- Товарищи, товарищи, тихо! - оборвал этот негромкий, на ухо диалог и
всеобщий легкий шумок Председательствующий, а в усиление слов постучал
авторучкою о горло графина, - пора начинать!
Шептавшиеся Благородный Карась и Профессор сидели за длинным покрытым
сукном президиумным столом на сцене какого-то огромного зрительного за-
ла, не то Дома Кино, не то Дома Литераторов, в компании еще нескольких
человек. Пусть кресла в зале были заняты далеко не все, народу собралось
предостаточно. Когда шум поутих, Председательствующий встал и торжест-
венно произнес:
- Друзья! Мы собрались здесь сегодня, чтобы учредить "Общество Пост-
радавших В Годы Застоя". Многие из вас являются членами общества "Мемо-
риал", которое, выполняя Великую Нравственную Задачу полной реабилитации
жертв сталинского режима, оставляет, однако, в стороне прочие жертвы на-
шего все еще тоталитарного государства. Я имею в виду не только и не
столько так называемых прямых диссидентов, томившихся в тюрьмах и лаге-
рях в период с тысяча девятьсот пятьдесят шестого года и буквально до
сегодня, но и многие миллионы журналистов, писателей, ученых, да просто
- честных, порядочных людей, которым перекрывали кислород, которых за-
частую вынуждали соглашаться на сотрудничество, но которые при этом!
Председательствующий со все большим вдохновением разливался соловьем,
но звуки его речи как-то вдруг пожухли для Благородного Карася, удали-
лись, потеряли разборчивость, когда он увидел появившегося в кулисе мо-
лодого человека с пачкою голубых конвертов в руке. Молодой человек замер
на мгновение, как бы прицеливаясь, и спокойным, корректным шагом вышел
на сцену, разложил конверты перед некоторыми членами президиума, в числе
которых оказались и Председательствующий, и Профессор, и Благородный Ка-
рась. Благородный Карась рванул голубую обертку - одного мгновенного
взгляда достало ему сориентироваться, - и сунул конверт в карман.
А по залу, пересекая его во всех направлениях, неслышно и деловито
сновали молодые люди, и порхали по рядам конверты синими птичками.
Председательствующий скосил взгляд на стол, на конверт, потом - на
Благородного Карася и на двоих других, которые тоже удостоились; кажет-
ся, все понял, налился кровью, но продолжал речь с тем большей уверен-
ностью:
- Мы должны вывести на чистую воду всех, кто был причастен к позору
непротивления, но вместе - увековечить мужество тех!
Благородный Карась несколько пришел в себя и, идентифицируя в зале
владельцев конвертиков, делал пометки в записном блокноте.
Две толпы волновались на Пушкинской площади: одна - в нетерпеливом
ожидании вкушения благ западной цивилизации, другими словами - в очереди
к Мак-Дональду, вторая - неподалеку - в праведном негодовании на Комитет
Государственной Безопасности, о чем свидетельствовали и многочисленные
плакаты типа Открыть архивы КГБ!, Долой политический сыск!, Позор стра-
не, главою которой может стать начальник тайной полиции!, и слабо доно-
симые ветром речи ораторов. Милиция охраняла общественный порядок обоих
коллективов.
Усатый Джинсовый сидел на скамеечке, лизал мороженое и лениво погля-
дывал на стеклянную витрину Мак-Дональда, за которою сквозь счастлив-
цев-едоков просматривались среди молодых мальчиков и девочек в красивых
униформах Внучка и Юноша.
Юноша, отвлеченный голубыми птичками, замелькавшими вдруг среди ми-
тинга, на мгновенье замешкался с обслуживанием очередного едока. Внучка
же, хоть и не отвлекалась от работы, погружена была в свои мысли, резюме
которых и высказала Юноше:
- Если его не будет и завтра, поедем на дачу.
- Что? - переспросил Юноша.
- Завтра едем на дачу. С дедом что-то стряслось!
Ксерокс работал на полную мощь, едва не дымился. Четыре человека в
конвейере обслуживали его: один подавал документ из подготовленной пач-
ки, другой собственно копировал, третий брал готовую продукцию, раскла-
дывал по голубым продолговатым конвертам, четвертый вставлял конверты в
спецприемничек компьютерного принтера, и тот отбивал сухие зловещие оче-
реди!
Благородный Карась накручивал тем временем телефонный диск в домашнем
своем кабинете, по стенам которого висели два недурных пейзажа с древне-
русскими включениями, похоже, что кисти Художника, портреты Бродского,
Солженицына, Сахарова.
- Вячеслав Афанасьевич? Профессор Тищенко беспокоит. Вы не получили
вчера! Бросьте дурака валять! Не шантажирую - напротив! Хоть минуточку
помолчите! Вот так. Очень хорошо. Итак, вы, наверное, догадались, что не
один. И что кроме нас самих помогать нам не станет никто. Ни-кто! Поэто-
му я приглашаю вас посетить меня завтра около восьми. Разумеется, вече-
ра. Не узнют! При входе наденете маску! Ну, как заблагорассудится! Пшите
адрес? Песочная, двенадцать, квартира тридцать девять, второй подъезд,
четвертый этаж. Код двести восемьдесят три. Все, до завтра. Извините, у
меня еще слишком много звонков. Та-ак! - положив трубку, снова взялся за
блокнот, поставил в нем птичку, справился о следующем номере и - за
диск.
А в соседней комнате карасева жена рылась в глубинах платяного шкафа,
извлекая на свет Божий старые чулки и колготки, тут же с помощью ножниц
превращаемые в чулки; некоторые - после осмотра - откладывала назад.
Когда на полу скопилась внушительная груда, Супруга взяла верхний, натя-
нула на голову, охорошилась у зеркала, появилась на пороге мужнина каби-
нета.
- Так?
Благородный Карась оторвался на миг от телефона, усмехнулся горестно:
- Выходит, что так.
- А тебе какой?
- Мне, - героически отрезал Карась, - никакого! Я предпочитаю бо-
роться со злом с открытым забралом! Всегда кто-то один вынужден взять на
себя главную ответственность! - и с добавочной яростью завращал диск.
Полковник притворился, что спит. Когда успокоенный этим страж вышел
подышать воздухом, Полковник слез с кушетки, стал на пол, на колени,
спиною к комнате, и под прикрытием собственного тела принялся пальцами,
ногтями, зубами раздирать покрывало. Отодрав три полосы, Полковник нак-
репко связал их одну с другою, а на конце соорудил петлю. Накинул ее на
шею, прикрепил хвост импровизированной веревки к решеточному пруту. И,
не вставая с колен, начал отползать.
Петля затянулась, сделала больно, затруднила дыхание. Сил держать
напряжение веревки и даже увеличивать его едва хватало. Но - хватало.
Все-таки!
А где-то невообразимо далеко, за три с лишним тысячи верст от "Стаха-
новца", под ярким, почти солнечным сиянием ртутных фонарей, дефилировали
по Елисейским Полям от площади Звезды к площади Согласия Карась, Предсе-
дательствовавший На Учреждении Общества Жертв Застоя - в руках еле уме-
щаются пакеты, набитые сувенирами, и Новый Карась, судя по элегантной
вписанности в пейзаж, проживающий в Париже давным-давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172