И вдруг ночную тишину прорезал отчаянный женский крик, и в то же мгновение Индро метнулся назад. Я тоже бросился на помощь, но впотьмах наскочил на заросли колючего кустарника, и мне потребовалось минут десять, чтобы освободиться от колючек, впившихся в тело,— не успевал я вытащить одну, как тут же цеплялась другая. Когда я наконец выбрался из зарослей и подбежал к хижине, глазам моим предстала следующая картина: возле изгороди без чувств лежала сестра Индро, а на другом конце двора шел жестоким кулачный бой между учителем и учеником. Неподалеку от них на земле валялось копье.
Шах-джи отличался недюжинной силой и никак не мог предположить, что Индро окажется сильнее его. Иначе он вряд ли затеял бы драку. Индро быстро положил соперника на обе лопатки, сел ему на грудь и так сдавил горло, что, не помешай я, заклинателю пришел бы конец.
С трудом оттащил я Индро от поверженного врага и тут только увидел, в каком плачевном состоянии находится мой друг,— вся его одежда была в крови. Не выдержав, я расплакался.
— Не реви! — задыхаясь, проговорил Индро.—Лучше перевяжи, вот... Эй, ты, не шевелись! — прикрикнул он на Шах-джи.— А то я так придавлю тебе глотку, что у тебя язык вывалится.
Он оторвал полоску от своего дхоти и протянул мне. Дрожащими руками я перевязал его, со страхом поглядывая на Шах-джи, который следил за нами взглядом затравленного зверя.
— Нет, тебе ни в чем нельзя доверять,— продолжал отчитывать его Индро.— Ты и убить можешь запросто. Тебя нужно связанным держать.
Он подошел к Шах-джи, стянул у него с головы чалму и крепко связал ему руки. Шах-джи не сопротивлялся и сидел молча. Индро отложил в сторону копье, которым заклинатель ранил его.
— Вот неблагодарная тварь! Сколько отцовских денег я перетаскал ему, сколько бы еще дал, если бы сестра не запретила. А он за это бьет меня копьем. Следи за ним, Шриканто, чтобы не поднимался, а я пойду к сестре — попробую привести ее в чувство.
Брызгая в лицо девушки водой и обмахивая ее веткой, он говорил:
— Сколько она от него побоев вытерпела с тех пор, как запретила носить им деньги! Она взяла бы их, если бы я сам заработал, а нечестных денег не хотела, считала, что они принесут ей несчастье и здесь, и на том свете. Она собирала дрова, тратила последние гроши на гашиш для этого негодяя, а ему все мало. Он ведь убить ее может. Такой на все способен... Я ему только в полиции развяжу руки.
Мне показалось, что при последних словах Шах-джи вздрогнул и бросил на нас быстрый взгляд, в котором мелькнул исступленный страх преступника. До сих пор я помню этот его взгляд.
Возможно, некоторые из читателей усомнятся в достоверности моего рассказа, сочтут его вымыслом, даже не преминут посмеяться. Но меня это не смущает. Жизненный опыт научил меня всегда и во всем придерживаться правды, никогда не отступать от нее и уметь за нее постоять. Да и рискнул бы я рассказать всю эту историю, не будь она истинной? Ведь тогда я на каждом слове трепетал бы от страха, как бы читатели не отвернулись от меня с насмешкой, как от фантазера, ибо сам факт превосходства реальной жизни над воображением не только не придает перу силы и смелости, но, напротив, постоянно его удерживает.
Было уже за полночь, когда сестра открыла глаза и пришла в себя. Выслушав рассказ о происшедшем, она с трудом поднялась, подошла к Шах-джи и развязала его.
— Иди в дом и ложись.
Как только он скрылся в хижине, она подозвала к себе Индро, положила его правую руку себе на голову и сказала:
— Индро, поклянись мне вот так, держа руку на моей голове, что никогда больше не придешь сюда и не станешь никого расспрашивать о нас, что бы с нами ни случилось.
Индро вначале оторопел, а потом взорвался:
— Ну конечно! Тебя возмущает, как я посмел связать его, а то, что он собирался убить меня, для тебя пустяки! Ну и неблагодарные же вы оба! Пошли, Шриканто! Хватит!
Мне показалось странным, что она ни словом не остановила его, хотя потом я понял причину ее молчания. Я незаметно положил деньги на веранде около столба и последовал за Индро. За калиткой он обернулся и прокричал в темноту:
— Ха-ха! Смотрите, какое благочестие! Индуска живет с мусульманином! Провалитесь вы оба в преисподнюю, я и не подумаю искать вас! Ничего мне от вас больше не надо, грязные недоноски!
И он почти бегом бросился прочь.
Когда мы уселись в лодку, Индро принялся быстро грести. Время от времени он вытирал глаза. Я знал — он плачет, но ни о чем его не расспрашивал.
Снова мы проплыли мимо кладбища, но теперь оно меня почему-то не пугало. Я настолько был полон пережитым, что даже не тревожился о том, какое наказание ожидает меня по возвращении домой.
Почти на рассвете наша лодка причалила к пристани, Индро высадил меня на берег.
— Ступай! Какой ты невезучий! Стоит взять тебя с собой, так обязательно что-нибудь случится. Больше никогда не буду с тобой связываться. Иди!
Он столкнул лодку с отмели и скоро исчез за поворотом реки. Удивленный и обиженный, я остался один.
ГЛАВА VI
Я не мог сдержать слез, когда Индро глухой, темной ночью вдруг бросил меня одного на берегу Ганги.
Излишне говорить, каким несправедливым счел я его тогда. Значит, он ни во что не ставил мою любовь к нему, не оценил того, что, не побоявшись жестокого наказания, грозившего мне дома, я все-таки отправился с ним! Более того, он обозвал меня невезучим и бестолковым! И даже прогнал прочь!
Б течение долгого времени потом мы избегали друг друга. Если мне случалось встретить его на улице, я отворачивался и проходил мимо, делая вид, будто не замечаю его. Такая выдержка давалась мне нелегко, целыми днями я не находил себе места. Я признавал его превосходство во всем: он — капитан футбольной и крокетной команд, чемпион по гимнастике, всегда вызывающий восхищение у ребят, окруженный поклонниками и почитателями, я чувствовал все свое ничтожество по сравнению с ним, и все-таки горькая обида не оставляла меня. Мне было непонятно, отчего он вдруг бросил меня, назвав другом, едва мы познакомились. Но раз он так поступил, я не хотел навязываться. Я молча слушал своих друзей, с восторгом рассказывавших о его подвигах, и никогда ни словом не обмолвился о нашем знакомстве или хотя бы о том, что и мне кое-что известно о нем. Уже в том возрасте я как-то бессознательно сумел постичь сущность дружбы с человеком незаурядным. Видимо, судьбой мне было уготовано дружить со многими необыкновенными людьми и всевышний великодушно наделил меня пониманием одной простой истины: никогда не поступаться в дружбе своим достоинством, в противном случае друг незаметно становится хозяином, а добровольные дружеские узы превращаются в кандалы раба. Я так хорошо усвоил эту мудрость, что навсегда был избавлен от унижений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159