Испуганный этой внезапной переменой курса, я спросил:
— В чем дело, Индро? Что случилось? Взмахом весла он продвинул лодку глубже в поле.
— Тише! Кажется, рыбаки нас заметили — видишь, четыре их лодки идут нам наперерез.
Так и есть! Лодки мчались, как черные демоны, с шумом рассекая воду. Путь назад нам преграждали сети, закрывшие выход из канала, а спрятаться было некуда. Весьма сомнительной представлялась и попытка искать спасения в маисовом поле. Мы оказались в западне.
— Что же будет, брат?
Комок встал у меня в горле. Что толку в том, что недавно Индро выпутался из подобного положения и ушел от своих преследователей? Что из того, что он еще ни разу не попадался им в руки, хотя частенько бывал на волосок от этого? Что ждет его, а вместе с ним и меня сегодня?
— Не бойся,— попытался успокоить меня Индро, но голос его дрожал. Изо всех сил работая шестом, он старался отвести лодку как можно дальше в глубь поля, где маис и кукуруза поднимались выше человеческого роста. Вода покрывала все поле. В иных местах она стояла по грудь, в других—по пояс, в третьих—по колено. Индро еще раз оттолкнулся шестом, но лодка не сдвинулась с места. А сзади уже слышались голоса рыбаков. Они определенно заподозрили неладное и не прекращали поисков.
Вдруг наша лодка слегка накренилась, а потом снова выпрямилась. Оглянувшись, я увидел, что сижу один. Мой товарищ исчез.
— Индро! — позвал я.
— Я здесь, внизу...— послышалось откуда-то сбоку, футах в пяти-шести от меня.
— Что ты там делаешь?
— Нужно дотащить лодку до чистой воды. У меня на поясе веревка.
— До какой воды?
— До Ганги. Тут совсем рядом Большая Ганга.
Я замолчал. Лодка начала медленно продвигаться вперед.
Неожиданно неподалеку послышался грохот жестянок и треск кустарника.
— Что это, брат? — перепугался я.
— Э-э! пустяки! Это крестьяне забрались на помосты и шумят—гонят диких кабанов.
— Диких кабанов? Где они?
— Думаешь, я их вижу? Наверное, где-нибудь поблизости.
Я похолодел. Что только не уготовила мне сегодня судьба—дома чуть не угодил в лапы тигра, а теперь встреча с дикими кабанами! Но все-таки у меня было некоторое преимущество перед Индро: я сидел в лодке, а он, по пояс в грязной жиже, тащил нашу посудину. Каждый шаг давался ему с трудом. Прошло минут пятнадцать. Я заметил, что стебли маиса временами наклонялись и раздавался свист. Я снова окликнул Индро.
— Что это? Кабан или поросенок?
— Нет, это змеи,— невозмутимо пояснил тот.— Тут они повсюду. Когда пугаются чего-нибудь, то прыгают в воду.
Ничего себе — еще и змеи! Дрожа от страха, я перебрался на середину лодки и чуть слышно пролепетал:
— Какие это змеи, брат?
— Да всякие: ужи, водяные кобры...— небрежно обронил Индро и тут же заговорил о другом:—Скажи, ты земли не видишь?
Видеть-то я ее видел, но от страха я не мог произнести ни слова. Все тело у меня покрылось холодным потом. А Индро продолжал как ни в чем не бывало:
— Да ты их не бойся! Они не кусаются, если их не трогать. Они сами до смерти боятся людей. Вон коснулись меня и бросились прочь. Правда, тут есть большие, к примеру, бора. Такие и укусить могут. Да только что из этого? Когда-нибудь все равно придется умереть.
Он еще что-то говорил спокойным, ровным голосом, но его речь не доходила до моего сознания. Я буквально окаменел от ужаса, даже дышать боялся—вдруг какая-нибудь змея прыгнет в лодку!
Что же это было за существо, с которым свела меня судьба: человек, бог или дьявол? Если он человек, то почему ему неведом страх? Или у него каменное сердце, оно не бьется так же, как мое, и не подвластно волнениям? Но если бы это было так, разве бросился бы он тогда на мою защиту, один против всех? Ведь я ему совсем чужой. Да и теперь без лишних слов, пренебрегая опасностью, он отважно спустился в трясину и, рискуя жизнью, вытаскивает лодку. Он мог и меня заставить вылезти, но не сделал этого. Ни разу даже не попросил помочь ему. Многие ли способны на такую самоотверженность в минуту смертельной опасности, тем более в его возрасте? А как просто, без всякой рисовки он сказал: «Когда-нибудь все равно придется умереть». Не часто встречаются люди, признающие эту непреложную истину. И хотя именно он втянул меня в эту историю, я, пока жив, никогда не забуду его благородства... Что же это было за сердце? Из какого материала создано оно, если могло преподнести мне такой великий непрошеный дар?! Много лет прошло с тех пор, всего я повидал в жизни—и горя, и радостей, побывал в разных местах и странах, пересек горы и леса, реки и долины, с разными людьми встречался, но более великодушного человека никогда не встречал.
А потом он вдруг исчез из моей жизни, словно растворился в воздухе. И когда я теперь вспоминаю о нем, мои старые глаза увлажняются слезами и горькая обида щемит сердце. О творец! Зачем ты создал и послал в мир это необыкновенное существо? И зачем так скоро отнял его у меня? Я видел, как ты щедро раздавал сокровища своей неоскудевающей кладовой, одарял людей богатством, деньгами, умом, талантами. Но многих ли ты сотворил великих духом?
Однако вернемся к нашему повествованию.
Я слышал приближающийся глухой шум и сообразил, что неподалеку бушует тот страшный поток, преодолеть который не могут даже корабли. Скорость течения заметно увеличилась. Серая вспененная вода увлекала за собой песок и кружила его в водоворотах. Индро поднялся в лодку и, взявшись за весла, приготовился к борьбе с неукротимым течением.
— Не бойся,—успокоил он меня.— Мы уже в Ганге.
«Легко сказать—не бойся!—подумал я.— Это только ты ничего не боишься».
Мысли мои прервал резкий толчок. Лодка вздрогнула, и не успел я опомниться, как волны Ганги подхватили ее и стремительно помчали вперед.
В разрывах облаков проглядывала луна, темнота начала понемногу рассеиваться. Я осмотрелся. Тамарисковый лес и маисовые заросли остались далеко позади.
ГЛАВА Ш
— Индро, мне так хочется спать. Поплыли домой! Индро усмехнулся и нежным, почти девичьим голосом
ласково проговорил:
— Я понимаю, что хочется. Но что делать, Шриканто, придется потерпеть. У нас еще много дел... Послушай, почему бы тебе не поспать здесь?
Повторять свое предложение ему не пришлось. Я улегся на скамейке, но сон не шел. Молча, не отрываясь смотрел я на небо, наблюдая, как луна играет в прятки с облаками. Вот она исчезла, вот снова появилась... спряталась и выплыла опять. А рядом раздавался неумолчный шум волн. Я удивляюсь, как мог я тогда, забыв обо всем, целиком погрузиться в созерцание природы! Ведь мой возраст отнюдь не располагал к этому. Но, очевидно, правы умудренные жизнью старики, утверждая, что разум человека обладает благодатной способностью отключаться от всех треволнений и воспринимать мир как иллюзию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
— В чем дело, Индро? Что случилось? Взмахом весла он продвинул лодку глубже в поле.
— Тише! Кажется, рыбаки нас заметили — видишь, четыре их лодки идут нам наперерез.
Так и есть! Лодки мчались, как черные демоны, с шумом рассекая воду. Путь назад нам преграждали сети, закрывшие выход из канала, а спрятаться было некуда. Весьма сомнительной представлялась и попытка искать спасения в маисовом поле. Мы оказались в западне.
— Что же будет, брат?
Комок встал у меня в горле. Что толку в том, что недавно Индро выпутался из подобного положения и ушел от своих преследователей? Что из того, что он еще ни разу не попадался им в руки, хотя частенько бывал на волосок от этого? Что ждет его, а вместе с ним и меня сегодня?
— Не бойся,— попытался успокоить меня Индро, но голос его дрожал. Изо всех сил работая шестом, он старался отвести лодку как можно дальше в глубь поля, где маис и кукуруза поднимались выше человеческого роста. Вода покрывала все поле. В иных местах она стояла по грудь, в других—по пояс, в третьих—по колено. Индро еще раз оттолкнулся шестом, но лодка не сдвинулась с места. А сзади уже слышались голоса рыбаков. Они определенно заподозрили неладное и не прекращали поисков.
Вдруг наша лодка слегка накренилась, а потом снова выпрямилась. Оглянувшись, я увидел, что сижу один. Мой товарищ исчез.
— Индро! — позвал я.
— Я здесь, внизу...— послышалось откуда-то сбоку, футах в пяти-шести от меня.
— Что ты там делаешь?
— Нужно дотащить лодку до чистой воды. У меня на поясе веревка.
— До какой воды?
— До Ганги. Тут совсем рядом Большая Ганга.
Я замолчал. Лодка начала медленно продвигаться вперед.
Неожиданно неподалеку послышался грохот жестянок и треск кустарника.
— Что это, брат? — перепугался я.
— Э-э! пустяки! Это крестьяне забрались на помосты и шумят—гонят диких кабанов.
— Диких кабанов? Где они?
— Думаешь, я их вижу? Наверное, где-нибудь поблизости.
Я похолодел. Что только не уготовила мне сегодня судьба—дома чуть не угодил в лапы тигра, а теперь встреча с дикими кабанами! Но все-таки у меня было некоторое преимущество перед Индро: я сидел в лодке, а он, по пояс в грязной жиже, тащил нашу посудину. Каждый шаг давался ему с трудом. Прошло минут пятнадцать. Я заметил, что стебли маиса временами наклонялись и раздавался свист. Я снова окликнул Индро.
— Что это? Кабан или поросенок?
— Нет, это змеи,— невозмутимо пояснил тот.— Тут они повсюду. Когда пугаются чего-нибудь, то прыгают в воду.
Ничего себе — еще и змеи! Дрожа от страха, я перебрался на середину лодки и чуть слышно пролепетал:
— Какие это змеи, брат?
— Да всякие: ужи, водяные кобры...— небрежно обронил Индро и тут же заговорил о другом:—Скажи, ты земли не видишь?
Видеть-то я ее видел, но от страха я не мог произнести ни слова. Все тело у меня покрылось холодным потом. А Индро продолжал как ни в чем не бывало:
— Да ты их не бойся! Они не кусаются, если их не трогать. Они сами до смерти боятся людей. Вон коснулись меня и бросились прочь. Правда, тут есть большие, к примеру, бора. Такие и укусить могут. Да только что из этого? Когда-нибудь все равно придется умереть.
Он еще что-то говорил спокойным, ровным голосом, но его речь не доходила до моего сознания. Я буквально окаменел от ужаса, даже дышать боялся—вдруг какая-нибудь змея прыгнет в лодку!
Что же это было за существо, с которым свела меня судьба: человек, бог или дьявол? Если он человек, то почему ему неведом страх? Или у него каменное сердце, оно не бьется так же, как мое, и не подвластно волнениям? Но если бы это было так, разве бросился бы он тогда на мою защиту, один против всех? Ведь я ему совсем чужой. Да и теперь без лишних слов, пренебрегая опасностью, он отважно спустился в трясину и, рискуя жизнью, вытаскивает лодку. Он мог и меня заставить вылезти, но не сделал этого. Ни разу даже не попросил помочь ему. Многие ли способны на такую самоотверженность в минуту смертельной опасности, тем более в его возрасте? А как просто, без всякой рисовки он сказал: «Когда-нибудь все равно придется умереть». Не часто встречаются люди, признающие эту непреложную истину. И хотя именно он втянул меня в эту историю, я, пока жив, никогда не забуду его благородства... Что же это было за сердце? Из какого материала создано оно, если могло преподнести мне такой великий непрошеный дар?! Много лет прошло с тех пор, всего я повидал в жизни—и горя, и радостей, побывал в разных местах и странах, пересек горы и леса, реки и долины, с разными людьми встречался, но более великодушного человека никогда не встречал.
А потом он вдруг исчез из моей жизни, словно растворился в воздухе. И когда я теперь вспоминаю о нем, мои старые глаза увлажняются слезами и горькая обида щемит сердце. О творец! Зачем ты создал и послал в мир это необыкновенное существо? И зачем так скоро отнял его у меня? Я видел, как ты щедро раздавал сокровища своей неоскудевающей кладовой, одарял людей богатством, деньгами, умом, талантами. Но многих ли ты сотворил великих духом?
Однако вернемся к нашему повествованию.
Я слышал приближающийся глухой шум и сообразил, что неподалеку бушует тот страшный поток, преодолеть который не могут даже корабли. Скорость течения заметно увеличилась. Серая вспененная вода увлекала за собой песок и кружила его в водоворотах. Индро поднялся в лодку и, взявшись за весла, приготовился к борьбе с неукротимым течением.
— Не бойся,—успокоил он меня.— Мы уже в Ганге.
«Легко сказать—не бойся!—подумал я.— Это только ты ничего не боишься».
Мысли мои прервал резкий толчок. Лодка вздрогнула, и не успел я опомниться, как волны Ганги подхватили ее и стремительно помчали вперед.
В разрывах облаков проглядывала луна, темнота начала понемногу рассеиваться. Я осмотрелся. Тамарисковый лес и маисовые заросли остались далеко позади.
ГЛАВА Ш
— Индро, мне так хочется спать. Поплыли домой! Индро усмехнулся и нежным, почти девичьим голосом
ласково проговорил:
— Я понимаю, что хочется. Но что делать, Шриканто, придется потерпеть. У нас еще много дел... Послушай, почему бы тебе не поспать здесь?
Повторять свое предложение ему не пришлось. Я улегся на скамейке, но сон не шел. Молча, не отрываясь смотрел я на небо, наблюдая, как луна играет в прятки с облаками. Вот она исчезла, вот снова появилась... спряталась и выплыла опять. А рядом раздавался неумолчный шум волн. Я удивляюсь, как мог я тогда, забыв обо всем, целиком погрузиться в созерцание природы! Ведь мой возраст отнюдь не располагал к этому. Но, очевидно, правы умудренные жизнью старики, утверждая, что разум человека обладает благодатной способностью отключаться от всех треволнений и воспринимать мир как иллюзию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159