Не успел Чорда вернуться, как я почувствовал, что у меня от жажды пересохло в горле. Я пододвинул свой билет Шотишу и замер в ожидании. Тот задумчиво склонился над тетрадью, видимо подсчитывая, сколько воды я выпил вчера и позавчера. Он еще не решил, насколько законна моя просьба, как вдруг за его спиной кто-то глухо охнул. И в ту же секунду раздались пронзительные крики Чорды и Джотинды:
— Ай-ай! Съест! Сейчас съест!
Прежде чем я успел обернуться и посмотреть, кто же собирается съесть моих братьев, я увидел искаженное ужасом лицо Шотиша, который, издав дикий вопль, взмахнул руками и упал без сознания. Падая, он зацепил ногами лампу, она опрокинулась, и комната погрузилась в кромешную тьму.
С трудом выбравшись на веранду, я столкнулся с дядюшкой. Тот крепко держал за плечи своих сыновей и что-то кричал истошным голосом. Эта троица, казалось, состязалась в том, кто кого перекричит. В начавшейся суматохе привратники схватили какого-то человека, приняв его за вора.
— Бейте мерзавца, бейте! — приказал им дядюшка. Принесли свет, собрались слуги, сбежались соседи.
Привратники вытолкнули на освещенное место избитого до полусмерти человека, и все остолбенели от изумления: это был Рамкомол Бхатточарджо!
Все тут же бросились ему на помощь. Одни брызгали в лицо водой, другие обмахивали веером, третьи гладили его по лицу, пытаясь успокоить.
Благодаря стараниям окружающих Рамкомол наконец пришел в чувство и начал судорожно всхлипывать. На него накинулись с расспросами:
— Зачем же вы так бежали? От кого?
— От тигра. Нет, от большого медведя. Он выпрыгнул из окна гостиной,—прерывающимся от слез голосом ответил тот.
— Нет-нет, это был волк,— перебивая друг друга, закричали Чорда и Джотинда.— Он зарычал и сел вот здесь на задние лапы.
В это время очнулся Шотиш. Он глубоко вздохнул и, не открывая глаз, произнес:
— Бенгальский королевский тигр.
Но куда же делся этот страшный зверь — медведь, волк или тигр? Ведь что-то было в действительности, если столько народу его видело!
Принесли фонарь, и собравшиеся принялись осматривать двор.
Неожиданно силач Кешори Синг вскрикнул: «Вот он!» — и одним прыжком очутился на веранде. Снова началась паника. Все толпой бросились к дому. Каждый стремился опередить другого — во дворе в ветвях гранатового дерева виднелось крупное существо, издали напоминавшее тигра.
С веранды люди кинулись в комнаты. Гостиная в мгновение оказалась полна народа.
— Берите палки! Принесите ружье! — раздался из толпы взволнованный голос дядюшки. Он имел в виду кремневое ружье нашего соседа Гогон-бабу.
Однако желающих отличиться не находилось. Молчали привратники-хиндустанцы, не подавали голоса и те, кто прибежали к нам из любопытства, в поисках развлечений.
И в этот момент появился Индро. Вероятно, он шел по улице и, услышав шум, завернул к нам. Тут же раздался предостерегающий окрик:
— Эй-ей, осторожней! Там тигр! Беги сюда! Скорей! Растерявшись вначале, Индро бросился в дом, но,
узнав, в чем дело, взял фонарь, бесстрашно спустился во двор и направился к гранатовому дереву. Подняв фонарь, он начал пристально всматриваться в существо, прятавшееся в его ветвях.
Шепча имя Дурги, из окон второго этажа за отчаянным смельчаком с волнением следили женщины. Тетушка даже плакала от страха. Слуги, спустившиеся следом за Индро во двор и столпившиеся у крыльца, старались ободрить его, показывая ему знаками, что, имей они в руках оружие, они немедленно пришли бы ему на помощь.
Наконец Индро произнес:
— Мне кажется, это не тигр...
Не успел он закончить фразы, как воображаемый тигр совершенно по-человечьи сложил вместе руки-лапы и во весь голос зарыдал.
— Нет, нет,—кричал он на чистом бенгальском языке,—я не тигр, не медведь. Я—Цинатх Боурупи.
Индро громко и весело расхохотался. А из дома уже бежали люди, и впереди всех — господин Бхатточарджо с деревянной сандалией в руке.
— Ах ты, выродок! Ты что же, пугать нас вздумал?!
Разгневанный дядюшка тут же приказал вывести негодяя со двора за ухо.
Кешори Синг, первым обнаруживший «зверя», считал, что именно ему принадлежит право учинить расправу над злоумышленником. Он схватил Цинатха за ухо и потащил к воротам. Сзади его бил по спине сандалией господин Бхатточарджо, разгневанно крича на хинди:
— Из-за этого олуха мерзавцы кхотти избили меня как собаку!
Бродячий актер Цинатх был родом из Барасата и каждый год приезжал в эти места на заработки. Накануне он уже приходил к нам в наряде Народа и пел песни.
Он бросался по очереди то к господину Бхатточарджо, то к дядюшке. Говорил, что сам очень перепугался, когда дети, увидев его, подняли крик. Поэтому и спрятался на дереве. Он ждал, пока пройдет переполох, а тогда вылез бы из укрытия и показал бы всем свой наряд. Но тут такое началось, что у него смелости не хватило спуститься и все объяснить.
Цинатх умолял простить его, но дядюшка оставался непреклонен.
— Счастье ваше, что это был не настоящий тигр или медведь!—возмущенно закричала тетушка сверху.— Ну и храбрецы—ты и твои слуги! Отпусти сейчас же этого несчастного и прогони прочь своих кхотти! Полный дом народу, а все трусы. Ребенок смелее вас оказался!
Дядюшка не обращал внимания на ее крики, но при последних словах его глаза загорелись гневом. Всем своим видом он показывал, что мог бы ответить жене соответствующим образом, но считает недостойным мужчины связываться с женщиной.
— А ну-ка, отрежьте хвост этому проходимцу!— свирепо крикнул он.
Бедняге артисту тут же отрезали длинный, обернутый в разноцветную материю соломенный хвост, а самого его вытолкали на улицу.
— Так, так, оставь этот хвост себе! — не унималась разгневанная тетушка.— Он тебе самому пригодится.
Индро повернулся ко мне:
— Шриканто, так ты здесь живешь?
— Да. А куда это ты идешь ночью?
— Разве сейчас ночь? — засмеялся Индро.— Только вечер. Я иду к своей лодке, поеду за рыбой. Хочешь со мной?
— На лодке так поздно? — испугался я. Индро снова засмеялся:
— Чего ты боишься? За рыбой только по ночам и ездят. Весело. Ты умеешь плавать?
— Конечно.
— Ну, тогда пошли.—Он взял меня за руку.—Знаешь, брат, одному очень трудно управлять лодкой против течения. Я давно подыскивал себе напарника, который не побоялся бы ездить со мной.
Я не возражал, и, держась за руки, мы вышли со двора. Мне самому не верилось, что я отправился куда-то ночью, но некая могучая, непонятная мне и непреодолимая сила влекла меня в кромешную тьму, заставляя пренебречь строгими порядками нашего дома.
Как лунатик, шел я за ним по страшной тропинке соседнего сада и наконец оказался на берегу Ранги.
Песчаный берег круто обрывался у самых наших ног, старое дерево ашот, темное и мрачное, как само олицетворение ночи, распростерло над нами широкие ветви, А внизу, на глубине не менее тридцати футов, где-то в черной пропасти мчала могучие воды вспенившаяся после дождей река.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159