— Нет! Со мной никогда ничего не случается! Знаешь, Жриканто,— вдруг оживился он,—я научу тебя одной замечательной штуке. Надо два раза в день, утром и вечером, произнести имя Брахмы, только при этом быть очень сосредоточенным,— и тогда все боги сразу появятся перед тобой, ты их всех увидишь. После этого никакая беда тебе уже не грозит: ты никогда не заболеешь и никто тебя пальцем не посмеет тронуть. Ходи куда хочешь, делай что вздумается, как я, например. Понял?
Я утвердительно кивнул головой и, насадив на крючок приманку, забросил удочку. Потом тихо спросил:
— А теперь ты с кем ездишь?
— Куда?
— Туда, за рыбой.
Индро поднял удочку и осторожно отложил ее в сторону.
— Я теперь туда не езжу. Я был поражен.
— Так ни разу с тех пор и не ездил?
— Ни разу. Меня жизнью заставили поклясться, что...— Индро замолчал, не решаясь закончить фразу.
— Кто заставил, брат? Твоя мать?
— Нет, не мать.
Он замолчал. Потом, медленно наматывая леску на удилище, спросил:
— Шиканто, ты дома ничего не рассказывал?
— Нет. Но все знают, что я был с тобой. Больше он не задавал вопросов. Я думал, он встанет и
уйдет, но он не шевелился и продолжал сидеть молча. Лицо его, всегда такое оживленное, стало озабоченным. Он как будто хотел что-то сказать мне, но не решался. Читатели, возможно, упрекнут меня в том, что все это я придумал. Не такой, дескать, был у меня возраст, чтобы вдаваться в подобные психологические тонкости. В какой-то степени они правы. Но надо учитывать и тот факт, что я любил Индро, а любовь, симпатия помогают людям понимать друг друга гораздо больше, чем рассудок. Возраст тут тоже ни при чем. Чем сильнее любит человек, тем легче ему понять душу любимого существа. Только благодаря любви и возможно проникновение в сердце другого существа. И вот тому доказательство. Индро взглянул на меня, собираясь что-то сказать, и вдруг покраснел. Нервно сорвал тростинку и принялся водить ею по воде.
— Шриканто!
— Что, брат?
— У тебя... у тебя есть деньги?
— Сколько?
— Пять рупий.
— Есть. Тебе нужно? — Счастливый, я взглянул ему в лицо. Такие деньги у меня были, и я не мог придумать им лучшего применения, чем отдать Индро. Однако Индро не обрадовался, а как будто смутился. Он немного помолчал.
— Но я не смогу скоро вернуть их тебе.
— Да мне и не нужно,— гордо ответил я.
Он снова опустил голову и медленно проговорил:
— Это не для меня. Для других. Они очень несчастны... Им даже есть нечего... Ты поедешь к ним?
Я сразу вспомнил ту ночь.
— Это те, кому ты хотел отдать деньги? Индро рассеянно кивнул головой.
— Да. Я мог бы и сам это сделать, но сестра ни за что не возьмет их от меня. Поэтому тебе придется поехать со мной. Один только раз, ладно? А то она решит, что я украл их у матери.
— Значит, у тебя есть сестра? Он усмехнулся:
— Нет, она мне не сестра, просто я ее так называю. Так поедешь, Шриканто?
И, заметив мою нерешительность, добавил:
— Ты не бойся, мы рано вернемся. Завтра воскре-
сенье. Ты, как поешь, приходи сюда, и мы отправимся. И сразу обратно. Ладно?
Он взял меня за руку и посмотрел в глаза таким взглядом, что я согласился.
Я дал слово, хотя лучше, чем кто бы то ни было, понимал, какое это безрассудство с моей стороны. Весь вечер я чувствовал себя подавленным, тревожно спал ночью, а когда проснулся утром, первой моей мыслью было отказаться от данного обещания. Ведь поездка с Индро не сулила мне ничего хорошего: узнай о ней кто-нибудь в доме, меня по возвращении будет ждать такое наказание, которого даже Чорда не мог бы поже-| лать для Шотиша. Кое-как поев, я взял деньги и незамет-
но выскользнул из дома. Всю дорогу до реки совесть не переставала терзать меня. «Не надо ехать,— говорил я себе,— ну что из того, что я обещал. Подумаешь, какое дело!» Когда я пришел к условленному месту, Индро уже дожидался меня в своем челноке. Он так обрадовался мне, что я не смог отказать ему, хотя в душе уже решил не ехать. Я не спеша спустился по крутому берегу и молча сел в лодку. Индро отчалил.
Теперь я считаю, что именно в награду за все мои заслуги в прежних рождениях мне было суждено отправиться с ним, ибо редко выпадает человеку счастье увидеть то, чему я стал свидетелем. Дважды такой случай не представляется и производит на человека столь глубокое впечатление, что вся его последующая жизнь строится под его влиянием. Наверное, именно благодаря ему я никогда потом не смотрел на женщин свысока, хотя отнюдь не утверждаю, что все они подобны пери. В самом деле, если бы все представительницы женского пола были подобны сестре Индро, то откуда бы взялись те исчадия ада, которых мы нередко видим вокруг и кто отравляет нам жизнь? Но дело в том, что эти создания представляются мне всего лишь своего рода маской женщины. Каждая из них может в любой момент сбросить ее и показать свою внутреннюю прекрасную сущность. Мои друзья полагают, что это мое жестокое и печальное заблуждение. Я не спорю с ними, только говорю, что для меня это не теоретическое умозаключение, а интуитивное убеждение. Не знаю, жива ли благословенная сестра, которая мне его внушила, и если да, то где она, что с ней стало. Она запретила мне что-либо узнавать о ней, и я ни разу ее не ослушался. Но только один всевышний знает, как часто я с благодарностью вспоминал ее.
Прошло довольно много времени, пока мы добрались до причала у кладбища, пока привязали нашу лодку к старому баньяну и выбрались на берег. Прямо от берега убегала к лесу едва приметная тропинка. Мы направились по ней. Минут через десять нашим взорам предстала небольшая хижина, крытая пальмовыми листьями. Подойдя ближе, мы увидели закрытую качитку. Индро осторожно развязал лиану, которой она была привязана, и распахнул калитку, а когда мы вошли во двор, снова завязал лиану. Никогда в жизни не видел я подобного жилища! Со всех сторон его окружали непроходимые джунгли, над кровлей сплетали свои кроны громадные тамаринд и инжировое дерево, отчего все здесь казалось погруженным в глубокий сумрак. Звуки наших шагов всполошили семейство кур с цыплятами. Заблеяли две привязанные к изгороди козы. Я глянул вперед — о ужас! Почти во всю длину двора лежал громадный удав. С диким воплем я во мгновение ока взлетел на изгородь. Индро весело рассмеялся:
— Не бойся, это добрый змей. Его зовут Рохим. Подойдя к удаву, он взял его и спокойно оттащил в
сторону. Я не без опаски слез с забора и вместе с Индро направился к веранде хижины. Там на топчане, покрытом ветхой циновкой, закутавшись в рваное покрывало, сидел высокий худой человек и натуженно кашлял.
Его всклокоченные волосы были завязаны узлом, на шее висело множество ожерелий, одежда была грязной, в каких-то желтых пятнах. Сначала я не заметил тесемки в его волосах и длинной бороде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159