Взяла банан-двухкассетник.
Включила. Ожила мелодия, та самая, под которую добиралась Ирина от Сиби-
ри до Грузии.
Снова принялась было за сборы, но вернулась к магнитофону, поставила
на пол, посреди комнаты, присела на корточки. Вырубила музыку, нажала на
красную кнопку записи. Сказала:
- Тамазик, я еду домой: надо выписаться, попрощаться, вообще: уладить
дела. Сам знаешь: все у нас с тобою случилось так! внезапно. Позвони мне
туда. Я вернусь, как только позовешь. Мой телефон: два ноль два двадцать
два. Смешной телефон, правда?
Ирина думала, что бы добавить еще, пленка вертелась беззвучно, но тут
внизу хлопнули дверцы подъехавшего автомобиля.
Ирина глянула в окно: Тамаз с приятелем извлекали из багажника уни-
версала огромный макет храма, возвращенный с конкурса. Водитель помогал
изнутри.
Ирина засуетилась: бросила в чемодан какое-то платье, побежала в
спальню снимать гобелен!
Храм уже стоял у подъезда, мужчины прилаживались поднять его, чтоб
нести. Ирина поняла, что ничего больше не успеет, так и оставила гобелен
повисшим на угловом гвоздике. Наскоро щелкнула чемоданными замочками,
дернула сумочную молнию, накинула пальто, сунула в карман шапку. Выско-
чила на площадку.
Храм полз, надвигаясь по ближнему пролету, но, слава Богу, загоражи-
вал Ирину от Тамаза. Ирина скакнула бесшумно на верхнюю площадку, осто-
рожненько перегнулась через перила, увидела, как вплывает храм в мас-
терскую!
Когда дверь захлопнулась, легко и быстро сбежала вниз.
Выбралась из такси. Достала вещи. Пошла в здание. На мгновенье задер-
жалась в дверях, обернулась.
Обернулась и от кассового окошечка в самый момент, когда нужно было
отдавать за билет деньги, и - последней входя в загон на досмотр, и -
едва удерживаясь на крайней ступеньке аэродромного автобуса, и даже - на
верхней площадке трапа, раздражая подгоняющую не задерживать стюардессу.
Тамаза не было.
21.12.90
В родном городке снегу успело навалить столько, что Ирина едва проб-
ралась к полуподвальному оконцу междугородной.
- Ой, Ирка, - выскочила Тамарка, - какие дела! Явилась - не запыли-
лась! Ну ты, подруга, даешь! Щас чаю поставлю.
Ирина вытащила два пузыря "Сибирской".
- Ну ты даешь! - повторила Тамарка. - Щас, сядем тихонечко. Связи не-
ту. Тишина-покой! - чай, закусочка, стакан - все это между прочим, в
процессе разговора. - Ну чо ты, где, говори, давно приехала?
- Я сейчас, Тамарка, княгиня, - сказала Ирина.
- Ну? Треплешься!
- Зуб даю. Княгиня Авхледиани. Во, смотри, - и протянула подруге сви-
детельство о браке.
- Ой, Ирка! Ну давай, давай, рассказывай! Умру щас! - и Тамарка, вы-
терев руки о юбку, осторожно тронула иринину кофточку.
- Из Парижа. Хочешь померить? - Ирина принялась расстегивать пугови-
цы.
- Ой! - запунцовелась Тамарка и надела кофточку, осмотрела себя.
- Нравится? - спросила Ирина. - Дарю, - и набросила на голые плечи
облезлое тамаркино.
- Чо, обалдела? - не поверила та.
- Да у меня таких! - соврала Ирина, чьи вещи остались в Тбилиси ско-
рее всего навсегда.
- Ой, подруга! Ну, я теперь!.. - не находила Тамарка слов.
- Я, в общем, тут временно, - как-то само собою взяла Ирина подружкин
тон, стиль. - За мною муж должен приехать!
- Правда-правда. Постой, послушай. Вот. Я, значит, домой, а там уже
забито. В моей комнате зять спит. Ну, племянники. В общем, я - в театр,
а Толя уволился. Помнишь - Анатолий Иванович, из Ленинграда?
- Ага. Псих такой. По крыше бегал.
- Вот. Меня на его место позвали. И комнату. Знаешь - театральная об-
щага, рядом с перчаточкой?
- Ой, а зачем тебе? Место, комната, если муж?
- Постой, расскажу. Ты слушай. А он мне, в общем, должен звонить. По
сестрину телефону. Сечешь?
- Ну? - продемонстрировала Тамарка, что сечет не очень.
- Междугородные все через вас проходят?
- Ну.
- Ну вот ты, и девочкам тоже скажи, что, если из Тбилиси будет чо по
алькиному номеру, чтоб поговорили, записали чо передать. Ну, и мне в те-
атр или я там загляну! Просекаешь?
- Ага. А чо это за тайны за такие?
- Никакие, подруга, не тайны. На зятя нарвется! Я ж машину папину
продала!
- Машину? Ну ты, подруга, даешь!.. У него-то, небось, у твоего князя
машин этих!
!Слова растворились, растаяли!
!Одна бутылка уже опустела, переполовинилась другая!
- !а у них, понимаешь, подруга, такие обычаи. Отец с кинжалом, страш-
ный! Я, говорит, тебя прокляну! А Тамазик меня так к себе прижимает, лю-
бовь, говорит, сильнее проклятия!
- Здрово!..
!И вот: по последнему глоточку осталось на донышках стаканв!
- !я, значит, сто, а Тамазик с ними дерется. Одного бросил, другого!
- Каратэ, да?
- Ага. Чо-то вроде. И тут тачка подкатывает!
- Ага! - открывает Тамарка рот. - И чо дальше?
- Тамазик вынимает пачку денег!
!Так и досидели они, наверное, до самого утра.
27.12.90
Шла "Дама с камелиями"! Народу в зале собралось средне, впрочем, жен-
щины постарше и девицы пострашнее всхлипывали, утирались платочками, не
в силах спокойно перенести сцену объяснения Маргариты с отцом сожителя.
Ирина сидела надо всеми, в звукобудке, и в нужных местах давала вердиевы
скрипочки.
Охнула дверь. Ирина медленно-медленно, боясь и надеясь, надеясь и бо-
ясь, повернула голову.
Это был, конечно, Тамаз: парижский, на колесиках, чемодан в руке, во-
рох роз - в другой.
- Ой! - сказала Ирина и заплакала.
- Вот, - кивнул Тамаз на чемодан. - Платья твои привез.
В пустом и почти темном зрительном зале - только рваные клочья туск-
лого дежурного света едва долетали со сцены - сидели, держась за руки,
Тамаз и Ирина. Порожняя шампанская бутылка, стаканы - рядышком, на полу;
на соседнем кресле - ворох цветов.
Рабочие, переговариваясь матом, разбирали декорацию. Ирина полушепта-
ла, задышливо, как в бреду:
- Поверь, поверь, я ни в чем тебя не обвиняю, Тамазик. Я никогда ни в
чем тебя не обвиню. Человек, когда он взваливает на себя что-то, рассчи-
тывает силы. Хоть интуитивно. Ты знал, что я должна умереть, тебя хвати-
ло бы на два года для любого сопротивления!
- Неправда, - так же шепотом, лихорадочно возразил Тамаз. - Я первый
раз сделал тебе предложение, когда ничего не знал!
- Нет-нет, не перебивай, это не так, это не так! Ты сделал предложе-
ние. Но ничем бы это не кончилось. Ведь все были против: друзья, родите-
ли! Ничем бы и не кончилось - вот и все!
- Кончилось бы, кончилось! - убеждал Тамаз.
- Вот именно - кончилось бы! - поймала Ирина возлюбленного на не-
вольном каламбуре. - А тут на два года! Я и сама такая ж. Мне, когда
поставили диагноз, предложили операцию - я почему отказалась? Тоже -
рассчитывала силы. Знала, что умереть - мне их хватит, а вот бороться за
жизнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
Включила. Ожила мелодия, та самая, под которую добиралась Ирина от Сиби-
ри до Грузии.
Снова принялась было за сборы, но вернулась к магнитофону, поставила
на пол, посреди комнаты, присела на корточки. Вырубила музыку, нажала на
красную кнопку записи. Сказала:
- Тамазик, я еду домой: надо выписаться, попрощаться, вообще: уладить
дела. Сам знаешь: все у нас с тобою случилось так! внезапно. Позвони мне
туда. Я вернусь, как только позовешь. Мой телефон: два ноль два двадцать
два. Смешной телефон, правда?
Ирина думала, что бы добавить еще, пленка вертелась беззвучно, но тут
внизу хлопнули дверцы подъехавшего автомобиля.
Ирина глянула в окно: Тамаз с приятелем извлекали из багажника уни-
версала огромный макет храма, возвращенный с конкурса. Водитель помогал
изнутри.
Ирина засуетилась: бросила в чемодан какое-то платье, побежала в
спальню снимать гобелен!
Храм уже стоял у подъезда, мужчины прилаживались поднять его, чтоб
нести. Ирина поняла, что ничего больше не успеет, так и оставила гобелен
повисшим на угловом гвоздике. Наскоро щелкнула чемоданными замочками,
дернула сумочную молнию, накинула пальто, сунула в карман шапку. Выско-
чила на площадку.
Храм полз, надвигаясь по ближнему пролету, но, слава Богу, загоражи-
вал Ирину от Тамаза. Ирина скакнула бесшумно на верхнюю площадку, осто-
рожненько перегнулась через перила, увидела, как вплывает храм в мас-
терскую!
Когда дверь захлопнулась, легко и быстро сбежала вниз.
Выбралась из такси. Достала вещи. Пошла в здание. На мгновенье задер-
жалась в дверях, обернулась.
Обернулась и от кассового окошечка в самый момент, когда нужно было
отдавать за билет деньги, и - последней входя в загон на досмотр, и -
едва удерживаясь на крайней ступеньке аэродромного автобуса, и даже - на
верхней площадке трапа, раздражая подгоняющую не задерживать стюардессу.
Тамаза не было.
21.12.90
В родном городке снегу успело навалить столько, что Ирина едва проб-
ралась к полуподвальному оконцу междугородной.
- Ой, Ирка, - выскочила Тамарка, - какие дела! Явилась - не запыли-
лась! Ну ты, подруга, даешь! Щас чаю поставлю.
Ирина вытащила два пузыря "Сибирской".
- Ну ты даешь! - повторила Тамарка. - Щас, сядем тихонечко. Связи не-
ту. Тишина-покой! - чай, закусочка, стакан - все это между прочим, в
процессе разговора. - Ну чо ты, где, говори, давно приехала?
- Я сейчас, Тамарка, княгиня, - сказала Ирина.
- Ну? Треплешься!
- Зуб даю. Княгиня Авхледиани. Во, смотри, - и протянула подруге сви-
детельство о браке.
- Ой, Ирка! Ну давай, давай, рассказывай! Умру щас! - и Тамарка, вы-
терев руки о юбку, осторожно тронула иринину кофточку.
- Из Парижа. Хочешь померить? - Ирина принялась расстегивать пугови-
цы.
- Ой! - запунцовелась Тамарка и надела кофточку, осмотрела себя.
- Нравится? - спросила Ирина. - Дарю, - и набросила на голые плечи
облезлое тамаркино.
- Чо, обалдела? - не поверила та.
- Да у меня таких! - соврала Ирина, чьи вещи остались в Тбилиси ско-
рее всего навсегда.
- Ой, подруга! Ну, я теперь!.. - не находила Тамарка слов.
- Я, в общем, тут временно, - как-то само собою взяла Ирина подружкин
тон, стиль. - За мною муж должен приехать!
- Правда-правда. Постой, послушай. Вот. Я, значит, домой, а там уже
забито. В моей комнате зять спит. Ну, племянники. В общем, я - в театр,
а Толя уволился. Помнишь - Анатолий Иванович, из Ленинграда?
- Ага. Псих такой. По крыше бегал.
- Вот. Меня на его место позвали. И комнату. Знаешь - театральная об-
щага, рядом с перчаточкой?
- Ой, а зачем тебе? Место, комната, если муж?
- Постой, расскажу. Ты слушай. А он мне, в общем, должен звонить. По
сестрину телефону. Сечешь?
- Ну? - продемонстрировала Тамарка, что сечет не очень.
- Междугородные все через вас проходят?
- Ну.
- Ну вот ты, и девочкам тоже скажи, что, если из Тбилиси будет чо по
алькиному номеру, чтоб поговорили, записали чо передать. Ну, и мне в те-
атр или я там загляну! Просекаешь?
- Ага. А чо это за тайны за такие?
- Никакие, подруга, не тайны. На зятя нарвется! Я ж машину папину
продала!
- Машину? Ну ты, подруга, даешь!.. У него-то, небось, у твоего князя
машин этих!
!Слова растворились, растаяли!
!Одна бутылка уже опустела, переполовинилась другая!
- !а у них, понимаешь, подруга, такие обычаи. Отец с кинжалом, страш-
ный! Я, говорит, тебя прокляну! А Тамазик меня так к себе прижимает, лю-
бовь, говорит, сильнее проклятия!
- Здрово!..
!И вот: по последнему глоточку осталось на донышках стаканв!
- !я, значит, сто, а Тамазик с ними дерется. Одного бросил, другого!
- Каратэ, да?
- Ага. Чо-то вроде. И тут тачка подкатывает!
- Ага! - открывает Тамарка рот. - И чо дальше?
- Тамазик вынимает пачку денег!
!Так и досидели они, наверное, до самого утра.
27.12.90
Шла "Дама с камелиями"! Народу в зале собралось средне, впрочем, жен-
щины постарше и девицы пострашнее всхлипывали, утирались платочками, не
в силах спокойно перенести сцену объяснения Маргариты с отцом сожителя.
Ирина сидела надо всеми, в звукобудке, и в нужных местах давала вердиевы
скрипочки.
Охнула дверь. Ирина медленно-медленно, боясь и надеясь, надеясь и бо-
ясь, повернула голову.
Это был, конечно, Тамаз: парижский, на колесиках, чемодан в руке, во-
рох роз - в другой.
- Ой! - сказала Ирина и заплакала.
- Вот, - кивнул Тамаз на чемодан. - Платья твои привез.
В пустом и почти темном зрительном зале - только рваные клочья туск-
лого дежурного света едва долетали со сцены - сидели, держась за руки,
Тамаз и Ирина. Порожняя шампанская бутылка, стаканы - рядышком, на полу;
на соседнем кресле - ворох цветов.
Рабочие, переговариваясь матом, разбирали декорацию. Ирина полушепта-
ла, задышливо, как в бреду:
- Поверь, поверь, я ни в чем тебя не обвиняю, Тамазик. Я никогда ни в
чем тебя не обвиню. Человек, когда он взваливает на себя что-то, рассчи-
тывает силы. Хоть интуитивно. Ты знал, что я должна умереть, тебя хвати-
ло бы на два года для любого сопротивления!
- Неправда, - так же шепотом, лихорадочно возразил Тамаз. - Я первый
раз сделал тебе предложение, когда ничего не знал!
- Нет-нет, не перебивай, это не так, это не так! Ты сделал предложе-
ние. Но ничем бы это не кончилось. Ведь все были против: друзья, родите-
ли! Ничем бы и не кончилось - вот и все!
- Кончилось бы, кончилось! - убеждал Тамаз.
- Вот именно - кончилось бы! - поймала Ирина возлюбленного на не-
вольном каламбуре. - А тут на два года! Я и сама такая ж. Мне, когда
поставили диагноз, предложили операцию - я почему отказалась? Тоже -
рассчитывала силы. Знала, что умереть - мне их хватит, а вот бороться за
жизнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172