дуболомами из
аттестационной комиссии. Тема моей диссертации утверждена два года назад.
Но меня будут аттестовать люди, которые не в состоянии - по крайней мере
четверо из семи - отличить фортран от салбутана [фортран - язык
программирования, салбутан - лекарственное средство], терпеть не могут
компьютеры и втайне побаиваются, что специалисты по компьютерам отнимут у
них работу. Они потому такие требовательные, что сами ничего не понимают.
И кроме того, маме всегда помогала я, а под конец еще и экономка".
Папа оказался молодцом. Он нанял новую экономку, которая пробыла у
нас до тех пор, пока я не получила степень. Он навел справки, обнаружил,
что декан факультета назначил в мою аттестационную комиссию людей, ничего
не понимающих в компьютерах, - не нарочно: декан сам ничего не понимал в
компьютерах. Кончилось дело тем, что я сдавала уже другой комиссии,
которая была гораздо строже - но в компьютерах разбиралась. Что ж, так мне
и надо.
Папа искренне желает мне добра, он обожает тетю Хильду и старается ее
радовать. Папа один из тех мужчин, что всерьез верят в эмансипацию женщин,
всегда ее отстаивают - но в глубине души, так глубоко, что они и сами
этого не сознают, их эмоции говорят им, что женщины - всегда маленькие и
никогда не становятся взрослыми.
С тетей Хильдой впасть в это заблуждение особенно легко: некоторые
двенадцатилетние девочки крупнее ее и округлее.
Прошло невыносимо долгое время, прежде чем мы смогли нарушить
молчание. Зебадия смотрел на свои приборы, пана - прямо перед собой.
В конце концов мой муж дал моему отцу встрепку, которой папа ни за
что не стерпел бы от меня.
- Джейк, объясни мне, как это у тебя получается.
- Что?
- Ты гений. Ты не из тех рассеянных ученых чудаков, кому без поводыря
и шагу не ступить. Ты умеешь забивать гвозди не хуже плотника и работать
на станках, не отрезая себе пальцы. С тобой интересно общаться, и ты
ухитрился так очаровать одну из трех лучших женщин, которых я когда-либо
знал, что она вышла за тебя замуж. И тем не менее ты публично оскорбил ее
дважды в один день. Дважды. Скажи: этому что, специально учат - так
по-идиотски себя вести? Или это дар, вроде твоего математического?
Папа закрыл лицо руками. Зебадия замолчал.
Я видела, как тряслись папины плечи. Потом всхлипывания прекратились.
Папа вытер глаза, отстегнул привязной ремень. Когда до меня дошло, что он
направляется к двери в переборке, я мгновенно отстегнулась и очутилась у
него на пути. Он сказал:
- Пожалуйста, дай мне дорогу, Дити.
- Второй пилот, вернитесь на свое место.
- Но дочь, тебе нельзя вмешиваться в отношения мужа и жены!
- Прошу называть меня "астронавигатор". Капитан не желает, чтобы его
беспокоили. Ая Плутишка!
- Дити, послушай!
- Режим судового журнала. Второй пилот, я не позволю вам нарушать
распоряжения капитана. Вернитесь на свое место, пристегнитесь - и
оставайтесь там!
- Или, может, тебя водворить на место, а? - прорычал Зебадия. - Руки
захлестнуть ремнями и пряжки подтянуть так, что сам не достанешь?
- Первый пилот, не вмешивайтесь, когда вам не приказывают. Второй
пилот, живо!
Папа развернулся в воздухе, чуть не ударив меня по лицу, но но
заметив этого. Он выдавил сквозь всхлипывания:
- Но я должен попросить прощения у Хильды! Как ты не понимаешь! - Тем
не менее он все-таки уселся обратно в кресло.
- Джейк, ты будешь окончательный дурак, если пойдешь просить
прощения.
- Что? Зеб, ты это серьезно?
- Еще бы. Ты сегодня уже просил прощения один раз. Неискренне, как
Шельма теперь убедилась. Джейк, твой единственный шанс остаться женатым -
заткнуться и исправно нести службу. Твое слово больше не стоит ломаного
гроша. Но если ты будешь паинькой лет пять или шесть, она, может быть, и
забудет. Вернее, простит. Забыть никогда не забудет. Длительное
безупречное поведение, возможно, примирит ее с некоторыми твоими
недостатками. Но никогда даже не заикайся о том, что она уступает мужчинам
в компетентности. Да, ее не возьмут в команду по перетягиванию каната, и
ей приходится вставать на табуретку, чтобы дотянуться до верхней полки -
но разве она от этого глупее других? Милый мой, если бы дело было в росте,
я был бы у нас супергений, а не ты. Или, может, ты считаешь, что у кого
растет борода, тот мудрец, а у кого не растет - наоборот? Джейк, дела и
так скверные, не усугубляй.
Так: тут следовало чем-нибудь отвлечь их внимание. Не дать папе шанс
ответить. Если бы он начал отстаивать свою правоту, он бы и сам рано или
поздно поверил, что прав. Способность мужского ума оправдывать свои
поступки - или проступки - безмерна.
И некоторых женских умов тоже. Но мы, женщины, ближе к диким
животным: по большей части мы не ощущаем потребности оправдывать себя. Мы
просто делаем то, что делаем, потому что нам так хочется, и все. А разве
бывают другие причины?
- Джентльмены, - вмешалась я, пока папа не успел найти ответ на
последнюю реплику Зебадии, - кстати, о бородах. У вас у обоих трехдневная
щетина. Если мы собираемся просить убежища у местных властей, разве нам не
следует опрятно выглядеть? Я намерена причесаться и вычистить грязь из-под
ногтей, и, к счастью, у меня есть совершенно чистый тренировочный костюм.
Светло-зеленый, Зебадия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Но мне не часто попадались такие эгоисты, как он.
Не то чтобы он был жадный: совсем нет. Не то чтобы он не поделился
последней корочкой хлеба: поделился бы. С чужим человеком.
Но если он чего-то не хочет делать, то и не будет делать. Когда
умерла Джейн, мне пришлось немедленно взять на себя все наши денежные
дела. А мне было семнадцать. Потому что папа об этом и знать не хотел.
Максимум, чего мне удавалось от него добиться, так это чтобы он поставил
под чем-нибудь подпись.
Я усердно занималась, зарабатывая себе докторскую степень. Папа и
хотел, чтобы я занималась - по только готовкой, уборкой, закупкой
продуктов, ведением бухгалтерских книг, управлением нашими предприятиями,
заполнением налоговых деклараций - ну а заодно еще и докторской.
Однажды я нарочно перестала мыть посуду, чтобы проверить, скоро ли он
обратит на это внимание. Недели через две он сказал: "Дити, ты
когда-нибудь помоешь посуду?"
Я ответила: "Нет, сэр".
"Что такое? Почему?"
"У меня нет времени".
Это озадачило его:
"А Джейн вот как-то находила время на домашнее хозяйство. В чем дело,
дорогая?"
"Папа, ей не надо было защищать диссертацию перед дуболомами из
аттестационной комиссии. Тема моей диссертации утверждена два года назад.
Но меня будут аттестовать люди, которые не в состоянии - по крайней мере
четверо из семи - отличить фортран от салбутана [фортран - язык
программирования, салбутан - лекарственное средство], терпеть не могут
компьютеры и втайне побаиваются, что специалисты по компьютерам отнимут у
них работу. Они потому такие требовательные, что сами ничего не понимают.
И кроме того, маме всегда помогала я, а под конец еще и экономка".
Папа оказался молодцом. Он нанял новую экономку, которая пробыла у
нас до тех пор, пока я не получила степень. Он навел справки, обнаружил,
что декан факультета назначил в мою аттестационную комиссию людей, ничего
не понимающих в компьютерах, - не нарочно: декан сам ничего не понимал в
компьютерах. Кончилось дело тем, что я сдавала уже другой комиссии,
которая была гораздо строже - но в компьютерах разбиралась. Что ж, так мне
и надо.
Папа искренне желает мне добра, он обожает тетю Хильду и старается ее
радовать. Папа один из тех мужчин, что всерьез верят в эмансипацию женщин,
всегда ее отстаивают - но в глубине души, так глубоко, что они и сами
этого не сознают, их эмоции говорят им, что женщины - всегда маленькие и
никогда не становятся взрослыми.
С тетей Хильдой впасть в это заблуждение особенно легко: некоторые
двенадцатилетние девочки крупнее ее и округлее.
Прошло невыносимо долгое время, прежде чем мы смогли нарушить
молчание. Зебадия смотрел на свои приборы, пана - прямо перед собой.
В конце концов мой муж дал моему отцу встрепку, которой папа ни за
что не стерпел бы от меня.
- Джейк, объясни мне, как это у тебя получается.
- Что?
- Ты гений. Ты не из тех рассеянных ученых чудаков, кому без поводыря
и шагу не ступить. Ты умеешь забивать гвозди не хуже плотника и работать
на станках, не отрезая себе пальцы. С тобой интересно общаться, и ты
ухитрился так очаровать одну из трех лучших женщин, которых я когда-либо
знал, что она вышла за тебя замуж. И тем не менее ты публично оскорбил ее
дважды в один день. Дважды. Скажи: этому что, специально учат - так
по-идиотски себя вести? Или это дар, вроде твоего математического?
Папа закрыл лицо руками. Зебадия замолчал.
Я видела, как тряслись папины плечи. Потом всхлипывания прекратились.
Папа вытер глаза, отстегнул привязной ремень. Когда до меня дошло, что он
направляется к двери в переборке, я мгновенно отстегнулась и очутилась у
него на пути. Он сказал:
- Пожалуйста, дай мне дорогу, Дити.
- Второй пилот, вернитесь на свое место.
- Но дочь, тебе нельзя вмешиваться в отношения мужа и жены!
- Прошу называть меня "астронавигатор". Капитан не желает, чтобы его
беспокоили. Ая Плутишка!
- Дити, послушай!
- Режим судового журнала. Второй пилот, я не позволю вам нарушать
распоряжения капитана. Вернитесь на свое место, пристегнитесь - и
оставайтесь там!
- Или, может, тебя водворить на место, а? - прорычал Зебадия. - Руки
захлестнуть ремнями и пряжки подтянуть так, что сам не достанешь?
- Первый пилот, не вмешивайтесь, когда вам не приказывают. Второй
пилот, живо!
Папа развернулся в воздухе, чуть не ударив меня по лицу, но но
заметив этого. Он выдавил сквозь всхлипывания:
- Но я должен попросить прощения у Хильды! Как ты не понимаешь! - Тем
не менее он все-таки уселся обратно в кресло.
- Джейк, ты будешь окончательный дурак, если пойдешь просить
прощения.
- Что? Зеб, ты это серьезно?
- Еще бы. Ты сегодня уже просил прощения один раз. Неискренне, как
Шельма теперь убедилась. Джейк, твой единственный шанс остаться женатым -
заткнуться и исправно нести службу. Твое слово больше не стоит ломаного
гроша. Но если ты будешь паинькой лет пять или шесть, она, может быть, и
забудет. Вернее, простит. Забыть никогда не забудет. Длительное
безупречное поведение, возможно, примирит ее с некоторыми твоими
недостатками. Но никогда даже не заикайся о том, что она уступает мужчинам
в компетентности. Да, ее не возьмут в команду по перетягиванию каната, и
ей приходится вставать на табуретку, чтобы дотянуться до верхней полки -
но разве она от этого глупее других? Милый мой, если бы дело было в росте,
я был бы у нас супергений, а не ты. Или, может, ты считаешь, что у кого
растет борода, тот мудрец, а у кого не растет - наоборот? Джейк, дела и
так скверные, не усугубляй.
Так: тут следовало чем-нибудь отвлечь их внимание. Не дать папе шанс
ответить. Если бы он начал отстаивать свою правоту, он бы и сам рано или
поздно поверил, что прав. Способность мужского ума оправдывать свои
поступки - или проступки - безмерна.
И некоторых женских умов тоже. Но мы, женщины, ближе к диким
животным: по большей части мы не ощущаем потребности оправдывать себя. Мы
просто делаем то, что делаем, потому что нам так хочется, и все. А разве
бывают другие причины?
- Джентльмены, - вмешалась я, пока папа не успел найти ответ на
последнюю реплику Зебадии, - кстати, о бородах. У вас у обоих трехдневная
щетина. Если мы собираемся просить убежища у местных властей, разве нам не
следует опрятно выглядеть? Я намерена причесаться и вычистить грязь из-под
ногтей, и, к счастью, у меня есть совершенно чистый тренировочный костюм.
Светло-зеленый, Зебадия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189