Вы доведете меня, дове-
дете!.. - и Тамаз побежал через всю квартиру, заперся в своей комнате.
Мать припустила следом.
- Натэла! - безуспешно попытался остановить ее отец, потом встал,
прошелся, повертел свидетельство о браке, направился к тамазовой двери.
- Тамаз, мальчик, - подвывала под нею Натэла Серапионовна.
Отец отстранил ее, постучал сухо и требовательно:
- Открой. Поговорим как мужчина с мужчиною.
Тамаз, видать, услышал в тоне отца капитулянтские нотки, щелкнул клю-
чиком. Реваз Ираклиевич вошел, сел к столу, показал сыну на стул рядом.
Натэла Серапионовна стояла на пороге.
- Уйди, мать! - прикрикнул Реваз Ираклиевич. - Значит, говоришь:
больна неизлечимо? - переспросил, когда они остались одни.
- Конечно, папа!
- И дольше двух лет не протянет? врачи обещали?
- Даже меньше! Скорее всего - меньше!
- И детей, клянешься, не будет?
Натэла Серапионовна стояла у дверей, подслушивала, а сквозь щель дру-
гой двери подсматривала за Натэлой Серапионовною прислуга.
- Клянусь!
- Хочешь испытать себя, да, сынок? - Реваз Ираклиевич внимательно
вгляделся в глаза Тамаза. - Хочешь сделать добрый поступок? Хочешь, чтоб
она умирала не в одиночестве?
- Н-ну да, папа, - замялся Тамаз. - Но дело не только в этом. Мне!
Мне, знаешь, очень хорошо с нею! - и Тамаз покраснел. - Ну, ты понима-
ешь!
- Понимаю-понимаю, - подтвердил Реваз Ираклиевич. - Есть женщины, на
которых у мужчины почему-то особенно стот.
Тамаз смутился.
- Чаще всего именно такие женщины нас и губят. Только не сболтни ма-
тери!
- Что ты, папа!
Повисла пауза: несколько более интимная, чем хотелось бы Тамазу.
- Н-ну! коль два года, - прервал ее, наконец, Реваз Ираклиевич. -
Ладно, сынок! Ты, в конце концов, достаточно молод. Испытай!
- Спасибо, - пролепетал Тамаз.
- Но уж если взялся, - добавил отец строго, - не вздумай бросить,
когда она станет беспомощной и некрасивой! Такого малодушия я тебе не
прощу!
- Нет, папа. Не брошу! - отозвался Тамаз торжественно.
Натэла Серапионовна едва успела отскочить, чтобы не получить дверью
по лбу.
!Сказочный Тбилиси за окнами глубоко посинел, украсился огоньками.
Ирина сидела в кресле, напряженная и недвижная. Потом резко поднялась,
зажгла электричество, стала сдвигать, сносить в одну линию холсты и
планшеты, чистые и заполненные: проектами, рисунками, живописью. Церкви,
портреты, пейзажи! Выдавила на палитру целый тюбик первой попавшейся
краски. Взяла кисть. И метровыми буквами, по всем планшетам и холстам,
написала: Я ХОЧУ ЕСТЬ. Поставила жирный восклицательный знак. Оделась.
Взяла сумочку. Вышла из мастерской, хлопнув дверью с автоматической за-
щелкою.
Хоть и по-грузински было написано, Ирина поняла, что небольшая, кон-
солью над улицей вывеска обозначает кафе, скорее всего - кооперативное,
и вошла внутрь. Лестница, которая несколькими ступенями вела вниз, осве-
щалась едва-едва: таинственно.
Миновав прорезь тяжелых бордовых портьер, словно на авансцену попав
из-за занавеса, Ирина оказалась в еще более скупо и загадочно освещенном
подвальном зальчике, стойка-бар которого под сравнительно ярко мигающим
аргон-неоном тянула к себе автоматически, композиционно.
Ирина с ходу умостилась на высокий насест:
- Не покрмите?
Бармен сделал круглые глаза и повел ими в сторону и назад. Ирина отс-
ледила взгляд и наткнулась на крутого мэна, двумя руками держащего ог-
ромную пушку. Пушка - Ирина поинтересовалась - сторожила шестерых, стоя-
щих, опершись на нее полуподнятыми руками, у задней стены.
Крутой мэн оценил Ирину и взглядом же, разве добавив легкий, нервный
кивок - послал назад, к выходу. Тут Ирина заметила, что у портьеры, с
внутренней ее стороны, стоит еще один мэн, не менее крутой, с коротким
автоматом в руках - тоже направленным на тех шестерых.
Ирина осторожно, как по льду, скользкому и тонкому, сделала несколько
шагов и, только очутившись на лестнице, перевела дух.
- Что ж это такое? - подумала. - Захват? Грабеж?
Черная "Волга" неподалеку от входа - с госномерами и всякими там ан-
теннками - подсказала, что скорее всего - захват!
Такси еле тащилось по поздневечернему, шумному и цветному, проспекту
Руставели. На заднем диванчике полусидел Тамаз, влипнув в окно, прис-
тально вглядывался в сумятицу тротуарной жизни.
- Стой! - сказал водителю, а убедясь, что ошибся: - Поехали. Только
потихоньку. Медленно! Медленно!
- Я из-за тебя все сцепление пожгу, - вполголоса огрызнулся водитель.
Заскрипели тормоза. Тамаз ткнулся в переднее сиденье от резкой - даже
на малой скорости - остановки.
- ***, - выругался по-грузински русский водитель. - Дура сумасшедшая!
- они, оказывается, едва не сбили именно Ирину, переходящую улицу с го-
рячим хачапури в руке, засмотревшуюся на что-то особенно привлекательное
в пульсирующей атмосфере центра города.
Тамаз открыл дверцу, выскочил, схватил Ирину за руку, повлек к такси.
- А если б у нас не было Проспекта Руставели?! - улыбнулся. - Где б я
искал тогда любимую жену, пропавшую без вести в день регистрации? -
улыбнулся и попытался поцеловать.
Ирина не сопротивлялась, но и не общалась с супругом.
- Поехали, - обиженно бросил Тамаз водителю и замолчал на некоторое
время. Потом спросил: - Поела?
- Спасибо, - холодно ответила Ирина.
- Я, между прочим, такую баталию выдержал! Ты знаешь, что мы венчаем-
ся?
Ирина молчала.
- И свадьба будет.
- Рассказал им, что я умру?
Водитель с любопытством поглядел в зеркало заднего вида. Тамаз смол-
чал, потупился. Ирина отодвинулась, вжалась в угол.
- Направо, - скомандовал Тамаз. - Здесь останови.
Машина скрипнула тормозами. Тамаз расплатился. Вышел слева, обогнул
перед капотом, открыл иринину дверцу. Взял жену за руку, потом под руку,
повлек наверх, в мастерскую.
- Подожди минутку, - остановил перед входом, сам скрылся внутри.
Через мгновенье распахнул дверь: voila! - и несколько отступил в сто-
рону, чтобы понаблюдать за действием подготовленного эффекта.
Общего света в мастерской не было, только несколько разноцветных про-
жекторов бросали узкие, мощные лучи на постаментец в центре, поддержива-
ющий старинное резное кресло, на котором эффектно, играя складками и би-
сером, расположилось белое атласное платье. Работы - по первому ощущению
- начала века. Стиль модерн.
- Подвенечное платье прабабушки.
Трудно было не оттаять Ирине.
А Тамаз, выждав, сколько - почувствовал - надо, подкрался сзади, об-
нял жену, принялся ласкать все ее тело!
Одежды под ласками спадали как бы сами собою. Голова у Ирины закружи-
лась: платье, прожектора, храмы из полутьмы - все поплыло куда-то, а ше-
валье - хотя кони несли карету во весь опор - приближался неотвратимо, и
вот уже поравнялся с каретою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172