Он вернул гитару, не допев до конца, и, сгорая
со стыда от нелепого, от полнейшего своего провала, побрел прочь. Не ус-
пел Иван Александрович удалиться от костра на десяток шагов, как в полу-
разогнанной им компании вспыхнул некий мульт-мотив, сразу подхваченный
несколькими голосами, и, совсем было замороженная, снова заиграла жизнь.
Рядом с домиком били человека. Иван Александрович отпрянул в кусты,
замер! Слава Богу (потому что в таких делах свидетелем быть страшно),
слава Богу, вроде не заметили!.. Кто-то поднял в вытянутой руке темную
продолговатую тряпку: вот! Если бы шла не реальность, а все-таки сцена
из патриотического фильма, по жесту, по интонации пришлось бы подумать,
что тряпка - знамя. Но Ивану Александровичу хватило мутного лунного све-
та понять: тряпка - штаны. Поймали-таки вора, поймали и предварительно
наказывают. Хыватыты, узнал Иван Александрович голос Бекбулатова. Давай
ыво вы мышыну. Тело вора потащили к воронку-УАЗику, и на мгновенье Ивану
Александровичу увиделось полумертвое, вспухшее от кровоподтеков, однако,
сразу узнанное лицо: лицо утреннего алкаша-эквилибриста, левого из тех
двоих, что двигались спиною. Чужак, в мыслях покаялся Иван Александро-
вич. А я-то грешным делом подумал, что джинсы спер свой, из интерлагер-
ников. Недооценил нравственную чистоту коммунистической молодежи!
Машина хлопнула дверцами, клацнула передачей, буркнула мотором и
скрылась. Иван Александрович постоял еще с минуту - все вокруг, кажется,
было тихо - и пошел спать. Вот и второе на этой неделе убийство возле
моего домика. Почти убийство.
6
Проснулся Иван Александрович не раньше полудня и долго лежал в узкой
пионерской коечке, машинально рассматривая на стенах кровавые запятые от
раздавленных насосавшихся комарих. Да, поездка в Башкирию явно не зала-
дилась, и самым благоразумным было бы лететь отсюда как можно скорее,
тем более, что материала для грешневской статьи набралось уже вполне
достаточно. Правда, Ивану Александровичу, развращенному журнальчиками,
страсть как хотелось выяснить у немцев кое-что и для себя: как, напри-
мер, они, не столь давно испытавшие (пусть не на своей шкуре: через де-
дов, отцов, старших братьев) прелести одной людоедской идеологии, восп-
ринимают другую: не выработалось ли иммунитета? что, например, думает
адвентист седьмого дня о христианстве: не оно ли одно, с его приматом
личности, с пренебрежением к земным благам, может всерьез противостать
дьявольской эпидемии, все шире охватывающей нашу маленькую планету? - но
такие выяснения представлялись, разумеется, слишком опасными, и Иван
Александрович долго боролся сам с собою, пока, наконец, все же не взбун-
товался: да черт их всех побери! джинсов я, слава Богу, не крал и не в
гости напросился по бедности, а приехал из столицы с редакционным зада-
нием ЦК ВЛКСМ и имею полное право разговаривать с кем угодно и о чем
сочту нужным, и плевать мне на любые рыкымыныдацыы любых бекбулатовых,
может, у меня какие-нибудь особые цели, про которые ему и знать-то не
положено!
Настроив себя столь решительно, Иван Александрович вышел на улицу.
Вовсю лупило солнце. Чуть ленивая атмосфера выходного была напитана ра-
достной силою отдыхающих студентов. Они играли в волейбол и бадминтон,
загорали на расстеленных одеялах, фотографировались, хохотали, собрав-
шись в кружки; пели песни, и к кому бы из них Иван Александрович ни по-
дошел со своим фирменным блокнотиком, всюду получал любезные, доброжела-
тельные ответы. Да, говорили немцы, коммунизм, действительно - светлое
будущее человечества; имеют, конечно, место отдельные недостатки, с пи-
вом вот, например, перебои - но что ж вы хотите? - болезни роста; пер-
вопроходцам всегда трудно; нет, отвечали: русские не побеждали нас:
прогрессивный интернационал-социализм закономерно взял верх над реакци-
онным национал-социализмом. (В этом последнем, заметил для себя Иван
Александрович, не так уж они и неправы: недоставало герру Шикльгруберу и
его коллегам должной последовательности: тут тебе, понимаешь, и значи-
тельная свобода религии, тут тебе и частная собственность, тут тебе и в
концлагерях сидят, не считая многострадальных иудеев, одни действи-
тельные враги, а не просто треть - любая на выбор - населения; с такими
полумерами в победители выйти непросто) - но это заметил он сам и про
себя, а немцы т, что ему хотелось услышать, не говорили ни в какую. Опа-
саются, решил Иван Александрович, просто опасаются меня. Не могут же они
на самом деле быть столь непроходимо глупыми, сколь пытаются выглядеть!
На одного адвентиста оставалась теперь надежда, и Иван Александрович
стал выискивать его взглядом между домиков и сосен, ловя себя на унизи-
тельном ощущении, что, кроме адвентиста, едва ли не больше, чем адвен-
тиста, ищет Альмиру, которая за все это время не попалась ему на глаза
ни разу. Адвентист сидел под сосною и читал нетолстую книгу. Евангелие,
понадеялся Иван Александрович, подошел, сказал Guten Tag и тут же по-
чувствовал на левой руке, чуть повыше локтя, железные клещи пальцев.
Бекбулатов стоял за спиною и во все свое раскосое, скуластое лицо - зубы
напоказ - улыбался. Откуда он взялся?! - Иван Александрович, пойманный
на месте преступления, помнил, что, подходя к адвентисту, хоть и решил
наплевать на рыкымыныдацыы, специально огляделся как следует: нет ли где
поблизости начлага. Ываны Ылыкысаныдырывычы! - чем шире и радушнее ста-
новилась улыбка, тем крепче сжимались пальцы, едва не заставляя кричать.
Во-от вы гыде! А мы васы ышшымы, ышшымы! Банька уже гытова, ысытопылына!
Пыжалте пымыца! Все! оборвалось в Иване Александровиче, и холодный пот
выступил на висках. Это конец! Нечего было залупаться! а Бекбулатов, не
ослабляя хватки, тащил его по извилистой тропке куда-то в полумрак, в
глубину леса.
Чыто ж ты, Ываны Ылыкысаныдырывычы, стыышы? Рызыдывайсы-рызыдывайсы,
переходя на ты, поощрил Бекбулатов, когда тяжелая дубовая дверь призе-
мистого строения захлопнулась. Иван Александрович потянулся к рубашке,
но треморные пальцы все не умели нащупать пуговиц, ухватиться за них,
продеть во внезапно сузившиеся петельки. То, что банька и впрямь оказа-
лась банькою, а не метафорой чего-то более страшного, конечно, несколько
успокоило Ивана Александровича, но пальцы не слушались все равно. Чыво
быыссы? Пыгывырыты намы сы тыбоы, дысытывытылыны, есты ы чемы, продолжил
Бекбулатов, стаскивая форменные штаны защитного цвета, ны ыж ны ыбываты
жы мы тыбя будымы!
Банька явно предназначалась для узкого круга:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
со стыда от нелепого, от полнейшего своего провала, побрел прочь. Не ус-
пел Иван Александрович удалиться от костра на десяток шагов, как в полу-
разогнанной им компании вспыхнул некий мульт-мотив, сразу подхваченный
несколькими голосами, и, совсем было замороженная, снова заиграла жизнь.
Рядом с домиком били человека. Иван Александрович отпрянул в кусты,
замер! Слава Богу (потому что в таких делах свидетелем быть страшно),
слава Богу, вроде не заметили!.. Кто-то поднял в вытянутой руке темную
продолговатую тряпку: вот! Если бы шла не реальность, а все-таки сцена
из патриотического фильма, по жесту, по интонации пришлось бы подумать,
что тряпка - знамя. Но Ивану Александровичу хватило мутного лунного све-
та понять: тряпка - штаны. Поймали-таки вора, поймали и предварительно
наказывают. Хыватыты, узнал Иван Александрович голос Бекбулатова. Давай
ыво вы мышыну. Тело вора потащили к воронку-УАЗику, и на мгновенье Ивану
Александровичу увиделось полумертвое, вспухшее от кровоподтеков, однако,
сразу узнанное лицо: лицо утреннего алкаша-эквилибриста, левого из тех
двоих, что двигались спиною. Чужак, в мыслях покаялся Иван Александро-
вич. А я-то грешным делом подумал, что джинсы спер свой, из интерлагер-
ников. Недооценил нравственную чистоту коммунистической молодежи!
Машина хлопнула дверцами, клацнула передачей, буркнула мотором и
скрылась. Иван Александрович постоял еще с минуту - все вокруг, кажется,
было тихо - и пошел спать. Вот и второе на этой неделе убийство возле
моего домика. Почти убийство.
6
Проснулся Иван Александрович не раньше полудня и долго лежал в узкой
пионерской коечке, машинально рассматривая на стенах кровавые запятые от
раздавленных насосавшихся комарих. Да, поездка в Башкирию явно не зала-
дилась, и самым благоразумным было бы лететь отсюда как можно скорее,
тем более, что материала для грешневской статьи набралось уже вполне
достаточно. Правда, Ивану Александровичу, развращенному журнальчиками,
страсть как хотелось выяснить у немцев кое-что и для себя: как, напри-
мер, они, не столь давно испытавшие (пусть не на своей шкуре: через де-
дов, отцов, старших братьев) прелести одной людоедской идеологии, восп-
ринимают другую: не выработалось ли иммунитета? что, например, думает
адвентист седьмого дня о христианстве: не оно ли одно, с его приматом
личности, с пренебрежением к земным благам, может всерьез противостать
дьявольской эпидемии, все шире охватывающей нашу маленькую планету? - но
такие выяснения представлялись, разумеется, слишком опасными, и Иван
Александрович долго боролся сам с собою, пока, наконец, все же не взбун-
товался: да черт их всех побери! джинсов я, слава Богу, не крал и не в
гости напросился по бедности, а приехал из столицы с редакционным зада-
нием ЦК ВЛКСМ и имею полное право разговаривать с кем угодно и о чем
сочту нужным, и плевать мне на любые рыкымыныдацыы любых бекбулатовых,
может, у меня какие-нибудь особые цели, про которые ему и знать-то не
положено!
Настроив себя столь решительно, Иван Александрович вышел на улицу.
Вовсю лупило солнце. Чуть ленивая атмосфера выходного была напитана ра-
достной силою отдыхающих студентов. Они играли в волейбол и бадминтон,
загорали на расстеленных одеялах, фотографировались, хохотали, собрав-
шись в кружки; пели песни, и к кому бы из них Иван Александрович ни по-
дошел со своим фирменным блокнотиком, всюду получал любезные, доброжела-
тельные ответы. Да, говорили немцы, коммунизм, действительно - светлое
будущее человечества; имеют, конечно, место отдельные недостатки, с пи-
вом вот, например, перебои - но что ж вы хотите? - болезни роста; пер-
вопроходцам всегда трудно; нет, отвечали: русские не побеждали нас:
прогрессивный интернационал-социализм закономерно взял верх над реакци-
онным национал-социализмом. (В этом последнем, заметил для себя Иван
Александрович, не так уж они и неправы: недоставало герру Шикльгруберу и
его коллегам должной последовательности: тут тебе, понимаешь, и значи-
тельная свобода религии, тут тебе и частная собственность, тут тебе и в
концлагерях сидят, не считая многострадальных иудеев, одни действи-
тельные враги, а не просто треть - любая на выбор - населения; с такими
полумерами в победители выйти непросто) - но это заметил он сам и про
себя, а немцы т, что ему хотелось услышать, не говорили ни в какую. Опа-
саются, решил Иван Александрович, просто опасаются меня. Не могут же они
на самом деле быть столь непроходимо глупыми, сколь пытаются выглядеть!
На одного адвентиста оставалась теперь надежда, и Иван Александрович
стал выискивать его взглядом между домиков и сосен, ловя себя на унизи-
тельном ощущении, что, кроме адвентиста, едва ли не больше, чем адвен-
тиста, ищет Альмиру, которая за все это время не попалась ему на глаза
ни разу. Адвентист сидел под сосною и читал нетолстую книгу. Евангелие,
понадеялся Иван Александрович, подошел, сказал Guten Tag и тут же по-
чувствовал на левой руке, чуть повыше локтя, железные клещи пальцев.
Бекбулатов стоял за спиною и во все свое раскосое, скуластое лицо - зубы
напоказ - улыбался. Откуда он взялся?! - Иван Александрович, пойманный
на месте преступления, помнил, что, подходя к адвентисту, хоть и решил
наплевать на рыкымыныдацыы, специально огляделся как следует: нет ли где
поблизости начлага. Ываны Ылыкысаныдырывычы! - чем шире и радушнее ста-
новилась улыбка, тем крепче сжимались пальцы, едва не заставляя кричать.
Во-от вы гыде! А мы васы ышшымы, ышшымы! Банька уже гытова, ысытопылына!
Пыжалте пымыца! Все! оборвалось в Иване Александровиче, и холодный пот
выступил на висках. Это конец! Нечего было залупаться! а Бекбулатов, не
ослабляя хватки, тащил его по извилистой тропке куда-то в полумрак, в
глубину леса.
Чыто ж ты, Ываны Ылыкысаныдырывычы, стыышы? Рызыдывайсы-рызыдывайсы,
переходя на ты, поощрил Бекбулатов, когда тяжелая дубовая дверь призе-
мистого строения захлопнулась. Иван Александрович потянулся к рубашке,
но треморные пальцы все не умели нащупать пуговиц, ухватиться за них,
продеть во внезапно сузившиеся петельки. То, что банька и впрямь оказа-
лась банькою, а не метафорой чего-то более страшного, конечно, несколько
успокоило Ивана Александровича, но пальцы не слушались все равно. Чыво
быыссы? Пыгывырыты намы сы тыбоы, дысытывытылыны, есты ы чемы, продолжил
Бекбулатов, стаскивая форменные штаны защитного цвета, ны ыж ны ыбываты
жы мы тыбя будымы!
Банька явно предназначалась для узкого круга:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172